17.
Когда Сону вернулся домой, он всё ещё чувствовал на щёках Юнины пальцы. Даже в ванной, умываясь ледяной водой, он пару раз буркнул себе под нос: — «Хомячка»… дурацкая она… глупая…
Переодевшись в домашнюю футболку, он завалился на кровать с телефоном. Ники уже успел накидать ему пару голосовух:
«Ты дома?»
«Зяблик, не засни без меня.»
Сону лежал, уткнувшись носом в подушку, пока не выдал одно короткое сообщение:
Сону: «Мне не понравилось.»
Ники почти сразу отозвался: Ники: «Что?»
Сону запустил пальцы в волосы, щеки снова вспыхнули от стыда. Он быстро напечатал: Сону: «Что Юна щёки трогала…»
Минуту было тихо. А потом телефон загудел от входящей голосовухи. Сону глубоко вдохнул, ткнул «проиграть»:
> Ники (голос низкий, чуть хриплый, но совсем без вчерашнего холода): «Зяблик… Скажи сразу, если тебе что-то не нравится. Я ж не знаю.
Никому больше не дам тебя щипать. Твои щёки — мои.
Понял?
Хочешь, завтра вообще с ней не поздороваюсь.
Всё, не дуйся. Я тебя поцелую в щёки, чтоб стереть её пальцы.»
Сону пискнул в подушку и тут же зажал рот рукой — мама могла услышать. Щёки моментально разгорелись ещё сильнее, но внутри стало так спокойно и тепло, будто кто-то снова накрыл его тёплым пледом.
Он быстро набрал в ответ: Сону: «Глупый старший. Только попробуй не поцеловать.»
Ники прислал ещё одну голосовуху, но Сону так и не открыл её сразу — он свернулся клубком под одеялом, улыбаясь в экран, и шепнул в пустоту: — Глупый мой… только мой.