III
— Ну что, ты всё-таки остаёшься здесь? — спросил её Димон полчаса назад, перед тем как ребята ушли осматривать дома. Сонная, растрёпанная Ася, только-только успевшая проморгаться, успела лишь невнятно выдавить «да». Идти в непонятную заброшенную деревню ей по-прежнему не хотелось. Конечно, оставаться одной в машине — тоже так себе идея, но, как говорится, из двух зол...
Здесь она, по крайней мере, лишена риска напороться на гвоздь. Или запачкать одежду о какую-нибудь гниль и плесень. Или попасть под дождь: со стороны города набегали нехорошие тёмные тучи.
Вот только ребята ушли полчаса назад, а от них по-прежнему ничего не было слышно. Ася попыталась было до них дозвониться, но гений Димка оставил свой телефон на сиденье, а номеров остальных она не знала — в записной книжке их не было.
Книжка, взятая с собой из города, быстро наскучила, и последние минут десять Ася с сомнением поглядывала на Димкин телефон. Он, конечно, запаролен, да и парень явно не обрадуется, если она подберёт код и полезет в его записную книжку, — но чёрт, Димон мог бы и оставить другой способ связи, помимо собственной мобилки! А так — сам виноват.
Пока что врождённая порядочность брала верх, но Ася была совсем не уверена, что это надолго. К тому же ей начинало хотеться в туалет.
— И чего ты тогда здесь сидишь? Кустов полно, иди ссы, — сказал бы сейчас зубоскал Славик, но на его месте осторожная Аська предпочла бы потерпеть до деревенского домика. Да, там удобства, скорее всего, будут на улице, но... хоть какое-нибудь подобие туалета лучше, чем невесть какие кусты с сидящими в них насекомыми.
Или, может, всё-таки?..
Когда Ася поймала себя на том, что уже минут пять беспокойно ёрзает на сидении и судорожно сжимает ноги, она наконец решилась — и потянулась к ремню безопасности, который не сняла даже после остановки машины. Слава богу, Димон оставил ей ключи — на случай, если вдруг решит выйти, как раз вроде такого.
Дорога встретила её приятной прохладой. В салоне было душновато, несмотря на приоткрытые окна, а здесь, снаружи, воздух оказался свежим и чистым. Не то что в городе. И лес. Лес шуршал и манил, словно пытался общаться с маленьким человечком, что по ошибке оказался здесь вместо уютной городской квартиры.
Асе было не до лирики. И в лес она углубилась не для того, чтобы слушать его неторопливый говор. Природой любоваться времени тоже не было. Она просто сделает свои дела и вернётся к машине.
Как бы не так, ответил лесной шёпот. Как бы не так.
Где-то там, не так уж далеко от покинутой деревни, притаилось Зловещее озеро. Где, по слухам, живут русалки или ещё какая нечисть. Где пропадают люди, и никто их потом не находит. Куда даже безалаберный Димка не решился сунуться, а Ася — тем более.
Влажный, вязкий мох приятно пружинил под ногами, пока она шла, пробираясь сквозь густые заросли ветвей. Пахло сыростью. Пахло растениями. Пахло... лесом, его необычным приторным ароматом, не слишком знакомым, но неожиданно успокаивающим.
Вот так всегда. Думала посидеть в машине — а в итоге всё равно вышла, испачкала ботинки лесной грязью, исцарапалась о ветки, растрепала волосы. И в тепле не отсиделась, и из коллектива всё равно выпала. Ещё и выглядела при этом как сука, которая сначала не пойми зачем напросилась в неприятную ей поездку, а потом жаловалась, что всё ей не так.
Ася понимала, и ей даже было стыдно. Стыдно за свою безвольность, за капризность, за слабохарактерность, из-за которой она всем только мешала. За то, какими нелепыми и дурацкими казались, верно, её попытки убежать от одиночества.
Ей просто хотелось быть с кем-то. Не проводить выходные одной. Но люди, с которыми её сталкивала жизнь, постоянно хотели не того же, что она.
— Так чего ты хочешь? — шуршал лес, словно гипнотизируя. Влажный, дурманящий запах. Тихий шелест. Приятная глазу зелёная темнота. Как давно она здесь идёт, почему не остановилась, как только ветки скрыли машину из виду? Ей не стоило заходить так далеко.
Озеро. Вот и озеро. То самое, «зловещее», о котором говорили Димкины друзья? Как она здесь оказалась, зачем зашла в эту глушь? Здесь могло быть опасно, с этим согласились даже её спутники, и сюда не стоило заходить — но Ася, менее всех того хотевшая, зачем-то зашла.
Зачем-то не развернулась, зачем-то не побежала назад. Зачем-то не стала звать других. Подошла к самому краю берега. И, финальным пунктом в списке многочисленных «зачем-то» — склонила голову, вгляделась в тёмную стынь воды.
Из воды на Асю смотрела невысокая светловолосая девушка, и ей подумалось было, будто из озера на любопытную гостью глазеет русалка, если бы та не была одета в джинсы и неброскую серую водолазку. Верно. Отражение. Не такое яркое и чёткое, как в зеркале, подёргивающееся рябью из-за небольших волн, — но узнаваемое.
Здесь дул ветерок, неожиданный для леса. И само это озеро... такое маленькое, такое тёмное, — как оно вообще тут оказалось? Не странно ли, что оно не пересохло, стоя в окружении сосен, елей и других зелёных гигантов?
Вода манила и звала, воды хотелось коснуться. И Ася коснулась — сперва несмело, пальцами, а затем и вовсе опустила в озеро руку.
Что-то внутри будто трогало её за пальцы. Внутренние течения? Рыба шевелит воду? Водоросли качаются в такт водяному ритму?
Нет, было что-то ещё. Словно там, под водой, спит нечто куда более крупное, чем обычная озёрная рыбёшка. Спит, ждёт своего часа, говорит с людьми, что случайно забрели сюда, в эту лесную глушь, к Зловещему озеру.
Асе оно не казалось жутким. Наоборот — манящим. Зовущим. Ей, ненавидевшей воду, почему-то безумно захотелось искупаться — хотя она даже не умела плавать и Димка постоянно подшучивал над ней из-за этого. Такой далёкий сейчас, такой непонятный Димка... А вода звала, и вторил ей шелест листьев в кронах деревьев, тихий ветерок, что толкал Асю в спину, пока она делала шаг, другой, третий...
Пронзительная трель телефона вывела её из оцепенения, одним рывком вернула в реальный мир. Кто-то звонил ей, пытался выйти на связь — а Ася, вместо того чтобы давно уже сидеть в машине, сухой и чистой, стояла в каком-то жутком озере почти по пояс в воде!
Ей враз стало страшно. Сердце бухнуло, как при просмотре фильма ужасов, — Ася ненавидела ужастики, она всегда слишком сильно боялась скримеров. Ребята далеко. Видимо, они и спохватились отсутствию попутчицы, начали искать. Позвонили, приводя в себя, и нарушили чьи-то недобрые планы.
Что её сюда привело? Как она попала сюда? Зачем вообще пошла в воду?!
Ася охнула, отшатнулась. В кроссовках хлюпало, а ноги по щиколотку увязли в речном иле, и шаг назад вышел неловким, поспешным. Слишком порывистым, чтобы то, что дремало в озере, не заметило попытки сбежать.
Телефон продолжал звенеть, а ил под ногами ожил, облепил ноги с ненормальной силой — Ася будто ступила в застывающий цемент. Рванул на себя, заставил потерять равновесие, с головой уйти в тёмную, взбаламученную её шагами воду. Закричать не получилось: рот залило водой.
Трель умолкла. Больше ничего не мешало.
Ася распахнула глаза под водой, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то — что потащило её вниз? — но перед глазами колыхались лишь водоросли, непроницаемая зелёная стена. Или это её собственные волосы, просто кажутся бурыми из-за преломления света в толще воды?
Тревога и страх ушли, как только затих телефон. Вода набралась в уши, в рот, в нос, но Асе вновь стало спокойно: вот она здесь, под водой, ожидает неизбежного, что непременно за ней придёт.
Она всегда была одинока. С ней никогда не хотели иметь дело. Закомплексованная дурища, капризная, неудобная, не разделяющая ничьи увлечения. Лучше бы её не было, лучше бы она никому не мешала. А сейчас она висит в воде, окружённая стеной водорослей, и ждёт чего-то — первого в жизни «чего-то», чему она по-настоящему нужна.
Ради такого не страшно и захлебнуться. Сейчас Ася в это верила.
Ждать, пока водоросли расступятся, пришлось недолго. Пусть сознание уже уходило и в лёгкие толчками вливалась вода, она успела увидеть: нечто большое и тёмное, ровно такое, каким и казалось ранее, разорвало мутную болотную завесу и потянулось к её лицу.
Ася прикрыла глаза, когда щеки коснулось что-то холодное, твёрдое, как кость. Прикосновение показалось более ласковым, чем объятия любовника, более нежным, чем мамины поцелуи. Не смерть — нега, предвкушение. Предвкушение чего?
— «Я просто хочу быть нужной, — подумала она, — и, если я нужна тебе... бери».
Что-то рвануло её вверх, подхватило под мышки, потащило наружу. К воздуху, к свету, к друзьям, оставленным наверху, которые так и не дозвонились до пропавшей попутчицы. Касание длилось ещё миг — и исчезло, как исчезло колдовское наваждение, сковывавшее Асю. Она судорожно забила ногами, потянулась вверх сама — боже, да её же утопят здесь, убьют, и она пропадёт, как те селяне, даже не понимая, что умирает!
В ушах раздалось раздосадованное утробное рычание — и затихло, когда шум воды сменился встревоженными голосами. Голоса накладывались друг на друга, резонировали, отдавались в голове эхом. Лёгкие горели. Дышать не выходило.
— Аська!..
— ...дура, зачем полезла...
— ...она же плавать не умеет...
— ...скорую вызовите кто-нибудь, блин, идиоты!
Что-то надавило на грудь, и Ася закашлялась, чувствуя, как из лёгких выплёскивается вода. Вонючая, густая, с омерзительным привкусом падали, — но, по крайней мере, теперь ей с грехом пополам удавалось дышать.
Сознание возвращалось толчками. Её тащили куда-то — поспешно, неаккуратно. Сквозь туман в голове Ася чувствовала, как ударяются обо что-то твёрдое ноги, как ругается под ухом знакомый, но такой чужой голос, как раскалывает голову пронзительный вой сирены.
— ...блин, съездили отдохнуть, называется...
— ... отвали!
— ...что у вас тут случилось? — этот голос уже незнакомый, жёсткий и усталый, как у очень много работающего человека. Скорая приехала? Быстро... или это она так долго пробыла без чувств?
Ася с трудом осознавала, как её кладут на носилки, как заводят мотор, как срывается с места, утробно воя, машина. Как отдаляется, исчезает вдали зловещее озеро, в котором, оказывается, и вправду живёт нечисть.
Но не русалки. Никакие не русалки.
Перед тем, как она снова отключилась, на грани сознания опять мелькнул знакомый бестелесный шёпот, и пахнуло в лицо запахом лесных трав.
— Так чего же ты хочешь?..