Вишнёвый сад. Воспоминания.

Немного пошатываясь, он медленно расхаживал по улицам Невского проспекта. Серое Питерское небо, с едва пробивающимися лучиками солнца, освещали его бледное лицо. Глаза у него были зелёные, бездонные. Нет, бездонными они считались не потому что их цвет был невероятно глубокий, не потому что их можно было сравнить с самыми прекрасными вещами на свете, а потому что в них можно было утонуть. Утонуть в тоске, которую они отражали. Эти глаза и едва подрагивающие губы можно было сравнить с морем. Штиль, который медленно перерастает в шторм, бушует, но не выходит за границы дозволенного. Но ведь для всего есть причина, не так ли?

Каждая улочка, опоясывающая проспект, напоминала ему о былых временах. Он был не стар, но глубоко в душе он уже тлел. Тлел от того, что единственный луч света-его милая, прелестная жена, ушла из его жизни. Но пол беды, что она больше никогда не поцелует его губы, никогда больше не прижмёт его к своему сердцу в холодную ночь. Намного страшнее то, что он больше никогда не сможет увидеть её глаза или мелькающую где-то вдали фигуру. Страшно то, что от её жизни остались лишь воспоминания. Она не ушла к другому мужчине, она не улетела в горы, она не переехала в страну, о которой так давно мечтала. Она умерла. Не важно как, мучительно или быстро, во сне, или она всё чувствовала. Её больше нет. И никогда не будет. Не страшно то, что человек умирает, страшно наблюдать за тем, как живые переносят эту потерю. 

                                                                      ***

Тёмно-коричневое потрёпанное пальто колыхалось на его тонком стане. Русые, немного с сединой волосы падали на густые брови. Он уловил знакомый запах сигар и кофе. Неподалёку от улочки, где он остановился, в арке, он увидел молодого мужчину. Запах ментоловых сигарет прохожего разносился меж стен стареньких домов. Он пробирал до глубины души. Порой так пахли волосы жены.

Иногда, поздно приходя с работы, она выходила на промёрзший балкон и выкуривала сигару. Густой дымок развевался по воздуху, вырисовывая узоры. Её руки в темноте медленно постукивали по пепельнице, периодически стряхивая угольки в ёмкость. На балконе всегда пахло сигарами, сигарами с ментолом. От долгого пребывания там, её волосы впитывали запах, а она впитывала свежий воздух, который так был ей необходим. Он постоянно возмущался. Знал, что курение может быть опасно и для лёгких, и для сердца. Но понимал, что это своеобразный метод отпустить проблемы. Затем, она, аккуратно поджигая спичку, зажигала газ на плите и варила крепкий кофе. Ей было тяжело проснуться, не засыпать поздно ночью. Порой, рано утром, она перешагивала через его спину, вылезая из кровати. Белый утренний свет пробивался сквозь окно, озаряя маленькую кухоньку светом. Ещё лохматая, она стояла у плиты с ковшиком, и мешала ложкой варящийся кофе. Он любил наблюдать за её действиями: за тем, как она поправляла кудрявые тёмные волосы за ухо, за тем, как маленькие губки расплывались в улыбке, обнажая белые зубы. Он любил наблюдать за тем, она перебирала пальцами во время мытья посуды, за тем, как она нервно постукивала ручкой по столу во время работы. Он любил нюхать её волосы, любил смотреть в её ярко-голубые глаза, которые озаряли его мир светом.

Он вспомнил это, лишь учуяв запах, её запах. Пройдя мимо паренька с сигарой в зубах, поднял голову в небо. Оно было сегодня особенно прекрасным. Возможно потому, что солнце невероятно красиво разбрасывало свои лучи, или потому что в какой-то момент ему показалось, что она наблюдает за ним, сверху. Его поразило в самое сердце одиночество. Его постигло осознание того, что он больше никогда не сможет рассказать кому-то о том, какой вкусный чай сегодня был на завтрак, о том, что погода сегодня особенно тёплая, о том, что книга, которую он читал, подошла к концу. Он был там, всё чувствовал, но не мог понять. Понять боль одиночества до конца. Находясь в сердце Питера, он не смог найтись в своём. 

                                                                     ***

 Немного пройдясь вперёд по улочке, он поднял глаза наверх: рамы окон и подоконники были сплошь забиты цветами. Они спускали свои ветви вниз по фасаду дома, через приоткрытые окна: не смотря на раннюю зиму, на улице было теплее обычного. На балконах красовались горшочки с цветами, поблескивающие в лучах солнца. Опустив взгляд, он наконец-то осмотрелся. Вдали всё так же продолжали мелькать растения сквозь потемневшие стёкла, обрамляя модильоны.

Новые воспоминания, терзающие его мысли, пронзили душу. Милая жёнушка всегда была без ума от цветов. На их маленькой кухне, в углу, на подоконнике и холодильнике стояли горшочки. Самые разнообразные: от красно-коричневых, до сине-лиловых. Все они были крайне аккуратно засажены комнатными растениями. Она любила вечером, после работы, заехать на рынок и долго выбирать семена для будущих цветов. Потом, с предельной заботой и аккуратностью, она высаживала растения в горшочки. Отдавая им всю любовь и заботу, она считала, что выращивает новую, хоть и не в обыденном плане, жизнь. Считала, цветы создают уют в доме, делают его теплее. Он считал, что именно она делает их мирок светлее, считал, что так их квартирка наполняется любовью.  

                                                                    ***          

      Сейчас, находясь в полном опустошении, по приходу домой он выкуривал сигарету, на всё том же промёрзшем балконе, затем варил крепкий кофе, так же постукивая ложкой, параллельно поливая цветы. Он всё время думал. Думал о том, как сильно поменялась его жизнь. Он постоянно гулял. Гулял, чтобы убежать от своих мыслей, но даже там они его постоянно преследовали.

Ежедневно он прогуливался по набережной, циклично повторяя свои действия, как бы проживая один день снова и снова.

Однажды его временную петлю разрушил уличный художник, сидевший вдоль заборчика, который отгораживал канал от мощёной дорожки. Он рисовал случайных прохожих, дополняющих его серые Петербургские пейзажи. В огромных тёплых рукавицах он держал, как-то по-своему, кисть, аккуратно выводя каждую деталь домов и лиц людей.

Вода сегодня была особенно чёрной. Толи от того, что небо было темнее обычного, толи от того, что он перестал видеть прекрасное в своей жизни. Заглядевшись на колебания волн, он подошёл к художнику и с трепетом вынул фотографию жены, которую носил всегда возле сердца.

-Скажите, не могли бы Вы написать портрет по фотографии? Понимаете, мне безумно важен этот человек и я был бы Вам крайне признателен, если бы Вы смогли запечатлеть её облик на долгие годы,-его мягкий голос немного напугал художника.

-Конечно, давайте я посмотрю,-его брови немного нахмурились. Своей огромной варежкой он аккуратно вытащил фотографию из рук,-да, думаю я смогу написать, процесс не самый быстрый, но поверьте мне, оно того стоит!-с лёгкой ухмылкой произнеся последнюю фразу, художник начинал плавно выводить линии.

Подойдя ближе к ограждению, он начал вглядываться в своё помятое лицо, которое олицетворяло опустошение. В какой-то момент ему почудился кто-то другой во взгляде, что заставило его отринуть от воды. Он закурил сигарету, наблюдая за тем, как изо рта выходит дым, вперемешку с паром от холода.

-Вы знаете,-как-то резко и неожиданно начал он,-она любила играть на фортепиано. Получалось, конечно, не очень, но оно того стоило. Её улыбка, в которой я тонул, отражала весь спектр эмоций лишь от того, что ноты начинали звучать словно соловьи. Она всегда мечтала написать свою мелодию...

-Что же ей помешало?

-Смерть.

                                                                            *** 

 Через пару часов портрет был готов. В аккуратном бумажном конверте он нёс его домой. Сейчас исполнилась его мечта-видеть её рядом с собой. В его память врезалось воспоминание о том, что милая жёнушка всегда хотела иметь вишнёвый сад. Она всегда так ярко я красочно описывала его: рассказывала о том, как приятно там пахнет весной, о том, как красиво там летом, меж зелёных листьев и налившихся красных ягод, о том, как замечательно там осенью, среди пожелтевших листьев, о том, как волшебно там зимой. Она с таким трепетом и желанием говорила, что он поклялся себе в том, что вырастит вишнёвые деревья и увезёт её туда, провожать года молодости в спокойствии, вдыхая запах цветущих плодов.

Не заметя, как вернулся домой, он в тот же момент заварил крепкий кофе, который всегда вызывал у него отвращение, и отправился на балкон, записывать свои чувства за сегодняшний день, параллельно перелистывая страницы газеты в поисках объявлений о продаже участка.

Портрет так и остался нетронутым конвертом лежать в прихожей.

                                                                          ***  

 Через несколько лет он будет висеть в гостиной на самом видном месте, а рядом, в мягком и уютном кресле, подле камина, будет сидеть он, наблюдая за тем, как медленно падают снежинки меж вишнёвых деревьев, ряды которых расползлись на несколько метров, и между тем выводить пером фразу в блокноте: "Я поклялся-я исполнил". Его улыбка будет переполнена счастьем и любовью, вот только глаза так и останутся бездонными.