Глава 13.
КАЛЛИСТА
9 лет спустя с момента их знакомства.
Я никогда не задумывалась о своём будущем. Меня интересовало настоящее и только.
Но что происходит каждый грёбаный раз, когда на пороге нашего дома появляется Алессио Манчини?
Вы верите в любовь с первого взгляда?
Ладно, мозг, почему бы тебе не пойти к чёрту?
За эти 9 лет я поняла, что Алессио не просто брат жены Стефано. Он ещё и монстр, убийца и жестокий ублюдок, который, кажется, поставит перед собой цель: убить моё сердце.
Но зачем монстру моё сердце?
Я не знаю, как назвать это всё, что происходит между нами. Потому что единственное, что мы делали за всё время нашего общения – это целовались и ненавидели друг друга за это. Или в обратном порядке.
Без разницы, знаете ведь. Это всё не имеет значения, когда мы ничего не чувствуем друг к другу. Мы..передрузья? Потому что, как я знаю, друзья не сосутся при каждой возможности. Недопара?
Фу.
К слову, вот, что самое интересное: я не вижу кошмары и не впадаю в панические атаки, когда вижу его в этот день. Это странно и почти необъяснимо, но всё же. Так и есть.
За это время я узнала, что у него не такая уж и лёгкая жизнь, как кажется на первый взгляд. Ещё я, как грёбаная влюблённая девочка-подросток в американских сериалах 2000-х годов, искала про него информацию в интернете.
Нормально ли это? Нет.
Остановило ли это меня? Ответ не меняется: нет.
И прямо сейчас я сижу, сложив руки на груди и наблюдаю, как печально знаменитый в моей голове человек – Алессио Манчини, кто не понял – готовит кофе и болтает с Авророй.
–Ванессу хотят замуж выдать. – резко объявляет он. Чай, который пила Аврора, выливается из её рта и через нос. Испуганный взгляд смотрит на брата и отчаянно машет головой.
–Какого фига?
–Ей 23. В этом возрасте уже давно выходят замуж. – цитирует Алессио слова своего отца с раздражением. – Мы знаем, чем это закончится, Рори. Точно так же, как и с тобой. На опыте говорю. И да, я уже пытался его остановить. Ты видишь, чем всё закончилось. – он показывает новые синяки на теле и тоскливо улыбается. – Всё как обычно.
Тёмные глаза Авроры наполняются непролитыми слезами.
–И за кого он хочет её выдать?
Алессио выдыхает, подходит к сестре, садится на стул и ставит кружку с кофе на стол. Берёт её руки в свои и говорит:
–Не думаю, что это разумно: говорить тебе всё, что я знаю. Но я скажу. Только не паникуй.
Её сестра кивает и хмурится.
–Я готова услышать.
Наступает пауза, во время которой Алессио оценивает состояние сестры и, наконец, говорит:
–За Данила Николаева.
Теперь моя очередь удивляться, потому что я резко присвистываю и отворачиваюсь.
Данил Николаев – старший сын Пахана русской мафии, правящей близ Лас-Вегаса. И он известен, как настоящий псих.
Не повезло Ванессе.
Аврора, кажется, понятия не имела, кто он такой.
–Кто?
–Ублюдок по имени Данил Николаев. Сын Пахана. – скрытый гнев в его голосе заставляет меня напрячься. Алессио не из тех, кто будет так реагировать.
И да, не спрашивайте, откуда я это знаю. Мы уже 9 лет пытаемся понять друг друга. Наверное, что-то поняли.
–А она что? Боже, мне так жаль, что в такой момент я не могу быть рядом с ней. – жалость искрится из уст Авроры, когда она грустит. Она начинает кусать свои пухлые губы, нервничая.
–Ты и не можешь ничего поделать. Всё в руках нашего отца-ублюдка. – Алессио вздыхает и встаёт из-за стола. – Мы не можем ничего сделать. Вообще ничего.
Безвыходная ситуация, как говорится.
Я влезаю в их разборки, пытаясь не задеть за больное.
–Аврора тоже думала, что Стефано монстр. Может, всё-таки, Данил не такой уж и...– меня прерывает злой взгляд Алессио, и я резко захлопываю свой рот. Аврора не знает, кто он и чем известен. Она не знает, что он наслаждается пытками людей и считает всё это игрой. И если узнает, будет ещё хуже.
–Мы поддержим её, да и это ещё неокончательное решение. Я попробую уговорить отца. – сказал парень.
В комнату забегает Алессандро и хмуро смотрит на маму. Подходя к ней, нежно целует в щёчку.
–Ты что, плачешь, мам? – спрашивает он.
–Нет, мой хороший. – Аврора улыбается своей красивой улыбкой, и теплотой разливается даже внутри меня.
— Но у тебя слёзы.
— Я резала лук. – от убедительного голоса девушки мальчишка ещё больше хмурится.
–Ладно. Но что бы то ни было – не плачь. – он ещё раз целует маму в щёку и убегает.
Алессио усмехается.
–И в кого же он пошёл такой? Заботливый, боже. В меня, наверное.
Я резко поднимаю голову и смотрю на него, как на клоуна, разражаясь громким смехом.
Самооценка от Бога.
Когда я успокаиваюсь, вижу его ухмылку и хитрый взгляд.
–Что смешного я сказал?
–Ты и заботливый? Как магазин в поле, боже! – я начинаю смеяться ещё сильнее, и в этот раз даже Аврора хихикает.
–Нет, Каллиста, тут даже ты ошибаешься. – говорит она нежным голосом. – Мой брат очень заботливый. Когда я жила в Отряде, он делал всё, что я хочу. А когда я болела, он приносил мне шоколадки, которые крал ночью на кухне.
Моя улыбка угасает, когда я осознаю сказанное ею.
Алессио действительно очень любит свою сестру. И, возможно, он очень грустил, когда она приехала к нам. Я представляю его боль.
И даже не это заставило меня задуматься.
Мысль о том, что у меня никогда не было такого детства, разрывает моё сердце. До той ночи, которая изменила нашу жизнь, мы всегда жили в напряжении. А после той ночи мы были беглецами и жили на улицах без еды и воды. Без одежды. Без условий для жизни. Без всего.
У нас никогда не было возможности, чтобы задуматься о том, что у кого-то из нас троих скоро день рождения и нам придётся найти подарок. Единственная забота, которую мы уделяли друг другу – это еда и тепло. Мои братья делали всё возможное, чтобы я оставалась в тепле и молила о еде меньше из всех нас.
Я помню, как Стефано обнимал меня во время грозы, чтобы я осталась в безопасности, в то время как Массимо искал хлеб, чтобы я не голодала.
Мы не жалели, что сбежали. Но нам было больно и плохо.
Но была ли от меня хоть какая-то польза? Я никогда не приносила братьям конфетки по ночам, когда они болели. Я никогда не говорила им, как сильно люблю их.
Потому что у меня проблемы с выражением эмоций. Я не могу сделать этого. И это делает ситуацию ещё хуже и больнее.
Что-то солёное чувствуется у меня на губах, и только тогда я осознаю, что плачу.
Дерьмо. Я ненавижу плакать, я ненавижу показывать свои настоящие эмоции кому угодно.
Даже если это Алессио, который уже видел, как я убивалась во время панических атак.
И да, это произошло ещё раз.
Мои глаза встречаются с обеспокоенными глазами Авроры, когда я смахиваю слезу.
–Что случилось, Калли? – матерински ласковая забота заставляет меня ещё больше зарыдать, и я на этот раз я невольно оборачиваюсь в его сторону.
В его голубо-зеленых глазах чистый расчёт, анализ и конфликт наслаждения с беспокойством.
Будь ты проклят, Алессио.
–Всё хорошо. – отвечаю я Авроре, вытирая кожу под глазами. – Я просто резко вспомнила кое-что.
Самая банальная и неубедительная причина.
Она встаёт, обнимает меня и шепчет на ухо:
–Точно всё хорошо, да? Я не буду потом жалеть о том, что оставила тебя?
Я отрицательно машу головой.
–Всё в порядке, говорю же. Ты можешь идти, куда хочешь. Я Каллиста Моретти, не забыла? – мне приходится повысить голос, чтобы даже самой убедиться в своих же словах.
Она улыбается и отправляет мне воздушных поцелуй, прежде чем выйти.
Дома нет никого, кроме нас троих, и сейчас Аврора уходит вместе с детьми к семье Андреа. В соседний особняк.
Когда входная дверь закрывается, оповещая о том, что дома опять нет никого кроме меня и Алессио, я вздрагиваю и облегчённо выдыхаю.
–Что это было, Каллиста? – спрашивает парень, подняв одну бровь. Я закатываю глаза, поднимаюсь со своего места и бреду в свою комнату, находящуюся на втором этаже.
Конечно, он идёт за мной. Я слышу за спиной топот его ног и в мгновение ока оказываюсь прижатой к стене и без доступа кислорода, потому что его рука сжимает моё горло. Не так сильно, чтобы нельзя было дышать, но достаточно, чтобы я поняла угрозу.
–Что с тобой, блядь, не так? – рычит он, смотря на меня с пугающей яростью.
–А что не так?
–У тебя была паническая атака?
–Нет.
–Тебе в рифму ответить? – говорит он, сильнее сжав мою шею. – Я серьёзно, блядь, Каллиста. Что с тобой было?
–Встречный вопрос, ублюдок. Убери свои руки с меня. – шиплю я, с отвращением глядя на его сильные руки. Ладно, на самом деле они мне нравятся.
–Нет, пока ты не объяснишь мне всё.
–Почему я должна объяснять кому-то вроде тебя что-то?
Он удивлённо усмехается.
–Кому-то вроде меня?
–Не знала, что у тебя ещё и проблемы со слухом. Убери руки.
Он удивляет меня, когда ещё больше сжимает свою руку. Мне почти нечем дышать.
–Какого хрена ты творишь, Моретти? – хрипит он. – Что ты, чёрт возьми, творишь со мной? Из-за чего ты заплакала?
Я смотрю на него, как на дурака. Потому что ну а что тут ещё сказать?
–Я не скажу тебе ничего. Даже не жди, что я буду делиться с тобой чем-то.
Он отстраняется, и несколько секунд мы просто смотрим друг на друга. Точнее, прожигаем дыры. Если бы глаза могли стрелять, нас уже здесь не было бы.
Но вдруг я чувствую его губы на своих. Я расслабляюсь и позволяю своему телу поступить так же.
Понимаю, что я лечу – о да, лечу, потому что Алессио несёт меня на руках в спальню. Я не знаю, что происходит и почему мой мозг решил атрофироваться.
–Твои губы на вкус как сладкая ошибка. – говорит он, покусывая мою нижнюю губу. – Но ты скажешь мне в итоге?
–Мой ответ не изменился, ублюдок. – говорю я, тяжело дыша. – С какой стати я должна это делать? Кем ты мне приходишься, а? Может, мужем, и я об этом не знаю?
–В будущем – да. А пока я просто часть твоей семьи. – он осыпает мою шею нежными поцелуями, никак не похожими на крепкую хватку его рук несколько минут назад.
–Что изменится от того, что я расскажу тебе?
–Я останусь довольным. Тебе станет легче. Я найду способ заставить тебя улыбнуться, потому что когда ты улыбаешься, мне это нравится. Твоя улыбка красивая и она идёт тебе. – говорит Алессио непринуждённо.
Моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Я замираю. Он серьёзно?
–Я вспомнила своё прошлое. – отвечаю я, выпустив длинный выдох.
И тут я понимаю, что мы делаем.
Он целует меня, гладя моё тело. Ладно, только спину. Но всё же.
Мы оба резко останавливаемся и смотрим друг на друга, ошарашенные.
Алессио реагирует первым. Он резко встаёт, стоит, будто вкопанный, и выходит, пробормотав тихое:
–Прости.
Что это было?