Пороки души

Катерина

Честно, я не планировала уезжать от своей семьи навсегда, даже в соседний город, до которого, казалось бы, можно с легкостью добраться на машине. Меня пугала перспектива отдалиться и не знать, как растут братья и сестры. Меня пугало, что жизнь, к которой я привыкла, могла пролетать мимо меня.

Когда Валентино предложил уехать, я, не думая, согласилась, потому что знала — он не решится в очередной раз покинуть дом, тем более, когда он и так несколько недель провел в опьянении — опьянении местью. Я знала, что эта поездка поможет нам обоим: как сблизиться, так и найти в себе силы жить дальше, а также, как следствие, вспоминать прошлое гораздо реже.

Странно, конечно, было и то, что я внезапно для самой себя призналась Валентино в любви. Почему-то мне казалось, что на это должны уйти годы, ну или хотя бы год, а мы были вместе... полгода? Может, даже чуть меньше. Однако это никак не смутило меня, даже если мы с ним не так много знали друг о друге. Совместная поездка должна все решить и раскрыть наши секреты, тайны и души.

После того, как я согласилась, мы с Валентино целовались на парковке у Сахарницы минут так десять. Казалось, мы вообще забыли о том, что нас могли увидеть, а может, это волновало только меня. Однако... даже если бы и увидели, что было бы? Что случилось бы? Мы же официальная пара... Хотя некоторые в моем профиле инстаграм до сих пор не верили, что такую как я мог кто-то по-настоящему любить. Представляете? Они прямо так и писали в комментариях под моими фотографиями, которых осталось совсем ничего, а новых я почти не выкладывала. Не то чтобы Валентино признался мне в любви, но я чувствовала, что он на грани. Знаете, мне всегда думалось, что девушки буквально всем нутром ощущали, когда парень должен что-то сделать, когда он должен вот-вот признаться, поэтому и я чувствовала, что в нашей поездке что-то точно изменится. Во всяком случае, мы — уже изменились, а в лучшую или в худшую сторону — не важно, потому что не собирались отказываться друг от друга.

Валентино привез меня домой и сказал, что заедет позже, скорее всего, ближе к вечеру, чтобы поговорить с моими родителями насчет поездки. Он хотел, чтобы я предварительно сообщила им о наших планах, чтобы они были готовы, впрочем, я обдумывала сделать то же самое, чтобы подготовить их, особенно папу.

Кстати говоря, после похищения папа был враждебно настроен к Валентино, хотя перед всем этим ужасом они довольно хорошо поговорили и пришли к выводу, что папа доверял меня Валентино и что он — отличный и надежный для меня вариант, тем более, когда я сама выбрала его, а для папы это один из важнейших показателей — чтобы его куколки выбрали сердцем, а не чтобы их заставили сделать выбор, хотя в отношении меня папа грозился найти кого-то самостоятельно, без моего ведома, если я продолжу и дальше вести разгульный образ жизни.

Сейчас же, после того как Валентино участвовал в пытках и, видимо, показал, насколько готов мстить и причинять боль, папа увидел другую сторону человека, с которым я готова была прожить всю жизнь — да, представляете, я уже так думала. Вероятно, папа понял, что зря презирал Валентино из-за моего похищения, во всяком случае, в тот вечер Невио приказал ему быть с ним в Сахарнице, потому Валентино попросту не мог защитить меня. В общем, я очень надеялась, что была права в своих догадках и что родители спокойно отпустят меня.

Куда? На самом деле было как-то все равно. В этом плане, да и во всех других, я полностью доверяла Валентино, потому куда бы он меня не повез, я последую за ним, не говоря ни слова.

Пройдя в особняк и поприветствовав тех, кого еще не видела, потому что снова практически сбежала сегодня с утра пораньше, чтобы уехать к Валентино, поднялась в наше крыло и проверила сначала комнату Луны, затем комнату родителей, но никого не нашла и подумала, что папа, скорее всего, занят либо с братьями, либо с племянниками, а Луна и мама все еще в Сахарнице.

Никогда бы не подумала, что мама снова затащит мою сестру в клуб, но ситуация, которую даже трудно назвать таковой, случившаяся со мной и Кармелитой выбила из-под ног почву не только у меня, но и у всей моей семьи, включая семью Морелли.

Луна никогда не была той, кто хорошо дрался. Она также плохо переносила физические нагрузки, при этом имела красивую и стройную фигуру. Возможно, слишком худощавое телосложение, но все же без спорта и каких-либо вообще занятий Луне можно было позавидовать в этом плане, и я почему-то уже подозревала, что как только она подрастет, и ее фигура примет совершенно другие изгибы, более женственные, девочки из школы, и не только, обзавидуются. Так что сегодня было удивительно увидеть маму и сестру в клубе, но наша мама умела убеждать, поэтому, вероятно, теперь я буду чаще встречать Луну в Сахарнице, а это, наверное, станет некоторой проблемой, потому что даже в возрасте пятнадцати лет сестра была слишком привлекательной, так еще и выглядела старше своих лет, хотя имела довольно милое личико. Во всяком случае, я знала, что ни папа, ни кто-либо другой не позволит слишком долго смотреть на Луну Фальконе, по крайней мере, не в ближайшие три года точно, а может, и больше, так как наш папа точно не захочет скоро отдавать свою младшую и любимую дочурку-ангелочка.

Убедившись, что в нашем крыле я так и находилась одна, даже спустя некоторое время, ушла в свою комнату, чтобы собрать вещи. Как я и говорила, не знала, куда Валентино повезет нас, поэтому достала из шкафа чуть ли не все вещи и раскидала их по кровати: теплые в одну сторону, летние — в другую. Конечно, вряд ли мы поедем туда, где холодно, но вечерами бывало прохладно, особенно, если дул ветер, который на самом деле гулял по улицам Лас-Вегаса очень и очень редко.

Мне стоило научиться брать с собой не целый чемодан, а что-то поменьше, например, спортивную сумку, потому что не хотела захламлять багажник машины, на которой мы поедем, а я не сомневалась, что Валентино пожелает поехать своим ходом, да и мне на самом деле хотелось посмотреть окрестности не только Лас-Вегаса, которые я видела, кстати, не так много, но и окрестности за пределами: другие города, другие поселки, другую природу.

Поэтому меня ждали несколько часов трудных сборов, хотя я сомневалась, что мне понадобятся красивые платья, но на всякий случай, конечно, стоило положить их. Вдруг мне в голову стукнет соблазнить Валентино, когда он этого совершенно не ожидает? Я ведь не должна терять хватку?

Вероятно, что-то и правда изменилось во мне в этом плане, но я все еще чувствовала себя красивой сучкой, которая могла бы убить за своего парня, так что... не собиралась отказываться от титула «шлюха Фальконе», да и в этом не было смысла — даже после наших совместных фотографий с Валентино люди продолжали писать гадости, но, как уже отмечала, я давно перестала следить за этим, лишь могла усмехаться. Было только интересно и, возможно, волнительно, а что думал по этому поводу Валентино? Его это напрягало?

— Катерина! — мысли прервал звонкий голос сестры, и я, резко развернувшись, увидела Луну, стоявшую на пороге моей комнаты.

Я посмотрела на нее так, будто не понимала, почему она вдруг так воскликнула, хотя, по правде говоря, подозревала, о чем сестра хотела поговорить. И побыстрее!

— Ну! И что это там такое было? — Луна закрыла дверь, после чего прошла в комнату и плюхнулась на кровать, прямо на одежду, которую я только что аккуратно сложила.

Я снова кинула на нее взгляд, но уже недовольный и даже злой, но сестре, кажется, было вовсе все равно, чем я здесь занималась — она ждала ответов, ведь являлась моей свахой, которая всегда только и делала что предлагала мне парней.

— Тренировка, — ответила я и попыталась достать джинсы из-под тела Луны, но она лишь сильнее прижала их, будто специально. — Душ, — продолжила я, но и этого было, конечно же, недостаточно. — Валентино, — черт, я просто не хотела делиться интимными моментами с младшей сестрой!

— Я жду, сестренка, — Луна схватила мою руку, чтобы я никуда не смела отойти от нее и кровати, перед которой сидела на коленях, пытаясь понять, что же мне еще нужно с собой положить в дорожную сумку. — Боже, почему ты не можешь просто сказать, что вы переспали?! — тихо, но с восклицанием спросила она, и я приложила к своим губам указательный палец; вдруг за дверью стояла мама, которая попросила выведать у меня то, о чем наверняка подозревали они с папой.

— Потому что этого не случилось! — шикнула я и все-таки поднялась на ноги, отходя к зеркалу — кажется, я не проверяла свой внешний вид после непотребств в душевых клуба.

— Серьезно? — спросила Луна, и я, убедившись, что все в порядке, обернулась и прислонилась поясницей к туалетному столику, вытягивая ноги вперед.

— Слушай, когда это случится, ты узнаешь первой, — хотя не совсем понимала, зачем сестре это знать; видимо, она просто переживала за меня и мои отношения с Валентино, особенно после того, как видела меня две недели с настроением на нуле. — А пока... ничего такого, мы просто... — я загадочно улыбнулась, и Луна поднялась с кровати.

— Вы просто... вместе в душе, все ясно, — она погрозила мне пальчиком, будто наша мама, которая таким образом ругала нас в детстве. — Мама так ничего и никого не заметила, и то это я отвлекла ее, когда вы выбегали из клуба, — оповестила сестра, а я подумала, что вообще-то хорошо иметь братьев и сестер, которые прикрывали твою спину, и я никогда не смогу отказаться от своей семьи, ни при каких условиях.

— Как мама затащила тебя? Неужели приплела мое похищение? — решила поинтересоваться я и вслушалась в звуки за дверью.

— Да, она взяла за аргумент именно это, но как ты слышала я все равно не имела ни малейшего желания тренироваться, — Луна прошла к окну и присела на подоконник, свесив ноги, но даже так она почти доставала ими до пола — сестра была выше меня на голову точно. — Ты куда-то собираешься? — наконец рассмотрела она все мои вещи на кровати, хотя, вероятно, заметила раньше, просто ей была интересна другая информация.

— Уезжаю от вас, надоели, — попыталась серьезно сказать я, снова пройдя к сумке, куда уже сложила некоторые вещи.

Луна вопросительно посмотрела на меня, ожидая нормального ответа, и я сжалилась над ней, однако не успела ответить, как она вдруг спросила:

— Ты ведь не бросишь нас навсегда?.. — это звучало так жалостливо, что мне вовсе не хотелось представлять, как бы моя семья отнеслась к отъезду на долгое время...

— Луна, ты чего? — я поспешила к сестре вместо вещей. — Конечно, нет! Как ты могла такое подумать? — я подозревала, что все ее переживания связаны еще и с тем, что она чуть меня не потеряла, а в памяти всплыл момент, когда сестра ворвалась в мою палату в больнице и заплакала. — Мы уедем на неделю или две, я еще не уточняла у Валентино, — попыталась успокоить я Луну и мягко улыбнулась, трогая пальцами ее волосы, торчащие в разные стороны; видимо, она не уложила их как следует после тренировки.

— Папа бы тебе голову оторвал, — хмыкнула сестра, и я тоже издала смешок.

— Он тот, кто останавливает меня от поспешных решений и действий, — ответила я, хотя если бы это действительно было так, то мне бы никогда не присвоили титул «шлюха Фальконе».

— Хорошо, — теперь спокойнее произнесла Луна и спрыгнула с подоконника. — Тебе помочь? — предложила она, оглядывая комнату.

Я помотала головой и сказала, что она могла бы остаться со мной, пока я собираю вещи, чтобы просто поболтать и чтобы сестра рассказала о том, чему ее учила мама в клубе, и Луна с удовольствием согласилась, усаживаясь на кровать, складывая ноги по-турецки и крутя в руках телефон, который редко выпускала из рук, но там была вся ее социальная жизнь, и сестра дорожила ею, будто, если ее профиль в инстаграме взломают, все полетит к чертям. Однако Луна и правда вложила много сил в то, чтобы раскрутиться, и на самом деле я как старшая сестра безумно ею гордилась, ведь она добилась этого сама, а вот, чего добилась в этой жизни я?.. Об этом стоило подумать, но в другой раз.

Вскоре сумка была собрана, и я поставила ее у входа в комнату, чтобы точно не забыть, ведь я могла просто сорваться и побежать к приехавшему за мной Валентино, затем прыгнуть в машину и умчаться с ним на крыльях любви. Черт... я как влюбленная идиотка.

— Ладно, я пойду, кажется, родители вернулись, — сообщила Луна, взглянув на экран телефона, который внезапно стал отсвечивать слишком активно, будто ей кто-то звонил, и я прищурилась, но все же выпустила сестру из комнаты, после и правда услышала голоса мамы и папы — они что-то обсуждали в своей комнате.

Лучшего момента и не придумать, потому что родители находились в спокойном расположении духа, а значит предупреждение о том, что я, скорее всего, утром уеду на неопределенное, но короткое количество времени, должно восприняться довольно хорошо, особенно, если Валентино и сам планировал заехать.

Выйдя из комнаты, я направилась к спальне родителей и, постучав, затем получив ответ, что можно входить, открыла дверь и сразу же встретилась со взглядами мамы и папы. Мама стояла возле окна, папа же сидел в небольшом кресле, держа телефон в руках.

— Куколка, о чем-то хотела поговорить? — первым задал вопрос папа, когда я осталась стоять на пороге их комнаты, опираясь плечом о дверной косяк — все мое поведение выдавало нервозность с потрохами, хотя несколькими минутами ранее я думала, что смогу спокойно сказать о поездке.

— М-м, — протянула я. — Да, я... — все же прошла внутрь спальни, остановившись посередине, и начала нервно теребить домашнюю футболку. — В общем, мы с Валентино решили уехать, — выпалила я, и первым удивленным лицом стало именно папино — даже не сомневалась в этом, после и мама вскинула бровь вверх и хотела начать закидывать меня вопросами — это отчетливо читалось в выражении ее лица и по тому, как она раскрыла рот, однако я опередила все их догадки, продолжив: — Мы вернемся. Это где-то на неделю, максимум на две, — я жестикулировала руками, объясняя всю ситуацию полностью.

— Куда уедете, Катерина? — спросила мама и подошла ко мне ближе.

— Не знаю, — пожала я плечами и почувствовала себя неловко, потому что сейчас родители подумают, что я дала согласие на то, в чем не была уверена, но мне просто было важно находиться рядом с Валентино. — Скорее всего, будем колесить неподалеку от Лас-Вегаса, — предположила я, а папа поднялся с кресла, прищурено смотря на меня.

— И он хотел оставить это все вот так? — недовольно пробурчал папа, и я поняла его намек. — Если Валентино думает, что может спокойно увезти мою дочь из дома, ничего не сказав нам с твоей мамой лично, то зря надеется, что я вообще теперь отпущу тебя к нему, — он начинал раздражаться с каждым словом больше, и мне пришлось тяжело вздохнуть, чтобы не наговорить лишнего, ведь сейчас я чувствовала, как тоже закипала изнутри, так как папа снова наговаривал на Валентино, не видя всей картины.

— Господи, пап! — все же на выдохе возразила я и закатила глаза. — Валентино приедет через... — и телефон в заднем кармане джинсовых шорт завибрировал. Я достала его и увидела имя Валентино, после чего повернула экран к папе и маме и сказала: — Он, вероятно, уже здесь, чтобы поговорить, — непринужденно произнесла я, как факт.

Ответив на звонок, поняла, что Валентино и правда подъехал к особняку, но не решался зайти без приглашения, а я вспомнила, что, когда он здесь бывал, то только с Лоренцо, которого вызывал Невио, потому Валентино точно было неловко свободно входить в наш дом, поэтому я быстро сказала, чтобы родители остались в нашем крыле, потому что спущусь за Валентино, на что они согласно кивнули.

— И, пап, пожалуйста, давай без твоих речей, — напоследок сказала я и убежала по лестнице вниз, сталкиваясь с Джулио, который с кем-то разговаривал по телефону и улыбался как дурак; предположу, что он болтал с милашкой Джиной, которую я уже давно не видела.

Мы с двоюродным братом подмигнули друг другу и разошлись по своим делам: он наверх, в свою комнату, а я вниз, к Валентино, который, как я увидела, стоял возле своей машины, а значит ворота ему открыли охранники, которые двадцать четыре на семь стояли вокруг особняка.

— Я как раз предупредила родителей о нашей поездке, — выйдя на улицу и подойдя к нему, сообщила я.

— Твой отец захотел снова убить меня? — издал смешок Валентино, и я неловко кивнула, подтверждая его слова. — Я был готов к этому, — и мы двинулись в сторону особняка.

— Просто ему нужно больше информации, вот и все, — оповестила я, потому что на самом деле знала, что и папа, и мама готовы были отпустить меня, однако они должны были быть в курсе всего нашего мини-путешествия, чтобы, в случае чего, приехать, но я надеялась, что такие радикальные меры не понадобятся.

По пути в наше крыло мы снова встретили Джулио, но теперь на его лице не красовалась улыбка, скорее, злость или даже ненависть. Он спускался по лестнице настолько стремительно, что, кажется, даже не заметил нас с Валентино. Я попыталась схватить его за руку, но Джулио тут же отмахнулся, что-то нечленораздельно пробормотав, поэтому на данный момент я оставила попытки разузнать, что же происходило и как один телефонный звонок мог изменить его настроение.

Валентино шел впереди меня, а я лишь указывала направление, поэтому родители увидели его первого, а не меня, и это показалось правильным. Когда мы подошли к ним ближе, я выглянула из-за широкой спины Валентино и показала одними глазами, чтобы папа вел себя прилично и сделал нормальное выражение лица, потому что сейчас он смотрел так, будто ненавидел все и всех. Черт, и когда он уже смирится с тем, что его слова по поводу моих отношений с кем-либо не играли такой важной роли, как раньше? Во всяком случае, я сделала правильный выбор, ведь надежнее рук, чем у Валентино, я просто не знала, да и не хотела знать.

Родители поприветствовали Валентино. Папа пожал ему руку и оглядел сверху вниз, будто это могло что-то ему дать — ответы на все его вопросы. Затем мама пригласила нас присесть на диван и кресла, а я мельком заметила, как Луна выглядывала из-за двери своей комнаты. Я позвала ее рукой к нам, но она тут же скрылась, давая понять, что, скорее всего, это не ее дело.

— Вероятно, Катерина уже сообщила вам, что я хотел свозить ее по местным достопримечательностям, — первым начал Валентино.

— Да, вот только она сама не совсем в курсе, куда вы едете, поэтому я засомневался, — честно ответил папа и переглянулся со мной, будто я действительно виновата в этом.

— На самом деле я просто предложил, не зная, куда поехать, но, пока находился дома, набросал маршрут, — ого! Валентино подготовился основательно и теперь давал папе какой-то листок, видимо, именно туда он записал все места, которые мы должны будем посетить. — Это не займет много времени, поэтому обещаю, что привезу вашу дочь в целости и сохранности через неделю или чуть больше, — серьезно проговорил Валентино, а родители продолжали изучать маршрут; почему-то казалось, что все решали за меня, и такое, конечно, мне не очень нравилось.

— То есть... вы поедете только вдвоем? — решила уточнить мама, едва заметно выгнув бровь.

— Да, — твердо ответил Валентино. — Обещаю, я не оставлю Катерину одну ни на секунду, — мне хотелось улыбаться, но, зная, почему он так говорил, все веселье уходило на задний план.

Пару минут или немного меньше родители переглядывались между собой и разговаривали на немом языке. В маминой выражении лица читалось: «я доверяю ему, но хочу знать твое мнение». В папином же: «я боюсь, что что-то может пойти не так».

Ох... если бы все повернулось по-другому, мы бы сейчас не сидели здесь, да и папа доверял бы гораздо больше Валентино, особенно после того их разговора наедине.

— Дайте нам поговорить наедине, — вдруг сказал папа, и тон его голоса принял почти что грубые нотки. — Джемма, ты тоже, — когда я стала вставать, а мама осталась сидеть, отметил папа, и мама странно покосилась на него, будто боялась, что ее муж мог все испортить, однако... стоило доверять ему, ведь папа хотел только самого лучшего для своих дочерей.

Конечно, мы не смели перечить, хотя чаще всего это и делали. Вот только мама всегда пыталась остудить его пыл, а я наоборот заводила еще больше, потому что продолжала спорить и доказывать свою точку зрения. Да, в таких моментах мы сталкивались лбами, как две бешеные собаки, и причина крылась в том, что мы были очень похожими.

Я не засекала, сколько длился их наверняка серьезный разговор, но мы с мамой тоже успели обсудить поездку, и, на удивление, она и правда не была против. Точнее, ей, конечно, тоже хотелось убедиться в том, что я буду в полной безопасности, но я постаралась убедить маму в том, что рядом с Валентино мне ничто не грозило, причем никогда и не будет грозить.

— Луна с кем-то переписывается? — внезапно спросила мама, переключаясь теперь на мою младшую сестру. Я выгнула бровь, посмотрев в глаза мамы. — Я имею в виду с парнем, может быть? — то есть она не была уверена и хотела узнать от меня?

— Эм, — я не хотела сдавать Луну, потому что это была ее личная жизнь, а мы все знали, как она к этому относилась: если сестра не хотела о чем-то рассказывать, или о ком-то, то никто не сможет допытаться до нее, особенно, если это касалось чего-то сокровенного. — А ты что-то заметила за ней? — решила подойти с такой позиции.

— Она стала больше проводить времени в интернете, — пожала плечами мама. — Понимаю, у нее блог и все такое, но телефон постоянно в руке, она не выпускает его, всегда ходит с ним, будто там хранится ее главный секрет, — голос мамы звучал обеспокоено, и мне захотелось утешить ее, потому я подошла к маме ближе и обняла так, как не обнимала давно: крепко.

— Луна много общается с подписчиками, тем более, она не особо любит выходить за пределы дома, даже с подругами, так что... — черт, и как я снова могла врать родителям?! Исправлений в этом плане — ноль! — Не переживай, мам, твой одуванчик останется с тобой еще надолго, — усмехнулась я и выпустила маму из объятий, которая все то время гладила мою спину.

— Я и тебя не готова отпустить, — легонько улыбнулась она. — Надеюсь, ты будешь поблизости, — последнее, что успела сказать мама, и дверь гостиной открылась — папа пригласил нас внутрь, а мне захотелось засмеяться от этого, однако я быстрее всех влетела в комнату, чтобы убедиться, что Валентино жив, хотя криков о помощи не было слышно, а значит все прошло довольно тихо, насколько папа вообще мог это устроить.

· · • • • ✤ • • • · ·

Утро наступило так быстро, что, казалось, я только легла в кровать, от которой уже почти отвыкла, как снова нужно было вставать, но на самом деле я была в приподнятом настроении, несмотря на то, что сейчас около шести часов утра. Валентино сказал, что заедет где-то в полседьмого, поэтому у меня оставалось еще полчаса, чтобы подсобрать вещи, а что самое главное — себя, хотя я не собиралась краситься и выпрямлять волосы.

Насколько я вчера поняла, Валентино и папа поговорили вполне спокойно, но никто из них не стал рассказывать мне, о чем же шла речь. Нет, конечно, я понимала, о чем, точнее, о ком, но мне было настолько интересно, что я не могла не приставать потом к Валентино, однако он оказался крепким орешком, который поцеловал меня и просто сказал о времени выезда, на что я, конечно, закатила глаза. Эти их мужские разговоры... Нам, женщинам, никогда не понять. Впрочем, как и им — не понять наши разговоры.

В особняке стояла тишина. Рано утром редко можно было услышать даже шепотки, которые бы прогуливались по уголкам дома, если только кто-то из нашей семьи не возвращался с «работы», подразумевающей пытки. Поэтому сейчас я совершенно спокойно и свободно спустилась на первый этаж и поставила сумку возле выхода, намереваясь съесть что-нибудь из холодильника; кажется, тетя Киара вчера наготовила так много еды, что ее не съели, однако как только свернула на кухню, увидела поникшего Джулио, выпивающего то ли кофе, то ли еще какую-то свою жижу, которую он пил после тренировок, пытаясь еще и меня приучить к подобной смеси, но я предпочитала другой белок — желательно мясо.

— Джулио? — аккуратно спросила я, но брат не повернул головы, лишь странно опустил ее еще ниже. — Что-то не так? Сейчас еще так рано... — я медленно прошла внутрь кухни и остановилась возле холодильника, пытаясь не слишком наседать на Джулио, но он продолжал только и делать, что крутить бокал в руке и смотреть на жижу в нем. — Знаешь, я ведь уезжаю сегодня с Валентино, — решила сказать я, как бы переводя тему, чтобы хоть как-то разговорить брата, хотя, конечно, я могла понять, что у каждого человека могло быть такое настроение — когда не хотелось ни с кем говорить.

— Отлично, Катя, — все же ответил он, но безразлично, и резко встал из-за стола, отчего я вздрогнула.

Джулио отнес бокал в раковину и, когда поставил внутрь, хотел было быстро пройти мимо меня, но я схватила его за предплечье. Это движение позволило нам встретиться глазами, а еще открыло вид на все лицо брата, которое с одной стороны покрывалось синяками и ссадинами.

— Черт, Джулио, что случилось?! — тут же всполошилась я, но он дернул руку и сделал шаг назад; кажется, я еще никогда не видела двоюродного брата таким нервным и жестким, особенно в отношении себя.

— Порядок, — выплюнул Джулио, а у меня пропал аппетит. — Просто подрался, — махнул он рукой.

— В полседьмого утра?! — вероятно, я сейчас вела себя как его мама, но... я не могла смотреть на то, как с каждой минутой лицо брата еще больше багровело — удары были нанесены совсем недавно. — Джулио, разве мы не доверяем друг другу? — попыталась смягчиться я и снова придвинулась к нему.

Брат сдвинул брови к переносице и хмуро посмотрел в пол, при этом сжимая кулаки так сильно, что белели костяшки. Я не могла представить, чтобы и он кого-то побил, но, судя по застывшей крови на руках, которую только сейчас приметили глаза, в ответ Джулио тоже кого-то избил, а не стоял или лежал на месте, принимая на себе удары.

— Где Джина? — казалось, именно она должна быть здесь замешана, да и женская интуиция говорила именно об этом.

— Со своим парнем-мудаком, — нервно высказал он и поднял на меня светлые глаза, но сейчас из-за ненависти, которая никогда не была присуща брату, они стали темными, как ночь, темными, как у дяди Римо и Невио.

— Что это значит? — я нахмурилась и склонила голову вбок, не представляя, как у милашки Джины мог быть парень, если... вроде как, они с Джулио встречались?..

В голову тут же полезли неприятные мысли о том, что Джина просто использовала Джулио, пока ее парень был где-то далеко, в другой стране, а как только он появился, Джина решила, что хватит — наигралась с мальчиком и бросила.

— То и значит, Катя, — издав смешок и скривив рот, произнес двоюродный брат, и во мне проснулось желание крепко обнять Джулио, чтобы утешить его, но, как только я сделала еще один шаг навстречу к нему, он отшатнулся. — Как же я, блять, задолбался!.. — последнее, что бросил Джулио и метнулся из кухни на второй этаж.

Я так хотела побежать за ним, чтобы утешить, чтобы расспросить побольше о том, что же на самом деле произошло, но понимала, что Джулио сейчас точно не в духе. Он был из тех, кто закрывался в такие моменты и не говорил ни слова. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя, чтобы все осознать и разложить по полочкам. В то время, как дяде Римо и, в особенности, Невио требовалась разрядка в виде пыток, Джулио необходимо было пространство — чтобы никто и ничто не беспокоили его, поэтому и мое присутствие рядом ничего не даст, однако сердце сжалось после его последних слов, так еще мне показалось, что в его и так грустных глазах стояли слезы. Неужели Джина и правда все настолько испортила?

— Ты уже собралась? — вдруг послышался тихий голос из-за угла, и я вздрогнула. — Это всего лишь я, — тихо засмеялась Луна, проходя мимо меня в смешной пижаме с одуванчиками — какой же она еще ребенок, ну какое ей общение с парнями... — У тебя такое лицо, будто приведение увидела, — налив в стакан воды, отметила сестра, и я попыталась прийти в себя после Джулио, чтобы не выдать своего беспокойства, но пообещала себе, что, пока мы с Валентино будем в отъезде, напишу брату через несколько часов и вообще постараюсь писать каждый день — страшно за его состояние после всего, что произошло, хоть меня и не ввели в курс дела.

— Да просто задумалась, — пожала плечами я и все-таки достала из холодильника то, что осталось со вчерашнего вечера.

Луна, как оказалось, решила вместе с родителями проводить меня — они спустились буквально через несколько минут после того, как она зашла на кухню. Папа теперь спокойнее смотрел на меня, однако все равно наставлял на истинный путь, говоря, чтобы я, в случае чего, сразу же звонила кому-то из семьи. Конечно, я со всем соглашалась, а когда к воротам подъехала большая машина, кажется, это был пикап, на что я удивленно расширила глаза, мы все вместе вышли на улицу.

Валентино вышел из машины так, будто эта огромная тачка всю жизнь принадлежала ему. Признаюсь, что пикап невероятно шел ему, даже больше, чем его спортивная машина. Видимо, он взял ее либо в прокат, либо у кого-то еще, чтобы нам удобнее было проезжать километры, а может, и плохую дорогу. Все пожелали ему доброго утра, как и он нам в ответ, и пришло время прощаться на короткий промежуток времени, поэтому я обняла всех, но папу оставила напоследок. Он прижал меня к себе слишком крепко и прошептал:

— Будь осторожна, куколка, — если бы я уезжала жить в другой город, то со ста процентной вероятностью заплакала бы.

— Не волнуйся, пап, все в рамках закона, — также тихо сказала я, обнимая его за шею. — Но вернусь уже не девственницей, — осмелилась посмеяться я, и папа отстранился, смотря теперь на меня в упор, отчего остальные покосились на нас. — Ты думал, я уже все?! — воскликнула я, а папе, похоже, стало неловко.

— Садись в машину, — вдруг приказал он, и теперь я точно была уверена в том, что засмущала нашего с Луной папу, хотя все мы знали, что он явно не из робких, если вспомнить то, как он вел себя до отношений с нашей мамой.

Я послушно залезла в машину — без помощи Валентино здесь не обошлось, затем помахала еще раз своей семье и проследила за тем, как папа пожал руку Валентино и с серьезным выражением лица что-то снова сказал ему — наставлял на верный путь по поводу моей девственности, я уверена.

Это был новый шаг к взаимопониманию и налаживанию отношений между моей семьей и семьей Морелли, и я надеялась, что более нам не предстоит проходить это все заново, по кругу.

· · • • • ✤ • • • · ·

Валентино, как только сел в машину, сказал, что этот пикап принадлежал его отцу, но он уже давно не ездит на нем, а нам понадобится, чтобы без проблем проезжать по неровной местности и там, где асфальт заканчивался. Конечно, как только машина тронулась и отъехала от особняка, я забросала его вопросами, куда же мы все-таки направляемся, и мне пришлось искать в интернете место, до которого нам было ехать несколько часов и про которое я впервые слышала.

Горы Спринг или национальная зона отдыха Спринг-Маунтинс находились к западу Лас-Вегаса, штат Невада. «Это место подходит для походов, горного велосипеда, кемпинга, верховой езды, скалолазания и других активных видов отдыха», — так писали в гугле, и я в тот момент, когда прочитала это, вопросительно выгнула бровь, повернув голову на Валентино, мол, мы что, не будем просто валяться на пляже и загорать?

Нет, я вовсе не была против активного отдыха, просто удивилась, хотя в какой-то момент именно такое и начала подозревать, особенно, когда потом заметила велосипеды в багажнике пикапа.

Веселая музыка раскачивала нас обоих, и мы просто ехали, наслаждались пустынной природой, иногда горами, иногда одинокими кактусами, будто вовсе въехали в пустыню, и наслаждались обществом друг друга. Я же еще пыталась заснять красивый рассвет и солнце, которое постепенно поднималось из-за горизонта, окрашивая небо в розоватый цвет. Теперь-то в профиль инстаграма и правда можно было написать, что я уехала, чтобы побыть с собой, вот только я бы заменила «с собой» на «со своим парнем», чтобы все точно обзавидовались, а потом вовсе выложить фотографию себя и Валентино в машине.

Я следила за тем, как он держал руль одной рукой и как был сосредоточен на дороге. Казалось, что если Валентино с моим папой договорился о чем-то, то теперь он и правда не отпустит меня ни на шаг от себя. На самом деле я даже не собиралась «чудить» или что-то вытворять, потому что это время закончилось.

— Знаешь, а мне ведь не нужно было сдавать все экзамены, — вдруг сказала я и сняла кроссовки с ног — те самые, которые дарил мне Валентино на день рождение. — Ну я имею в виду, когда нас похитили, — закусив нижнюю губу, продолжила я.

Эта тема была все еще болезненная, но я искала хоть какие-то плюсы.

— То есть... это хорошо? — как-то неловко спросил Валентино, мельком посмотрев на меня.

— Да, потому что мне не пришлось сидеть над учебниками всеми ночами и днями, — хотя, если взглянуть с другой стороны, лучше бы я делала именно это.

— А выпускной? Разве у вас не было выпускного? — поинтересовался он.

— Я не очень-то хотела идти, но он должен был быть неделю назад, точнее да, был, я видела фотографии в инстаграме у своих одноклассников. Кажется, они оторвались по полной, — возможно, с какого-то момента мне стало даже завидно и обидно, что я не пошла, ведь такое случалось раз в жизни; правда, если потом не учился еще и в университете или колледже — там тоже выпускные и явно покруче, чем в школе.

— Тебе стоило пойти, — твердо проговорил Валентино. — Я на свой выпускной напился, — я выпучила глаза и выпрямилась на сиденье, опустив ноги вниз, так как задирала их наверх, выпрямляя. — Да, было и такое. Я даже не помнил на следующее утро, что вообще пил и что делал после полуночи, — посмеялся он, а мне захотелось послушать эту историю.

— Ты и напился? — усмехнулась я. — Ты не мог! — возмутилась я, не веря всему этому. — Ты же зануда! — Валентино глянул на меня так, будто я еще очень многого о нем не знала. — Ладно, можно понять, что молодость и все такое, но, черт, чтобы ты напился до такого состояния?! Удивил! — я не могла успокоиться и размахивала руками в разные стороны, а Валентино продолжал улыбаться — это то, к чему я стремилась — к его улыбке. — Признайся, ты, наверное, переспал тогда с несколькими девушками, а? — подмигнула я и придвинулась к нему ближе, проходясь пальчиком по сильному плечу.

— Почему вы сразу думаете, что если парень напился, то обязательно переспал с кем-то? — о, смотрите, он снова здесь — логичный и рациональный Валентино.

— Ладно, может быть, не со всеми так работает, но алкоголь развязывает руки, и я сомневаюсь, что в школе на тебя не вешались девчонки, — я кокетливо улыбнулась и снова плюхнулась в сиденье. — Ты вообще видел себя? — Валентино хмыкнул; конечно, он видел себя, но я сомневалась, что слишком долго рассматривал в зеркало — не был похож на того, кто слишком зациклен на фигуре или внешности.

— Хочешь сказать, я выгляжу, как типаж, подходящий большинству девушкам и поэтому они должны хотеть переспать со мной? — о, Господи, как много слов, которые на самом деле излишни.

— Ты выглядишь как секс-машина, Вал! — выпалила я, и мы оба засмеялись спустя паузу. — Серьезно!

— Спасибо, Кэти, я приму это за лучший комплимент в своей жизни, — он повернул ко мне голову, затем протянул свободную руку к моему лицу и прогладил место за ухом, щекоча кожу. — Что насчет тебя? — я вздернула бровь и переплела пальцы с пальцами Валентино, когда он положил руку между сиденьями. — Разве у тебя не было такого, что парни хотели переспать с тобой? Тем более когда ты выпивала? — ах, вот оно что: хотел узнать, почему я все еще чистая, ну или почти.

— Конечно, хотели, я же тоже выгляжу как секс-машина, — снова раздался смех. — И чего смешного?! — воскликнула я в очередной раз. — Только я — секс-бомба тогда уж, — уточнила и заправила кудрявые волосы за уши. — В общем, мы подходим друг другу, — Валентино кивнул и свернул с главной дороги на более узкую; кажется, теперь мы точно ехали в сторону гор Спринг.

Обстановка стала гораздо уютнее после нашего небольшого разговора, да и того, как мы смеялись. По началу мне думалось, что мы так и будем всю поездку молчать и каждый думать о своем. Мои мысли занимал Джулио, которому, кстати говоря, я уже написала, а мысли Валентино... Можно было догадаться, где они.

— Могу задать вопрос? — через короткий промежуток времени спросил он, и я, конечно же, согласилась, отложив телефон. — Ты правда ни с кем не спала? — а то, что я девственница, это... чепуха? — Я имею в виду не только обычный секс, Кэти, а то у тебя такое выражение лица, будто я сказал какой-то несвязанный бред, — теперь-то я поняла вопрос.

— Ты бы сразу уточнял, — махнула я рукой, уже строя из себя кокетку, и Валентино ехидно улыбнулся. — Видимо, у тебя из головы не выходит наш совместный душ в доме твоей семьи, не так ли? — я накрутила локон волос на палец, после чего посмотрела на Валентино из-под ресниц, и мне почему-то показалось, что он засмущался, и я издала смешок. — Не говори, что ты не хочешь повторить, — прикусив губу, сказала я. — Ладно, да, дальше орального секса у меня правда не заходило. Попытки были, не буду отрицать и врать, что парни не пытались залезть мне под юбку, но я останавливала их, поэтому профессионал я только в одной из сфер секса, так сказать, — Бог ты мой, никогда не думала, что буду об этом так свободно рассказывать, тем более своему парню, но, черт, Валентино не смотрел на меня так, будто я была шлюхой, будто меня использовали, будто я была грязной; он лишь коротко посмеялся и кивнул, наверное, до конца убеждаясь в своих предположениях, о которых решился спросить только сейчас, и, честно говоря, даже была благодарна ему за откровенный вопрос — все же мы выбрались вдвоем подальше ото всех, чтобы узнать друг друга получше.

Совсем скоро мы доехали до гор Спринг. Время на телефоне говорило о том, что мы довольно долго были в дороге, потому, когда Валентино припарковал машину на специальной стоянке и достал все необходимые вещи, снова косясь на мой чехол с гитарой, хотя он взял и свою тоже, мы наконец смогли размять ноги, идя теперь к пункту с охраной, которая пропускала посетителей национального парка внутрь. Судя по машинам, здесь находилось не так много туристов, а это не могло не радовать.

Холмы и горы окружали нас практически со всех сторон. Зелени почти не было, лишь одинокие деревья, иногда кактусы или вовсе кусты, но это и не удивительно — почти круглый год здесь стояла засушливая погода, благо по вечерам прохлада подбиралась к земле, едва остужая.

Когда нас пропустили, я предложила помощь Валентино, чтобы он не нес один все вещи, иначе мы не сможем добраться до нужной точки, хотя он заверил, что нам необязательно заходить слишком далеко, потому что завтра и все следующие дни мы будем и так прогуливаться, то есть отходить от того места, где расположились.

— Не боишься спать в палатке? — поинтересовался Валентино, когда мы дошли до небольшой возвышенности, откуда открывался невероятный вид на остальные горы и несколько кемпингов, где остановились другие туристы.

— С тобой мне ничего не грозит, так что, нет, Вал, — отозвалась и скинула рюкзак с плеч, от которого уже заболела спина. — Правда, я полный ноль в собирании палаток... — сразу решила признаться я.

— Это не проблема, просто следуй моим указаниям, — с серьезным выражением лица порекомендовал он, когда отстегнул от своего рюкзака что-то большое, похожее на один из спальных мешков.

— Хорошо, — согласилась я и поставила руки по бокам. — Жду дальнейших приказов, капитан, — чуть не приложив руку к голове, как это делали военные, оповестила я, а Валентино изогнул бровь, бросив взгляд на меня. — Что? Невио же за этим задержал тебя вчера? Поговорить насчет того, чтобы ты стал Капо заместо Лоренцо, я права?

— Да, права, — коротко ответил он и вытащил то, что смутно походило на сложенную палатку.

Вчера, после разговора с моими родителями, когда я уже собиралась провожать Валентино домой, Невио вдруг остановил нас, буквально поймав у выхода из особняка, и задержал Валентино еще примерно на полчаса, а мне пришлось снова мучаться в догадках не происходило ли чего страшного, но, как видите, в итоге все обошлось, и они просто решали свои дела.

Отчасти я гордилась Валентино и тем, что он, несмотря ни на что, станет капитаном по возвращении в Лас-Вегас — Невио дал ему это время, и я была благодарна за это. Все же он не такой сумасшедший и бесчувственный, каким многие считали и видели Дона Фальконе, если вообще не все, кроме нас — его семьи. В то же время я понимала, что Валентино было тяжело ступать по дороге, которая вообще-то принадлежала его брату и которую потом бы занял его сын — Мигель. Жизнь умела преподносить нам подарки, особенно, когда мы их не ждали...

С этими мыслями я помогала собирать палатку. Пару раз сделала что-то не то, и нам пришлось практически заново втыкать в землю спицы, или как они вообще назывались... Валентино не ругался, лишь изредка тяжело вздыхал, а я на это говорила, что предупреждала его, но он не из тех, кто отчаивался, потому продолжал давать указания и следил за моими телодвижениями, чтобы у нас, наконец-то, точно возвелось место для ночлега.

После того, как мы все же расположились, закинули самые важные вещи внутрь большой палатки, в которой явно умещалось гораздо больше персон, чем две, и развернули спальные мешки, решили направиться на поиски еды. По дороге мы, конечно, перекусывали и останавливались на заправке, но этого было категорически мало, да и ветер, недавно подувший в нашу сторону, подсказывал, что где-то поблизости готовили что-то наподобие ужина, и мы не смогли отказаться.

Люди толпились возле небольших вагончиков, стоящих под большой скалой. Выглядело это устрашающе, отчего я на несколько секунд зависла, поднимая голову вверх, чтобы убедиться насколько мы мелкие букашки в сравнении с природой.

— Кэти, быстрее думай, что ты хочешь, очередь не ждет, — окликнул меня Валентино, и я пришла в себя, так как снова и снова витала в облаках.

По итогу мы взяли каждый по два хот-дога и ни о чем не пожалели: сами налили внутрь булочки то, что нам было по вкусу, и, как оказалось, нам обоим не нравилась горчица, поэтому мы сразу отказались от нее. Отойдя чуть в сторону от толпы людей, присели на еще теплые камни, чокнулись хот-догами, улыбнувшись друг другу, и стали просто наблюдать. Это было начало чего-то нового. Я чувствовала это и надеялась, что и Валентино здесь, со мной освободится от тягот и боли.

· · • • • ✤ • • • · ·

Спустя несколько дней.

Все предыдущие, как и этот, дни мы чем только не занимались в плане активного отдыха. На горах Спринг так много всего было, что глаза разбегались, и это вовсе не касалось природы, хотя и она здесь, конечно, завораживала. Я имела в виду, что мы могли заняться скалолазанием, покататься на лошадях, пройти несколько десятков километров и поспать только в спальных мешках, могли покататься на квадроциклах по горам и пару раз чуть не перевернуться — признаюсь, это моя вина и мое неумелое вождение, которое передалось даже сюда. До сих пор не знала, как вообще водила машину и как папа позволял мне садиться за руль, но как говорилось, что есть то есть.

В итоге мы испробовали все, что можно. Я каждый раз, когда мы делали что-то интересное, просила Валентино фотографировать меня. На удивление он не отказывался брать мой телефон или даже свой и запечатлевать моменты, которые для меня играли огромную роль, возможно, и для него тоже. Каждый вечер я пересматривала наши фотографии, когда мы сидели у костра — его разжигали либо мы сами, либо мы шли к туристам и более большому костру, жаря маршмэллоу на палочках.

Мне нравилось, что мы с каждым новым днем находили общий язык, узнавали что-то интересное друг от друге, узнавали о том, что нравилось или не нравилось мне и что нравилось и не нравилось Валентино.

Очередной день заканчивался спокойным и немного прохладным вечером. Я не хотела идти к общему костру, поэтому была рада, когда Валентино разжег маленький у нашей палатки, которую мы уже который раз перенесли на другое место, чтобы менять локации. И сейчас под нами находился тот самый общий костер, но наши взгляды были устремлены вперед, на горы и холмы, за которыми несколько минут назад скрылось солнце, из-за чего земля потихоньку теряла тепло, и Валентино решил, что нам стоило накинуть кофты, что мы и сделали, и теперь оба наслаждались почти что тишиной.

В один момент я закрыла глаза, а перед ними появилась картинка, как я села в машину Валентино, когда забрала его из Сахарницы и как подняла голову, замечая интересное математическое уравнение, или что-то по типу него. Повернув голову и открыв глаза, наткнулась на профиль Валентино. Пару минут я рассматривала его, положив голову на согнутые колени, а он делал вид, что не замечает этого, хотя затем все же сдался и хмыкнул, повернув голову в мою сторону.

— И чего ты такая загадочная? — первым нарушил тишину он. — Хочешь о чем-то спросить, но думаешь надо ли? — и как Валентино понял это? — Я вижу это по твоим глазам, Кэти, — я поймана с поличным, зато теперь и правда могу, наверное, задать волнующий вопрос. — Даже если мне не понравится то, о чем ты хочешь узнать, я постараюсь дать ответ, — он придвинулся ко мне ближе, а я выпрямилась.

— Это, скорее всего, личное, — сразу предупредила я, вспоминая те буквы.

— Кажется, именно такие вопросы и сближают, не так ли? — мягко сказал он и улыбнулся, и я кивнула.

— Что означают две буквы в твоей машине? — на выдохе спросила я, смотря в темные глаза напротив. — К + В, — уточнила, хотя вряд ли это требовалось. — Я рассмотрела, когда села за руль твоей машины в тот вечер, — Валентино сразу напрягся, а это могло означать одно — я попала в ту самую больную точку.

Несколько минут прошло с моего заданного вопроса. Казалось, Валентино ушел в себя и в то время, когда эти две буквы значили многое в его жизни, чем сейчас, но из-за меня он снова вернулся в прошлое, возможно, не самое радужное, и на самом деле уже пожалела о том, что, вероятно, полезла не в свое дело, ведь мы уехали из Лас-Вегаса именно по причине того, чтобы убежать от проблем и боли, а не возвращаться к ней.

— В — Валентино, — тихо начал он, и я постаралась внимательно слушать его, чтобы ничего не пропустить. — К — Клара, — конечно, это была девушка, иначе и быть не могло. — Это было давно. Она прилетела тогда в Лас-Вегас со своей танцевальной командой на какой-то конкурс, и один раз я увидел то, как она танцевала на стадионе, оттачивала движения, хотя, как потом выяснилось, они и так каждый день тренировались в зале, но Клара считала, что недостаточна хороша, — слова давались ему тяжело, но в то же время на губах будто бы красовалась легкая улыбка — боль вкупе с облегчением, или как еще это можно было назвать? — Я влюбился в нее. Как-то раз мы поговорили, а после начали чуть ли не каждый день встречаться на стадионе. Я помогал ей поверить в себя, играл на гитаре, а она танцевала. Наверное, еще с тех пор гитара ассоциируется у меня с чем-то немного грустным, — пожал Валентино плечами, и я вспомнила, что свою гитару он тоже взял в поездку. — Мы сближались все больше и больше, и в один день я признался Кларе в чувствах, — сердце замерло, но не потому, что я боялась, что Валентино до сих пор любил ее, а потому, что я уже подозревала — случилось что-то плохое. — Она была моей первой, и я — был ее первым, — темные радужки мельком взглянули на меня, будто убедились в том, что я все еще здесь. — Но все имеет свойство заканчиваться, поэтому, когда объявили победителей, их команда собиралась улетать домой, в родную страну. Прощались мы долго. Я не хотел отпускать Клару, будто чувствовал что-то неладное. Она надеялась, что я прилечу к ней, что мы снова увидимся, и я пообещал ей это — был и правда сильно влюблен, — тон его голоса стал гораздо ниже, дыхание, кажется, участилось, и я поспешила придвинуться еще ближе и положить голову на сильное плечо, чтобы Валентино не чувствовал себя одиноким. — Ничего не вышло, Кэти, — на этот раз обреченно произнес он, и я вжалась всем телом в его сильнее, боясь, что же последует дальше. — Их самолет разбился, — я почти что вздрогнула и проглотила ком в горле. — Никто не выжил. Впрочем, в тот день умерла не только Клара, но и частичка меня, и я долго не мог отпустить ее, но... знаешь, когда я смог это сделать? — я подняла голову, и наши взгляды встретились. Теперь Валентино смотрел на меня так, будто видел в моих глазах все скопления звезд, которые висели сейчас на темном небе. — Когда встретил тебя. Когда ты надела синюю футболку, которую надевала она. Когда ты показала мне, что жизнь имеет другие грани. И когда я понял, что влюбился в тебя, но для того, чтобы идти дальше мне необходимо было сходить на могилу Клары и окончательно попрощаться с ней, чтобы не проецировать ее на тебе. Это было бы чертовски неправильным, — на этих словах я вовсе затаила дыхание; казалось, что это было именно оно — признание в любви, но с помощью гораздо больших слов, чем те три, которые произнесла я.

— Прости, что заставила тебя снова вспомнить это... — он помотал головой. — Мне так жаль. Клара заслуживала жить и заслуживала встречи с тобой... — наверняка я несла несвязный бред, но я просто потерялась в своих же мыслях и чувствах от слов Валентино.

— Тогда я бы не встретил тебя, Кэти, — усмехнулся он, и я растянула губы в улыбке, опуская взгляд на наш маленький уютный костер.

— Спасибо, что поделился историей своей первой любви, — осторожно сказала я и ощутила, как рука Валентино обвила мою талию.

— Это еще было и признание тебе... — шепот разнесся возле моего уха, но будто бы вовсе окутал меня со всех сторон, — ...в любви, — продолжил Валентино, и я закрыла глаза, надеясь, что это не сон и мне правда несколькими минутами раннее сказали, что любят меня. — Знаю, это довольно необычно, но... — я не дала договорить ему, легонько дернулась в надежных руках и повернулась всем корпусом так, что почти оказалась грудью прижатой к груди Валентино, после чего впечаталась губами в его, затягивая в значащий для нас поцелуй, который мог сказать и говорил больше, чем слова.

Теперь все мое нутро окончательно и бесповоротно готово было принадлежать Валентино. Я практически мечтала стать его — только его. И по какой-то причине думала, что и он хотел, чтобы я принадлежала только ему и чтобы только его имя я кричала и стонала, когда его руки проходились по моему телу, задирая свитер, затем быстро снимая его и откидывая рядом с нами, оставляя меня только в черной спортивной майке, потому по коже прошелся холодок от ветерка, который еще и трепал мои небрежные волосы.

Если сначала именно я напирала на Валентино, то через несколько минут он взял инициативу в свои руки и практически нависал надо мной. Мне не оставалось ничего, кроме как поставить ладони позади себя, чтобы облокотиться на них и держаться, пока Валентино исследовал губами мои шею и ключицы. Я поднимала голову кверху, задирала подбородок и закатывала глаза от приятных и немного щекочущих ощущений. Я готова была раствориться и забыться прямо сейчас, но понимала, что это — еще не самое приятное.

Костер рядом с нами пару раз треснул, и в последующий момент я проследила за тем, как мужские горячие руки стали поднимать мою майку: медленно и так, чтобы губы Валентино успевали покрывать каждый миллиметр моей оголенной кожи.

В какой-то момент я села поудобнее и развела ноги в стороны, чтобы Валентино продвинулся ко мне еще ближе, садясь между ними. В конечном итоге и черная майка оказалась рядом со свитером, а я была оголена по пояс, но меня даже не смущало, что мы сидели на открытом воздухе, ведь могли бы переместиться в палатку, впрочем, не только меня не беспокоило это.

— Папа в курсе, что я приеду не девственницей, — вдруг решила сказать я, и Валентино, выгнув бровь, посмотрел на меня так, будто уточнение об этом было явно лишним: то ли для него, то ли для моего папы. — Но он же отпустил меня в итоге, — решила сгладить углы я и уловила хитрую ухмылку, после чего Валентино поднял меня на руки и, согнувшись, все-таки зашел в нашу палатку, аккуратно кладя меня вниз, на спальные мешки, и нависая сверху.

— Мы ведь взрослые люди, Кэти, — как факт отметил он и провел носом по моей скуле, и я затаила дыхание, чувствуя еще и то, как колено между моих ног раздвигало их. — Твой отец явно понимал, чем закончится эта поездка, — конечно, понимал, да вообще все понимали, и я даже не стала что-либо отвечать, лишь смогла глубоко вдохнуть.

Валентино опустился ниже по моей шее, оставляя влажные дорожки, затем еще ниже и остановился на груди, втягивая губами уже возбужденный сосок, второй же рукой мягко сжимая другую грудь, и я от новых ощущений выгнулась в пояснице.

Мне хотелось, чтобы не только я находилась в таком — почти обнаженном — положении, поэтому кое-как, под воздействием эйфории протянула руки сначала к голове Валентино, прогладив его по темным волосам, затем опустила ниже, насколько возможно это было сделать, и постаралась снять с него футболку, так как свитер он снял еще на улице. В итоге Валентино прервался, перестав мять и целовать мою грудь, и я сняла с него футболку. Он хотел было продолжить то, от чего я отвлекла его, но указала взглядом вниз, на наши джинсы, после чего мы вместе усмехнулись.

— Боже правый, Кэти, я и так пытаюсь держать себя в руках и делать все медленно, чтобы тебе было максимально приятно, — выпрямившись и усевшись на колени напротив меня, с небольшим недовольством произнес Валентино, и я закатила глаза, поднявшись на локтях.

— Что если я не хочу, чтобы ты держал себя в руках? — с вызовом спросила я и прикусила нижнюю губу.

— Не изводи меня, — серьезным тоном ответил он, но я не собиралась обращать на это внимания, потому снова легла, протянула руки к пуговице и ширинке на джинсах и, расстегнув их, приподняла бедра, стягивая джинсы с ног, наблюдая при этом за реакцией Валентино.

Я видела, как тяжело ему было и правда не взять и не наброситься на меня. Отчасти понимала, по какой-то причине он держался, ведь это ответственный момент, причем для нас обоих. Кажется, первый секс даже для того мужчины, который уже спал с девушками, все равно важен, если, конечно, этот мужчина адекватный и заботился о своей второй половинке и если у его девушки никого не было.

— Ты же знаешь, что мы оба хотим этого, — сладко произнесла я и поднялась с места, на коленях подползая к Валентино, хотя между нами не было большого расстояния. — Я доверяю тебе, уже давно доверяю, — продолжила я, когда наши лица находились в нещадных дюймахравны 2,54 сантиметрам друг от друга, а мои руки спустились к ширинке на джинсах Валентино — пуговицу он расстегнул сам. — Так что покажи мне, что такое удовольствие, — расстегнутая ширинка позволила мне пролезть рукой внутрь джинсов и нащупать возбужденный член. — Я хочу стонать твое имя, Вал, — приблизившись к его уху, прошептала я и сжала член рукой, отчего он втянул воздух, после, неожиданно для меня, повалил меня спиной на спальные мешки и резко впился губами в мои.

Я победно улыбнулась сквозь наш поцелуй и притянула Валентино за шею еще ближе к себе. Одной рукой он снимал с себя джинсы, а другой держал себя навесу. Через минуту наши тела окончательно приблизились друг к другу, я закинула ноги на крепкую спину и почувствовала, как через белье между ног упирается член.

Валентино не переставал целовать меня, однако теперь мои действия и слова сильно повлияли на него, и он, уверена, сдерживался не так сильно, потому что смелее вторгался в мой рот языком и руками шарился по моему телу, спускаясь ниже, ниже и ниже, пока пальцы не нашли самую чувствительную точку на моем теле, и оно вспомнило, как в прошлый раз, в душе было хорошо, чертовски хорошо.

Я поерзала бедрами и отстранилась, намереваясь запротестовать, чтобы уже наконец избавиться от ненужного белья, но не успела, ощутив, как два пальцы погрузились в меня, отчего изо рта вырвался приглушенный стон. Валентино смотрел в мои глаза, читал в них эмоции и реакцию, когда медленно, но все же ускорялся, а я, раскинув руки в стороны, цеплялась за одеяло и выгибалась.

В один момент я решила закрыть глаза и просто насладиться ощущениями. Едва слышимое шуршание спальными мешками и то, что мне стало прохладнее, дало понять, что Валентино опустился ниже, но я не стала открывать глаз, и это было самым верным решением, которое дало мне невероятные эмоции от того, как губы Валентино стали проходиться по внутренней части моих бедер, а пальцы при этом продолжали входить и выходить. Казалось, я уже была готова к разрядке, уже была готова взорваться и закричать, но мне явно желали показать, что это вовсе не самое приятное, не то наслаждение, которое еще можно получить, потому просто отпустила и доверилась опыту Валентино.

— Кэти, — тихо позвал он, спустя еще несколько круговых движений с помощью пальцев по клитору. Я разлепила веки и посмотрела чуть вниз, замечая, что Валентино был готов. — Ты не должна терпеть боль, ясно? Скажи, если будет невыносимо, и мы закончим, — я кивнула, но этого было недостаточно, поэтому пришлось сказать «ясно» и только после полученного словесного ответа Валентино оперся ладонями возле моей головы, нависнув, а я согнула ноги в коленях, разведя их шире.

Timeout — Mellina Tey

Мы не отводили друг от друга взгляда. Я концентрировалась не только на ощущениях, но и на том, какими темными и в то же время пронзительными были глаза напротив. Они могли бы прожечь во мне дыру, но единственное, что делали, — любили. Любили так, что, когда я почувствовала, как головка члена уперлась в меня, не испугалась того, что последует дальше. Как и говорила — полностью доверяла своему партнеру, ни капли не сомневаясь в том, что если будет нужно, Валентино остановится.

Продвинувшись в меня дальше, но не намного, одна из рук Валентино дотянулась до моей, которая лежала в стороне и сжимала одеяло, наверное, даже как-то неосознанно, как будто тело само знало, что сейчас, вероятно, станет не очень приятно, и сплел пальцы с моими, крепко сжав их. Казалось, так Валентино говорил, что я могу хоть сколько угодно делать ему больно, он будет терпеть и ни за что не отпустит.

Я зашипела, стиснув зубы, когда член вошел гораздо глубже, и Валентино резко остановился, затем наклонился и стал оставлять легкие поцелуи на моем лице, дуя при этом еще на кожу, и тело вмиг снова расслабилось. Это дало несколько секунд форы, поэтому Валентино подтянулся на руках, до сих пор сжимая одну мою, точнее, скорее, я уже впивалась в тыльную сторону его ладони ногтями, и новая вспышка боли пронзила меня.

— Думала, после пальцев будут другие ощущения... — на выдохе произнесла я, когда поняла, что первый этап пройден.

— Посмотри на пальцы, Кэти, — Валентино поднял одну руку перед моим лицом, и я выгнула бровь, хотя подозревала, о чем он пытался сказать. — И посмотри вниз, — о, конечно, я все поняла, однако все равно приподняла голову и взглянула, после чего снова улеглась и слабо улыбнулась. — Конечно, пальцы и правда смягчили боль, но не намного. Я могу продолжить? — кивок послужил согласием.

Валентино старался двигаться так же медленно, но и я после еще нескольких аккуратных толчков внутри ощутила, как тело привыкло и как голова не забивалась только болью. Теперь я действительно чувствовала, что могла испытать эмоции, о которых только представляла или читала в интернете. Теперь Валентино более смело направлял в меня член, и мне не приходилось до боли сжимать зубы или его руку, наоборот, я хотела обнять его за шею и притянуть к себе для поцелуя, и он поддавался мне, склоняясь ближе и едва ли кусая мою нижнюю губу, слушая мои приглушенные стоны.

Спустя еще несколько минут Валентино поменял угол проникновения, выпрямив одну мою ногу, а другую положив себе на плечо. Это дало совершенно другие эмоции, и я вовсе готова была распасться на миллион осколков. Вот только эти осколки не повредили бы ни меня, ни его.

— Ты держишь себя в руках, Вал, — с придыханием произнесла я, царапнув его бедра ногтями.

— Не вынуждай меня, Кэти, — ответил он, но я слышала, как его голос готов был поменяться, как хриплость практически вырывалась, как стон застрял где-то в горле, и я хотела все это услышать, я хотела, чтобы и Валентино получал достаточно удовольствия, а не возился со мной.

— Мне уже не больно, и я хочу, чтобы ты не сдерживался, — повторила я и поднялась на руках, подставив их под себя.

Я едва поморщилась, когда Валентино все же обвил руками мою талию и посадил на себя, однако я сдержала неприятные эмоции внутри, хоть раннее мне почти что отдали приказ не делать этого.

— Тогда двигайся так, как тебе комфортно и приятно, — я согласилась на такой вариант, хотя вовсе не думала, что при первом разе мне удастся попробовать такую позу, да и я не очень-то, честно говоря, была уверена в себе, что не походило на меня, на ту Катерину Фальконе, которую все знали.

Валентино все же увидел, что я точно не опытная в этом плане и снова сжал сначала мою талию руками и помог двигаться мне вверх и вниз, затем подхватил под бедра и толчки ускорились и усилились. Кажется, ему удавалось и самому совершать толчки в меня, отчего наши тела встречались друг с другом и по палатке раздавались шлепки от обнаженных и покрытых потом тел.

Я хваталась руками за сильные плечи и изредка царапала их ногтями или вовсе вонзала их в кожу Валентино, и он стискивал зубы вместе, но терпел. Когда я практически вошла во вкус и поняла технику, стала гораздо увереннее опускаться на член, затем приподниматься на коленях, потому чувствовала близкую разрядку. Губы Валентино дотянулись до моей груди и вобрали сосок, отчего я застонала сильнее и громче. На последних толчках, когда я уже теряла связь с реальностью, опустив голову на мужское плечо, Валентино подался бедрами так, что вся его длина оказалась во мне, и тело начало дрожать.

Наконец, обмякнув и поняв, что и Валентино последовал за мной, разрядившись, я улыбнулась и тихо посмеялась. Не знала, что вызвало такую реакцию, однако пальцы на ногах и руках онемели, впрочем как и тело до сих пор не желало слушаться хозяйку в моем лице.

— Мне так хорошо... — медленно протянула я, шепча на ухо Валентино, который все еще крепко держал мое тело в руках, не выпуская ни на секунду. — Никогда не было так хорошо, — я смогла поднять голову, чтобы взглянуть в темные радужки.

— Надеюсь, это и правда не было слишком, — я закатила глаза, ведь даже такой момент он посмел испортить.

— Иногда мне хочется ударить тебя, — все же решила высказать я, но после мягко улыбнулась и провела пальчиками по волосам Валентино, зачесывая их назад.

— Тебе я позволю это, Кэти, — внезапно ответил он, и я еще больше отстранилась от него — неужели и правда? — Но только один раз и за что-то реально неподобающее, — ах, вот как.

— Это, скорее, фигура речи, не более, — пожала я плечами, затем Валентино кивнул и подхватил меня, чтобы опустить на спальные мешки и укрыть одеялом.

Завтра мы должны были выдвигаться в Лас-Вегас. Правда, никто не говорил, что мы обязаны были поехать сразу в родной город, поэтому наш план состоял немного в другом, да и Валентино сказал, что хотел кое-куда заехать перед тем, как отвезет нас домой, и я не смела противиться, потому что эти дни самые прекрасные, какие я когда-либо проживала в своей жизни.

· · • • • ✤ • • • · ·

Поездка заканчивалась тем, что на следующий день Валентино привез нас на озеро Мид, которое находилась недалеко от Лас-Вегаса, примерно в сорока пяти минутах от города. Я была не против искупаться и просто полежать на пляже хотя бы день, потому что мы и правда выдохлись за те несколько дней, которые мы провели на горах Спринг, однако, когда я искупалась и легла на пляж, увидела, как некоторые туристы занимаются водными видами спорта, и не смогла удержаться. Впрочем, Валентино поддержал меня, и нам удалось покататься на водных лыжах, с которых я постоянно падала, и только под конец у меня начало хоть что-то получаться, потому я не ушла с недовольным и обиженным лицом, которое строила изначально, а Валентино лишь смеялся надо мной, ведь он катался просто идеально, будто делал это каждый день, начиная с детства.

Я не хотела уезжать с озера так скоро и попросила переночевать здесь. Палатку разбирать мы не стали, а заселились в небольшой отель неподалеку. Не зря я все же брала с собой парочку красивых платьев, потому что на ужин, на который Валентино забронировал столик в ресторане отеля, одно из них мне понадобилось. Правда, выглядело оно довольно откровенно, но, кажется, моего партнера это нисколько не смущало — он лишь осматривал меня с интересом и пылким желанием, поэтому я уже подозревала, чем закончится наш совместный ужин, и, по правде говоря, очень ждала этого.

На ужине мы заказали четыре разных блюда, два из которых представляли из себя пасту с морепродуктами и лососем. Спагетти были такими длинными, отчего мой подбородок весь испачкался, и Валентино пришлось стирать с него соус салфеткой.

Я все уговаривала его выпить алкогольные коктейли, но он противился и говорил, что должен быть начеку, тем более, когда мы не одни, а среди незнакомых людей. В итоге мы нашли компромисс: зашли в местный супермаркет и купили бутылочку хорошего вина, хотя на самом деле сомневались в том, что в таком магазине мог продаваться приличный алкоголь, но мне безумно хотелось расслабиться, чтобы сыграть на гитаре, нужный час для которой я ждала довольно долго.

Валентино попросил подходящие для вина бокалы на ресепшене, и нам не пришлось пить из кофейных кружек, как дуракам, хотя и это нас бы не смутило. Мы не стали переодеваться, поэтому сели в кресла возле небольшого кофейного столика, а через некоторое время, когда бутылка с вином опустела на половину, я прошла к небольшому шкафу, откуда достала свою гитару и гитару Валентино, всучив ее ему в руки. Конечно, он уже подозревал, что я, скорее всего, научилась играть, однако выражение его лица, когда я все же достала свою гитару и села обратно в кресло, держа при этом инструмент на коленях, говорило о том, что Валентино все равно приятно удивлен и желает послушать мою игру.

Вино развязало мне язык и дало некую свободу, потому я практически не думала о том, что как-то не так играла, да и замечала восторженные взгляды на себе. После двух песен я сказала, что училась играть в то время, когда Валентино отсутствовал в моей жизни две недели, или чуть больше, и он ответил, что это довольно быстрый срок, но у меня была сильная мотивация — очень хотелось порадовать Валентино и показать, на что я готова пойти ради него, ради нас.

— Песня про овечку необычная, — со смешком отметил он, и я кивнула, улыбнувшись. — Явно не детская.

— Мы пели ее вместе с Теодоро, и поначалу она ему не очень нравилась, но потом, в конце овечка ведь снова оживает, — пожав плечами, кивнула на гитару, которая все еще стояла в чехле. — Сыграем что-нибудь вместе? Только не очень сложное, иначе я буду чувствовать себя неумехой, — попросила я.

— Сейчас подумаю, — серьезно проговорил Валентино и расстегнул чехол у своей гитары.

Наши инструменты были чем-то похожи, по крайней мере, цветом точно — темным. Вот только у меня гитара для начинающих, а у Валентино какая-то навороченная, отчего и звучала гораздо лучше и громче, но это не мешало мне, наоборот, помогало лучше слышать ритм, а еще аккорды, которые мне стоило зажать.

Спустя несколько минут я перестала сбиваться, и наша игра слилась воедино. Мы не пели, пока что, а просто играли мелодию, которая заполняла весь небольшой номер. Я кидала взгляды на Валентино и на то, как двигались его руки и пальцы по гитаре, и он, в свою очередь, мельком глядел на меня, хотя из-за опыта ему удавалось вообще не смотреть на струны, не то что мне — я почти не отрывала глаз от гитары, но, думаю, это дело времени.

Примерно через час с небольшим пальцы готовы были «плакать». На подушечках появились вмятины от струн, которые потом образуются в мозоли. Мы отложили гитары, убрав их в чехол и аккуратно поставив в шкаф, и медленно допили вино, которое оказалось не таким уж и плохим.

Кстати говоря, я решилась рассказать про Нико, в которого когда-то была влюблена в школе и который чуть больше полугода назад, когда Валентино забрал нас с Калистой с парковки ночного клуба, чуть не убил мою подругу из-за того, что она сожгла его машину в отместку за все «хорошее».

Признаюсь, что после моих откровений, и без того темные глаза Валентино налились еще большей чернотой. Он вспомнил Нико с того же вечера, но не знал его семью, вероятно, как он объяснил, ими командовал другой Капо, но Валентино готов был, казалось, прямо сейчас сорваться и надрать моему обидчику задницу, ведь именно после его фото и видео мне присвоили титул «шлюха Фальконе».

— Это в прошлом, Вал, — мягко произнесла я и уселась к нему на колени; его руки тут же крепко обвили меня. — Сейчас имеет значение только настоящее, поэтому давай не будем вспоминать тех, кто этого не достоин? Я просто хотела рассказать и свою историю «любви», — хотя вовсе не считала Нико своей первой любовью, скорее, это была какая-то школьная влюбленность, но только с моей стороны.

— Поверь, если я увижу его, только с божьей помощью меня смогут оттащить от этого ублюдка, — твердо и уверенно сказал Валентино, а я подумала, как он в одном предложении уместил Бога и нецензурную лексику, отчего усмехнулась, после крепче обняла Валентино за шею, буквально впечатывая его в себя.

· · • • • ✤ • • • · ·

Лас-Вегас встречал нас закатным солнцем, которое я ловила лицом вместе с теплым ветерком, открыв окно в машине и положив локти на дверь, а на них подбородок. Солнечные очки помогали противостоять ветру, потому я отлично видела перед собой и дорогу, и появляющийся большой и родной город, и просторы, которые оставались позади и которые отдали нам свою силу.

Почти всю дорогу мы либо молчали, просто наслаждаясь обществом друг друга, либо подпевали песни. Я уговорила Валентино не убирать мою гитару далеко, потому могла достать ее в любой момент и начать играть. Интернета, конечно, в дороге почти не было, но рядом сидел отличный учитель в лице моего парня, который старался и следить за дорогой, и объяснять, как играть новые песни, какие аккорды брать и каким боем играть.

В какой-то момент я вспомнила фильмы, которые мы смотрели с родителями и сестрой, где некоторые влюбленные парочки таким образом уезжали от проблем, колесили по разным странам и жили какое-то время в радости. Вот только нерешенные проблемы оставались и снова находили их. Я же надеялась, что у нас с Валентино все наоборот: мы решили проблемы, вместе погоревали, он вспоминал моменты с братом и рассказывал мне, я принимала их и почти что плакала. Можно сказать, что наше возвращение означало нечто большее, чем мы просто отъезд, чтобы побыть наедине.

— Вал? Мы разве не домой? — спросила я, когда он свернул с главной дороги, чтобы поехать в объезд Лас-Вегаса, хотя мы только-только начали въезжать в город.

Он кинул на меня короткий взгляд и ухмыльнулся, но так по-доброму, отчего я поняла, что Валентино что-то задумал, поэтому не стала больше донимать его, а просто продолжила следить за дорогой, которая смутно напоминала дорогу, ведущую на одинокую гору. Кажется, мы с Валентино прогуливались по ней, когда я предложила сбежать от Джулио, в тот день слишком опекающего меня. Помню, я еще тогда поинтересовалась у Валентино, есть ли у него девушка, на что он отрицательно ответил.

— Сегодня красивый закат, так что... просто пойдем и посмотрим его, — как бы невзначай произнес он, когда мы доехали до одинокой горы, солнце рядом с которой все еще висело на горизонте, но небо понемногу окрашивалось в оранжевый — скоро краски будут сменять друг друга.

Валентино помог мне спуститься из пикапа, обойдя машину и открыв пассажирскую дверь, и, не отпуская моей руки, повел дальше. В тот день мы шли до определенного места около часа, однако сегодня, судя по времени, которое я посмотрела, когда машина припарковалась и когда мы остановились на возвышенности, путь занял полчаса или чуть меньше.

— Мы здесь впервые нормально поговорили, ты помнишь? — спросил он, и я обняла Валентино двумя руками, прислоняясь головой к его груди и следя за солнцем впереди нас — теперь оно не слепило, лишь приятно согревало и без того загорелую кожу.

— Да, — коротко ответила я. — Я еще сказала, что твой брат довольно вспыльчивый и что, скорее всего, тебе больше пойдет роль капитана, чем ему, — ох, если бы я знала, что мои слова в будущем окажутся горькой правдой...

— Ерунда, Кэти, — сильная рука прижала меня еще сильнее к себе за плечи. — Иногда что-то действительно страшное должно случиться, чтобы мы изъяли из этого урок, — это казалось правдой, но... чтобы понять ее, наверняка требовалось время и силы.

Какое-то время мы так и простояли, пока оранжевый цвет неба не окрасился в розовый, отражаясь на наших лицах, после Валентино отстранился, и я проследила за одной его рукой, которая полезла в карман джинсов. Подумала, что он хотел достать телефон или что-то вроде того, проверить время или проверить звонки, сфотографировать меня, поэтому даже особо не обратила внимания, лишь отодвинулась немного, чтобы не мешать телодвижениям, однако... Валентино в ту же секунду встал передо мной и с улыбкой взглянул в глаза.

— Улыбаешься как влюбленный дурак, — со смешком произнесла я, но он тут же стал серьезным, а потом... опустился на одно колено.

Сердце вмиг остановилось, оно перестало качать кровь и разносить ее по всему телу. Дыхание захватило от картины, которую я видела перед собой: в руках Валентино держал коробочку цвета морской волны, на которой значилось название «Тиффани». Я могла бы подумать, что он хотел подарить мне украшение: браслет или цепочку, хотя я не так часто носила их, мне больше приходились по душе украшения для пупка, который я проколола лет так в шестнадцать. Но... все стало прозрачно, когда Валентино начал говорить:

— Кэти, я знаю, что ты, вероятно, сейчас думаешь что-то наподобие: «черт, почему так рано?», — и я коротко усмехнулась, хотя все еще пребывала в ступоре, — и, возможно, это действительно так, но... то, что ты делала и сделала для меня: спасла от самого себя, была рядом в тяжелые моменты и продолжаешь быть, многое значит для меня. Это показало, на что ты готова пойти ради любимого человека — залезть в логово монстра и усмирить его. Наверное, именно это стало отправной точкой, когда я окончательно понял, что влюбленность переросла в большее — в любовь, — Господи, у меня наворачивались слезы на глаза, и я тихо всхлипнула, наблюдая за тем, как Валентино открыл коробочку, в которой лежало колечко — в лучах закатного солнца камушки на нем блестели и отливали розовым. — Я не привык откладывать и ждать. Я не тот, кому нужны годы. Я хочу жить с тобой, узнавать тебя, утешать тебя, смеяться и плакать с тобой. Я люблю тебя, Катерина Фальконе, — все, слезы окончательно покинули слезные каналы, однако мне не хотелось стирать их — пусть Валентино видит до чего довел меня. — Ты выйдешь за меня? — на выдохе спросил он, и я заметила, как немного тряслась его рука, в которой он держал коробочку.

— Да! — твердо ответила я и улыбнулась сквозь слезы. — Я выйду за тебя, Валентино Морелли, — наверное, у нас двоих только сейчас сердца встали на свои места и забились в почти привычном ритме.

Валентино с улыбкой достал колечко из коробочки, а я протянула левую руку вперед, и колечко идеально налезло на палец: не спадало и не жало. Как он угадал с размером — понятия не имела, но подозревала, что, возможно, в этом была замешана моя семья, ведь с кем-то из них Валентино мог советоваться, особенно, с Луной или мамой.

— Тебе нравится? — поднявшись с колена и выпрямившись, поинтересовался он.

— Конечно! Очень нравится! — уверена, улыбка до ушей и блеск в глазах говорили за меня, но все же я набросилась на Валентино и заключила в поцелуй, чтобы он точно отмел все сомнения на этот счет.

Солнце окончательно село, но мы продолжали стоять и жаться друг другу. Кажется, дыхание у нас обоих так и не восстановилось, наверное, никто из нас не верил до конца, что вскоре мы станем мужем и женой.

Нет! Вы просто представьте! Я — чья-то жена?! Черт, никогда не видела себя женой, а может, это все слова и действия тех, кто пытался меня задеть, каждый раз написывая оскорбления?

Если сначала я выкладывала фотографии с нашей поездки, где мы отлично проводили время, занимаясь активным отдыхом, то после фотографий с кольцом и свадьбой подписчики вовсе сойдут с ума. На самом деле я хотела ликовать и прыгать от счастья, а еще побыстрее всем показать.

— О, теперь попытайся угадать реакцию моего папы! — когда мы двинулись в сторону пикапа, воскликнула я, все еще рассматривая палец с кольцом.

— Я уже в курсе, какой она может быть, — внезапно признался Валентино, и я нагнала его, теперь идя плечом к плечу.

— В каком плане? — неужели...

— Когда мы остались наедине, я сказал, что хочу сделать тебе предложение, — значит... моя семья и правда все знала, и, вероятно, папа почти со спокойной душой отпустил меня, зная о серьезных намерениях Валентино. — По правде говоря, твой отец пришел в шок, — еще бы! — Он подумал, что слишком быстро, но я заверил его, что на самом деле хочу этого, и если вдруг ты откажешь, я готов ждать, — объяснил он, и мы как раз дошли до машины.

Когда я залезла в пикап, попросила Валентино подождать, потому что я хотела сфотографировать руку с кольцом на фоне уже тусклого заката. Получилась одна красивая фотография, которую я тут же отправила сестре с подписью: «Все сучки у моих ног!». И отложила телефон в сумку.

— Вал, я до сих пор не верю! — пикап тронулся, и это ознаменовало совершенно другой путь, который изначально я презирала и бежала от него, как от огня, но, как оказалось, с нужным человеком ты готов был пойти туда, где страшно.