оксигнойные.

Слава в отношениях с Мироном около полугода строил из себя холодного альфача. Всегда старался доминировать. Никогда не показывал своих чувств. Никому. Казалось бы, вступая в отношения ты должен довериться человеку полностью и утонуть в нем. Открыть все тайные уголки своей души. Карелин не мог. Когда-то очень давно его ранили в самое сердце, шрам остался невероятно глубокий. Не заживал он до сегодняшнего дня.

***

Мирон не знал, что с ним не так. Старался угождать Славе во всем: и ласковые слова говорил, и со студии отвозил, и в кафе водил, и целовал его по утрам. Даже делал кофе в постель. Но он был холоден и неприклонен. Хотя когда оставался один он корил себя. Корил за все.

- Он идеальный. Я не достоин его.

Машнов очень хотел, но не мог показать свои чувства ему. Травма, которая плялась за ним с самого раннего возраста до сих пор была не проработана, и с каждым месяцем его жизни все больше и больше давила на сознание.

Это случилось в их квартире. Они жили вместе три месяца.

Мирон опять был в батлах, на гастролях. А Слава сидел у окна, поджав колени к груди и пил горький кофе. Слезы текли с острых скул и затекали за ворот футболки. Скучал. Окси был на гастролях уже второй месяц.

Холод. Но не в комнате. Не в доме. Не на улице. А внутри. Душа будто металась из стороны в сторону. Из крайности в крайность. Он не мог без него улыбаться. Хотелось запереться ото всех, сидеть у окна и смотреть на ночной Питер. Что, собственно, и происходит в данный момент.

Обида. На самого себя. Ведь был выбор поехать с ним. Но он в который раз сказал "чё я, маленький? Справлюсь как-нибудь".

- Спит где-нибудь сейчас непробудным сном. Даже не вспоминает обо мне. - не мог он поверить, что его кто-то может полюбить.

Было множество причин, почему Окси решил с ним связаться. Может решил повстречаться, что бы потом на каждом интервью говорить "развел его, как лоха. Мало того, что гей, дак ещё и тупой". А может потому, что выгоды и хайпа захотел. Ну да, их уже неоднократно видели вместе в кафе, на улице, и поднимающихся в свою квартиру. В медиапространстве уже начали что-то подозревать. А ему было похуй на то, что думают. Он любил его настолько, насколько никто никогда никого не любил. До дрожи в коленках и потери пульса. Ежедневных слез и прослушивания "горгорода" в одиночку, задыхаясь от несчастья.

Вдох. Выдох. Смахнул слезы рукой. Сделал последний глоток горького эспрессо без сахара и поставил кружку на тумбу. За окном шел дождь. Он укутался в бежевый плед ещё лучше. Руки дрожали от незаканчивающейся как четвертый час истерики. Он уже не кричал, а молча сидел, осознавая, что ничего не исправить. И, скорее всего, Мирон приедет с тура уже не сюда. А в свою квартиру. Потому что перед уездом был серьезный разговор.

- Почему ты так относишься? Почему так холоден? Слав, я не знаю, что я делаю не так. Я стараюсь сделать все, что в моих силах. Но ты просто посылаешь меня нахуй своим поведением.

- Таков мой характер.

Все. Все! Это все, что он ответил. А Федоров тогда психанул и уехал. Только потом выяснилось, что уехал в тур на два месяца.

Карелин не мог себе этого простить. Он чувствовал себя так плохо, как не чувствовал никогда. Хотел извиниться. И перешагнул бы через стыд и гордость. Плевать. Но Мирон заблокировал его в соц сетях.

Время тянулось невероятно долго. Без него мир был чёрно-белым. И он не представлял свою жизнь без него.

- Какой же дурак.

Слезы. Они текли ручьями уже несколько часов. Без остановки. Глаза стали красными, а ладони мокрыми. Из-за пелены перед глазами он видел только размытые огни ночного города за окном.

С каждой секундой сердце разрывалось на тысячи осколков. Эти осколки в свою очередь делились на два. И так до бесконечности.

Не хотелось. Попросту не хотелось верить в происходящее. Он был уверен в том, что ничего не вернуть обратно.

Невообоазимо и совершенно неожиданно безысходность, летающую в воздухе, пронзил звук проворачивающегося в дверном замке ключа. Сердце забилось с невообразимой скоростью.

- Мир.. - хотел кричать. Но не получилось. Сорвал голос.

- Слав.. Я... - с чемоданом в руке заходит в квартиру. Взгляд потерян, глаза бегают по комнате. А Слава смотрит на него. Как в первый раз.

- Прости меня, - Машнов настолько обессилен, что не может встать с кресла. Он шмыгает носом и утирает слезы пальцами, - я не ценил. Только поняв, что могу... Могу потерять тебя.. Я был полнейшим идиотом, - ладони дрожат. Мирон подходит к нему. Садится на колени перед его креслом. Теперь может разглядеть его лицо полностью. Ладони сплетаются вместе. Слезы капают с лица старшего. Огненные ладони ложатся на широкие плечи. Окси прижимает любимого к своей груди. С его глаз тоже текут слезы. Он скучал. Но боялся об этом сказать.
- Я.. я не думал, что меня могут полюбить. Вот так. По-настоящему. Только сейчас это понял. Прости меня, Мир. Я люблю тебя, - голос дрожит. Не верит своему счастью.

- И ты меня. Я не должен был..

Карелин не даёт парню договорить. Влажные и соленые от слез губы впиваются в губы напротив, а длинные пальцы тут же путаются в густых волосах.

По квартире раздаются лишь звуки поцелуев и отголоски дождя. Все вокруг становится не серым и противно-грязным, а прекрасным и ликующе-цветущим. Отстраняются. Переводят дыхание.

- Господи, я так скучал по тебе, - Слава кладёт ладонь на бритый затылок. Поцелуями покрывается все его лицо. Глаза. Скулы. Нос. Лоб. Шея. И вновь губы. Сердца бьются наперебой. Выскакивают из груди, - слушай, - Мирон отстраняется от парня. Слава заливается красным цветом весь. С ног до головы. Дыхание не восстановилось до сих пор. Губы прикусывает, стараясь уловить каждым рецептором невероятный вкус любимых губ напротив. Федоров выходит из комнаты. Машнов решает не идти к нему. Старший копошится где-то в прихожей. Проходит минута. Две. Зеленоглазый не понимает, что его возлюбленный так долго там застрал. Он встаёт с кресла. Маленькими шажками подходит к дверному проёму, - я не умею говорить красиво, но для тебя скажу. Во-первых, я никогда в своей жизни подумать не мог, что буду целоваться с мужиком и буду хотеть делать это каждую секунду своей жизни, - издает смешок, - ну, а во-вторых я очень хочу, чтобы этим мужиком был ты. Я хочу каждый день видеть твои глаза перед собой, слышать, как ты подпеваешь мои песни, когда готовишь завтрак. Хочу целовать только твои, блять, губы, и хочу в своей руке держать только руку с.. что у тебя там написано? - Машнов улыбается и подходит к старшему вплотную. Мирон смотрит в его зеленые глаза, - вообщем ты понял. - встаёт на одно колено, - надеюсь, ты не будешь против, если это делаю я. Прост сколько я намекал - ты не вдуплял, - даже в такой ситуации он умудряется угарнуть, - так вот. Короче Я КУПИЛ НАМ ДВА БИЛЕТА В ПАРИЖ И ТЫ ВЫЙДЕШЬ ЗА МЕНЯ? - лысый уже заранее знает ответ. Федоров обнимает его. Слава пригинается и оставляет *цмок" на его щеке.

- Ты больной, Мир, - улыбается.

- Это ты меня таким сделал. Думаешь, я бы ехал к кому то в четыре часа утра через весь Питер?

- Думаешь, я бы пил литрами горький эспрессо без сахара из-за кого-то?

- Ебать, эспрессо? Ты же его ненавидел, сколько тебя знаю

- Дак и ты не был любителем разъезжать по Питеру глубокой ночью, - губы вновь стремятся друг к другу.