Будет лучше
Англичанка посадила нас за парту и куда-то ушла. Мы с Маратом остались одни. Сидели молча. Минута. Две.
— Ты, может, скажешь что-нибудь? — спросила я, косясь в сторону парня. Заметила, что он смотрит на меня и покраснела.
— Что? — спросил он, закидывая руку мне на плечо (здоровое) и прижимая к себе.
— Не знаю, — пожала я плечами.
— Я сейчас скажу кое-что. Но тебе не понравится, — предупредил Марат. Я посмотрела на него. — Не подумай, дело не в том, что ты мне не нравишься или...
— Ты считаешь, что мы поспешили начинать отношения или думаешь, что мне будет лучше без тебя? — выгнула я бровь, отстраняясь.
Марат выдохнул, прикрывая глаза.
— Да. Я уверен, что тебе будет лучше держаться от меня подальше, — ответил парень, глядя мне в глаза.
— А ты не думал, умник, что я не смогу? — спросила я. — После всего, что было, в каком дерьме мы оба побывали, из чего вылезли?
— Не думал. Я знаю, что ты сможешь. Поверь, я не хочу этого! Но тебе правда лучше какое-то время не появляться рядом со мной, — кивнул Суворов.
— А Универсам? В качалку мне тоже не ходить? — наклонила я голову в бок.
— Да.
Я спокойно поднялась и подошла к окну. Открыла его на распашку и с ногами забралась на подоконник.
Марат с вытаращенными глазами обернулся.
— Да не собираюсь я прыгать, придурок, мне покурить надо. В туалете, видишь-ли, мне немного помешали, — ехидно бросила я и отвернулась от парня. Нахлынуло дежавю. Именно на таких тонах мы общались раньше. Всего неделю назад...
Я откинула голову к стене и зажмурилась. Глаза до невозможности щипали. По щеке скатилась ублюдочная слеза, которую я с остервенением вытерла, злясь на себя. В голове я уже во всю орала на себя. ЧЕГО ТЫ ОЖИДАЛА, ИДИОТКА?
Дверь открылась и в кабинет наконец зашла Флюра Габдулловна. Я выбросила сигарету в окно и обернулась к ней. Она даже не стала возмущаться, что удивительно. Марат никак не отреагировал. По-прежнему лежал носом в парту.
— Суворов, это Васильев. Васильев, Суворов. Будете вместе заниматься, — начала инструктировать англичанка.
Я присмотрелась к пареньку, что стоял за ее спиной. Чушпан-чушпаном, пионерский галстук, придурочное пальто, длинноватые русые волосы. Голубые глаза. Симпотный.
Самое интересное — я его узнала. Да и он нас, судя по лицу. Я усмехнулась. В голову пришли воспоминания утра:
"Мы с Маратом заболтались и вышли из дома достаточно поздно. До автобусной остановки нам пришлось лететь, даже не бежать. Пока бежали даже столкнулись с Киноплёнкой. Они нас узнали. Были очень рады видеть. Даже булыжника не пожалели, шмальнули со всей своей бандитской дури.
— Марат! — охнула я, когда булыжник попал ему в бошку и до крови разбил.
— В автобус, в автобус! — крикнул мне он, прикрывая меня спиной и заталкивая в салон. Один из Киношных догнал нас и попытался схватить за куртку Марата, но тот четко упаковал того фанерой. Когда я запрыгнула и схватилась за поручень, Суворов усмехнулся и проорал:
— Киноплёнка — чушпаны!
А затем так же запрыгнул в автобус, крича водителю, чтоб закрывал. Не успели мы отъехать, как в окно прилетел еще один камень, разбивая стекло. Осколки посыпались на пустое сиденье, а камень угодил в зазевавшуюся меня. Тоже разбил висок.
— Ай, мать вашу, черти ублюдочные! Один на один слабо выйти, чушпаны сраные?! Только и можете шестерок своих кучками на нас посылать! — орала я в окно. Марат тихо посмеивался, оттаскивая меня от окна.
— Универсам Короли Казани, ясно?! — напоследок я плюнула в разбитое окно в сторону Киношки.
— Ну разошлась, — ржал Суворов.
— Так а какого хрена они в крысу-то шайками бросаются? Не по-пацански получается, кто они, если не чушпаны то?! — возмущалась я, бурно жестикулируя. Марат улыбаясь смотрел на меня.
Потом снял шарф и, сложив, приложил к моему кровоточащему виску. Я помотала головой.
— Тебе тоже надо, — сказала я. Марат же быстро и точно завязал шарф мне вокруг головы, так, как если бы у меня болел зуб. Я прыснула, а затем сдернула с себя свой шарф и замотала уже его.
Он прижал меня к себе.
— Я хотел малых потрясти, как мне теперь это делать, м? — прошептал Суворов.
— Зайчиком, — хохотнула я. — смотри сам только прыгать не начни, зайчонок...
Марат надулся и сдернул шарф. Я тоже. Мы поменялись и тихо пыснули.
В автобус вдруг зашел один из Разъездовских. Пара мгновений, и миловидному блондинчику прилетает фанера за его ссыкливого дружка.
— Эу, — Марат свистнул, обходя меня. — Это мой чушпан, он мне должен.
— Мне, может, тоже! — самодовольно усмехнулся Разъездовский.
— Не-а. Только мне, — мотнул готовой Суворов.
Пара мгновений, и началась драка. Я жутко переживала за Марата, но в замес не лезла. Как объяснил мне сам Суворов, нельзя третьему в драку лезть по понятиям. Чтобы не сожрать от нервов щеки, я подошла к блондинистому и стала приводить его в чувство, хлопая по щекам.
— Ты как? — спросила я.
— Нормально, — отозвался парнишка, тут же поднимаясь на ноги.
— Дядь, на остановке тормознешь? Молодому человеку выходить, — паясничая крикнул водителю Марат.
— Хороший у тебя кореш, — хмыкнула я, кивая головой в сторону толстого дружка блондина.
— А чего? — не понял паренек.
Я закатила глаза и поднялась. Автобус остановился, двери открылись. Марат выпнул ногой из салона Разъездовского и довольно обернулся на меня.
— Видала, как я его? — самодовольно говорил он.
— Ну Рэмбо, — прыснула я.
— Я тебя в первые вижу, откуда долг? — поинтересовался блондин.
— Какой? Ааа! Можешь ничо не отдавать, я это чисто для Разъездовского придумал, — хохотнул Марат и прошел к сидениям в конце салона."
Глаза снова защипало. Я отвернулась, пытаясь взять себя в руки.
— Змеева, а к тебе у меня вот что, — окликнула меня англичанка.
Я обернулась и словила на себе взгляды сразу обоих парней. С вызовом вскинула подбородок и подошла к учительскому столу.
— Новый год скоро, надо школу украсить. На тебе. Ну, и этих с собой возьми, чтоб помогали. Понял, Суворов? Только попробуй мне уйти!
Я закатила глаза.
— Хорошо. Еще что-то, или я могу идти к вожатым? — сцепив зубы спросила я.
— Иди, иди. И ухажеру своему работы дай побольше, чтоб не расслаблялся, — ехидно тянула англичанка.
— А у меня нет ухажеров! — вдруг, неожиданно для всех и себя в том числе, я ясно улыбнулась. А затем развернулась и пошла требовать у вожатых украшения.