Часть 1
Багряное небо вспыхнуло сотней пылающих светлячков. Бесчисленное множество солдат и военной техники вязло в месиве, еще совсем недавно представлявшим собой центр крупного мегаполиса. Руины некогда цветущего города застилал густой туман. Под напором приближающихся светляков, он окрашивался в красные тона. При тщательном рассмотрении парящие в небе светлячки оказывались большими огненными шарами. Они бы так и парили над изуродованным войной городом, но у силы притяжения были на это свои взгляды.
Лишь стоило им соприкоснуться с землей, как тут же ввысь вздымались адские кострища высотой в десятки метров, обдавая грязью, кипящей водой и жгучими искрами бредущие во тьме серые фигуры.
Балом правил страх.
Бойцы, увешанные килограммами брони и смертельного оружия, походившие на древних воинов, о коих слагали легенды, казалось, были монолитом спокойствия и непоколебимости. Их глаза горели, а сердца пылали. Но страх... Страх засел в каждом из них. Прячась в самых потаенных уголках души, он, подпитываемый окружающим ужасом, овладевал разумом, подчиняя своей воле. Вырываясь на свободу с учащенным дыханием бойцов, он делал и без того тяжелый воздух вязким и тягучим.
Солнечный диск полностью завалился за горизонт, напоминая о себе лишь тусклым красным пятном на небе. Ветер нагонял облака, но в то же время рассеивал сгустившийся туман, все еще скрывающий за собой притаившуюся нечисть. Лишь какофония из рычания, дикого рева, хлюпанья и бульканья доносились из-за белой стены.
Тут и там раздавались команды, после чего солдаты занимали боевые позиции. Некоторые окопались в полуразрушенном здании, некогда представлявшим собой автомастерскую, о чем говорили кое-как уцелевшие стеллажи с инструментами и раскиданные по потрескавшемуся полу автозапчасти. Другая часть бойцов попадала в полузатопленные дождевыми водами воронки. С опаской высовывая головы из укрытия, они вспоминали старую поговорку про снаряд и воронку, моля богов, каких только можно, о том, чтобы объятые пламенем шары не нарушали старых заветов. Оставшиеся бойцы собирали импровизированные укрытия из валявшегося на улицах хлама, создавая труднопреодолимые препятствия. Огромная армия растекалась по улицам и зданиям, выбирая наиболее выгодные огневые точки. Тяжелая техника, не отставая от пехоты, тоже устремилась занять боевые позиции.
Заполонившие небо светлячки неторопливо прожигали темное небесное полотно, придавая городу, и без того выглядящему крайне жутко, по-настоящему инфернальный вид. Свою медлительность они компенсировали количеством и смертоносностью. Попади такой снаряд в танк – его напрочь сожжет. Упади светлячок в воронку, и получится немалых размеров котел со свежесваренными бойцами. Держа данную мысль в голове, огни старались не упускать из виду, чтобы в случае чего вовремя среагировать.
В преддверии величайшей битвы, какая только могла произойти на планете Земля, время внезапно замедлилось. Секунды стали тягучими, словно жвачка. Замурованным в тяжелую броню бойцам казалось, что они надолго увязли во временной аномалии, вынужденные бесконечно долго дожидаться начала предстоящей масштабной мясорубки. Но внезапно на туманных улицах стало ощущаться чье-то присутствие. Присутствие чего-то неземного, чего-то чуждого.
Жуткие тени подтвердили опасения. В белой пелене тумана проступали нечеткие силуэты, поверить в реальность которых было той еще задачей. Строение тел, размеры конечностей и манера передвижения тревожили сознание вооруженных людей, проверяя их рассудок на прочность. Склизкие тела переливались в белом тумане, когтистые лапы отстукивали жуткий ритм приближающихся хищников, а клацанье их челюстей прямо говорило о разыгравшемся аппетите. Театр боевых действий подсвечивался упавшими огнями, теплым светом отмечая притаившихся бойцов, а их дрожащие тени легли на прилегающие к улице дома, порождая не менее жуткие формы, чем те, что медленно проступали в тумане.
Шум приближающихся шагов чавкающей грязью доносился до ушей поникших солдат. Готовые ко всему бойцы все же дрогнули, завидев рассекающие туман клешни и яростно клацающие жвала. Первобытный страх проникал прямо в нутро, закручивая внутренности в тугой узел, и даже самое мощное оружие в руках не могло уберечь от этого мерзкого чувства.
Ожидавшие битвы бойцы увидели, как дрогнула белая стена. Словно тонкая паутина, цепляясь за омерзительные тела иноземных чудовищ, туман белыми струйками устремился вслед за ринувшейся биомассой, от чего существа выглядели еще более жутко.
Невидимая рука толкнула маятник застывших часов, возвращая течение времени в прежнее русло, вместе с тем, будто подтолкнув чудовищ, заставив их со страшным ревом обрушиться на людей.
Яркие вспышки, вырывавшиеся из пока еще холодных стволов, выбивали из тумана омерзительные силуэты, мелкими фрагментами разлетающиеся во все стороны под воздействием выпущенного из всех ружей свинца. Оружие, так хорошо зарекомендовавшее себя в регулировании численности населения земли, с присущим ему успехом сокращало численность пожаловавших на землю пришельцев, разрывая их твердые шкуры в клочья.
Чудища одной сплошной стеной из мяса и костей подминали под себя тщательно расставленные огневые точки, пожирая все, что попадалось им на пути. Большая плотность нападающих, позволяла вести не прицельный огонь, при котором пули без проблем находили свою жертву. Но, несмотря на чудовищную огневую мощь, жуткие создания все равно добирались до людей, которые в ужасе и отчаянии до хруста собственных костей зажимали спусковые крючки своих ружей, со все угасающей надеждой стараясь откинуть врага назад. Чудища же, продираясь через горы трупов своих сородичей, неумолимо настигали ощетинившуюся неисчислимым количеством ружей армию людей, методично, метр за метром пожирая ее. С неимоверной силой они били, кромсали и втаптывали двуногих в землю. Разорванные надвое бойцы...
– Так... До боли знакомый стиль... – протянула белокурая женщина нежным и мягким голосом, вчитываясь в содержимое потертой клетчатой тетради. – А какой полет фантазии! Так высоко можешь взлететь только ты, Дрейвен, да твой дядя. Я бы даже поверила, что это ты написал. Но тут неоправданное количество крови и распоротых внутренностей, так что Хендел себя явно этим выдал.
Мальчик по имени Дрейвен лишь смущенно улыбался, глядя в нежно-голубые глаза матери.
– Все мальчишки в классе, наверное, в восторге от этих рассказов? – спросила женщина после короткой паузы.
– Вообще все, – добавил мальчик, а на лице его промелькнула самодовольная улыбка.
– Даже учитель? – хитро взглянула женщина исподлобья.
– Насчет мисс Хатсонн не уверен. Скорее, ей просто нравится дядя Хендел.
– Ай-яй-яй, Дрейвен, – шутливо посетовала женщина. – Пользуешься слабостью одинокой женщины! А как ты понял, что она имеет виды на твоего драгоценного дядюшку?
– Просто она довольно часто о нем спрашивает, особенно после очередного сочинения.
– А твой дядя в курсе, что мисс Хатсонн имеет на него виды?
– Думаю, нет. По крайней мере, я ему ничего еще не рассказывал.
Анна – так звали белокурую женщину, отложила раскрытую тетрадь в сторону и повернулась лицом к сыну.
– Ну, так подсоби даме, – улыбнулась Анна, и луч утреннего солнца осветил ее белоснежную улыбку.
Солнце, подобно человеку, лениво просыпалось после крепкого сна, поднимаясь над городом, лаская крыши домов и мало-помалу оживающие улицы нежными, чуть теплыми солнечными лучами.
– Папа проверил твой протез? – спросила Анна, внезапно сменив тему и взяв сына за руку своими крошечными ручками.
– Да, мам.
– Все нормально? Хорошо работает? Не барахлит? – один раз в неделю Анна обязательно спрашивала об этом сына.
– Мам, все отлично! Ты ведь сама прекрасно знаешь, что отец лучший в своем деле, – малец предвосхитил дальнейшие, полные материнской любви и заботы, вопросы. – А протез... Он ведь, как настоящий, ну, по ощущениям, так что проблем с ним я не испытываю. Я уже и не замечаю разницы, словно у меня всегда были две здоровые руки.
– Твой отец и впрямь умеет творить чудо.
Дрейвен взглянул на правую руку, до середины предплечья которой был зафиксирован протез. Совершенно новый образец, изготовленный, пока что, в единственном экземпляре заботливым отцом для любимого сына. На кисти среди металлических пальцев выделялись лишь указательный и средний – из плоти и крови. Мальчик перебрал ими, в очередной раз подумав о том, что все те протезы, что отец собирает в своей мастерской – это действительно чудо, сотворенное человеком для человека.
Солнечный свет тем временем, с трудом забравшись в окно второго этажа, неторопливо полз по деревянному столу, неуклюже перебираясь через трещинки и сколы, цепляясь за их вершины и роняя в них тень.
– Сынок, если вдруг почувствуешь, что с протезом что-то не то: давит, натирает, да что угодно, сразу говори отцу, хорошо?
– Обязательно, мам.
Дрейвен уже привык к такой заботе, а потому давно научился подавлять в себе спонтанно всплывающее чувство легкой раздраженности, когда на его самостоятельность уж больно наседали. Особенно мама.
Анна очень трепетно относилась к сыну, возможно, даже слишком, но у нее были на то причины. Дрейвен, как и очень многие новорожденные, подвергся последствиям Трансфера – катаклизма, произошедшего триста двадцать семь лет назад, в результате которого огромные территории Земли исчезли, а на их месте возникли загадочные земли, вероятно, вырванные из далекой и неизвестной планеты. Именно с этим событием связывают подскочивший процент патологий у новорожденных. Мальчик родился с недоразвитой конечностью – правая рука была очень маленькой и имела хрупкие кости, а кисть и вовсе была деформированной, имея лишь два здоровых пальца.
Анна всегда со слезами на глазах думала о том, как несправедливо жизнь обошлась с ее ребенком, а потому в течение следующих лет старалась сделать жизнь своего сына как можно более комфортной.
Для отца же – Рэйва, недуг сына послужил серьезным толчком для развития протезирования и робототехники. Он бросил все свои силы на создание действительно уникального протеза, способного выполнять все функции обычной руки, необходимые в повседневной жизни. Он месяцами корпел над уже рабочими элементами, доводя их до совершенства. Рэйв задался целью сделать протез таким, чтобы его сын совершенно не замечал разницы между бионической и живой рукой. Потому Рэйв решил шагнуть еще дальше, снабдив протез тактильными чувствами, распознающими даже мельчайшие песчинки на пальцах. Несколько лет было потрачено на то, чтобы претворить в жизнь даже самые смелые идеи, но результат стоил всех вложенных сил.
Впоследствии многие наработки использовались Рэйвом в его втором по значимости проекте под названием «Городская стража».
– Ну и что будем делать с твоим сочинением?
– А что с ним? Отлично же вышло.
– Ты знаешь, о чем я, – Анна подтянула к себе тетрадь, разглядывая текст, – у тебя тут натуральный триллер, вернее, даже ужасы! Такое в пору рассказывать в баре собутыльникам, нежели у доски на уроке.
– Дядя Хендел еще советовал изображать различные звуки при чтении: хруст там, чавканье или хлюпанье, – слегка поморщился мальчишка.
– Звуки, да? – делая серьезный вид, спросила женщина. Впрочем, не сумев надолго сохранить такое выражение лица, Анна расплылась в улыбке.
– Я серьезно, мам, чего ты улыбаешься? – эмоции на лице мальчишки мало чем отличались от тех, что сейчас выражало лицо его матери.
– Да просто представила, как ты перед классом хрумкаешь, чавкаешь, да хрустишь костяшками, – продолжала улыбаться Анна.
Дрейвен призадумался:
– А дядя Хендел с довольно серьезным видом озвучивал происходящее.
– Ну, так отрасти для начала усища как у него, – Анна указательным и большим пальцем очертила дугу у сына над верхней губой, изображая усы, – глядишь, станешь таким же серьезным.
Дрейвен звонко засмеялся, и в комнате стало еще светлее. Солнечный свет, лениво растекавшийся по помещению, нежным касанием укрыл женщину, золотым контуром очерчивая ее хрупкий силуэт.
Светлые волосы, еле заметно подрагивающие от проскользнувшего через приоткрытую форточку ветра, словно губка впитывали лучи, буквально разгораясь светом.
– Давай так: я быстренько подкорректирую текст, а ты пока собирайся.
– Ладно, – беспомощно выдохнул мальчик.
– Не вздыхай так. Вот получишь пятерку и увидишь, что я была права, – произнесла Анна, словно передразнивая сына. – Кстати, я сегодня собиралась разгрести чердак, не помешала бы твоя помощь.
– Конечно, мам.
Солнце, отражаясь от чего-то на улице, ослепляющим бликом ударило женщине по глазам. Анна встала из-за стола и подошла к окну, чтобы занавесить его, но засмотрелась, вдыхая свежий утренний воздух.
– Только глянь, какая чудная сегодня погода.
Дрейвен подошел к матери, попутно надевая джинсовый жилет.
– А какое небо голубое.
– Смотрите! – маленький указательный палец уткнулся прямиком в небо, указывая направление окружающим. – Облако, ну прям точь-в-точь собака Хайвила!
Дрейвен машинально поднял взгляд и тут же напоролся на обжигающее солнце, примостившееся аккурат возле небесной копии толстого и слюнявого пса, что вечно ошивался возле продуктовой лавочки Хайвила Стока – местного торговца впоследствии и приютившего пса. Но, увы, разглядеть его Дрейвен не успел. Сначала темное, а после переливающееся всеми цветами радуги пятно, вставшее в глазах после неожиданной встречи со светилом, помешало ему стать свидетелем такого забавного совпадения.
Собравшиеся на присыпанной песком поляне бурно реагировали на увиденное. Кто-то заливался смехом, кто-то активно жестикулировал, изображая размеры облака–собаки, а кто-то смотрел совершенно в непонятном направлении и активно моргал, стараясь избавиться от надоедливого пятна, вставшего перед глазами, сильно при том нахмурив лицо.
– Ну что ребята, пора начинать. Правила все те же, ничего нового. Делимся по парам! – серьезным тоном объявил один из мальчуганов.
Как и любая скучающая детвора, Дрейвен с друзьями развлекали себя тем, что придумывали собственные игры. Вот и сейчас, собравшись с одноклассниками после уроков на неизменной стартовой площадке, Дрейвен собирался принять участие в одной из таких игр под названием «Ищейка», что довольно точно передавало суть забавы. Игра проходила по всей территории города с одним условием, у каждого участника были собственные четыре зоны в городе – небольшие участки, диаметром в пятнадцать шагов каждый. Целью игры было отыскать в каждой из зон по одному специальному предмету и вернуться вместе с находками на стартовую площадку. Искомый предмет называли «секретом», им могло быть что угодно помещающееся в ладони, но не слишком мелкое. Что это будет, каждый из участников определял самостоятельно. Поделенные на пары, участники показывали друг другу секрет, аналоги которого им необходимо было отыскать в каждой из зон. Запрещалось закидывать секрет на крыши и в труднодоступные участки, закапывать и топить. Призом за первое место была возможность безнаказанно и вполне легально отделаться от еженедельных общественных работ, на которые сгоняли всю городскую детвору. В Ростке с ранних лет приучали к труду и дисциплине. Детей и подростков распределяли по различным предприятиям, чаще всего для проведения в этих местах генеральных уборок, но иногда приходилось и потрудиться. Каждый ребенок мечтал отделаться от этих работ. Вот Дрейвен с друзьями и решили, что могут распределить между собой обязанности одного из участников игры, тем самым освобождая победившего от работы. Играли, разумеется, на честное слово, и этого было достаточно.
– Пи-во Пит, – протянул Дрейвен, пытаясь разобрать буквы на стертой поверхности пивной пробки. – Хорошо. А вот это для тебя.
На протянутой руке Вуйдан, одноклассник Дрейвена, обнаружил довольно крупную увесистую гайку.
– Снова стащил у отца из мастерской?
– Не стащил! – Дрейвен деловито приподнял голову и потряс указательным пальцем в воздухе. – Одолжил.
– Я надеюсь, ты не перестарался, когда прятал их? А то тебе самому придется бежать за ними, чтобы вернуть в мастерскую.
– Тебе, конечно, придется попотеть, но в целом – ничего сверхъестественного. Найдешь, – отмахнулся Дрейвен.
– А вот я тебе не завидую! – с хитрой улыбкой проговорил Вуйдан.
– Все по правилам? – осведомился Дрейвен, слегка напрягшись.
– Как всегда, Дрейвен. Но на победу сегодня не рассчитывай.
В ответ Дрейвен лишь с подозрением взглянул на мальчишку, мысленно готовясь к сложностям.
– Все готовы? – раздался голос из толпы. В ответ одобрительно загудели, после чего все построились в одну линию, чтобы стартовать максимально честно.
Один из мальчишек, Йогиль, громко досчитал до трех, и компания детей тут же сорвалась с места, устремляясь прямиком в сторону города.
Свежий, еще полный сил Дрейвен, словно парил над землей. Легко и быстро переставляя ноги, он набирал неимоверную скорость. Окраинные дома одинокими истуканами встречали детей, несущихся на поиски хлама, разбросанного по всему городу, что они друг другу заготовили.
Дрейвен мчался по городу на предельных скоростях, пулей пролетая под стенами домов. Городские окраины позволяли, а где-то даже подначивали использовать обходные, более короткие пути, что пролегали через крыши и недострои, расположившиеся тут и там. Оставалось быть лишь быстрым, выносливым и бдительным.
Росток – достаточно молодой город. Он и по сей день отстраивается, обрастая жилыми зонами, промышленными районами, торговыми рядами и еще массой закутков, а значит, всюду снуют рабочие. Следовало быть внимательным и осторожным, чтобы за очередным поворотом не налететь на бригаду строителей. Тогда как на окраине с маневрами было куда проще, то ближе к центру город превращался в лабиринт с узкими улочками, словно кровеносная система громадного существа, распластавшегося на бескрайней равнине.
Дыхание ровное, ноги, словно совсем невесомые, ритмично стучали по земле, вздымая пыль и песок. Дрейвену казалось, что он может бежать вечность. Словно каждое движение, вместо того чтобы расходовать энергию, наоборот, заряжало его. Каждый шлепок разношенной обуви о твердую гладь земли ответным импульсом посылал его вперед, ускоряя до невозможности. Прохожие шарахались в стороны от проносящихся у них под ногами юных возмутителей спокойствия медленно просыпающегося городка.
На улочке Прародителей, аккуратным полукругом сбегающей к центру города, во всю трудился Хайвил Сток. Крупный мужчина, чей возраст уже перевалил за четвертый десяток, облаченный в рабочий фартук из грубой ткани и забавного вида головной убор пыльно–коричневого цвета, сильно походивший на поварской колпак, но имеющий при этом широкий помятый козырек. На небольшом пяточке перед его лавочкой высилось нагромождение сколоченных деревянных ящиков, содержимое которых пестрило самыми разнообразными цветами: зеленые яблоки, оранжевая морковь, фиолетовый лук, красные помидоры и еще множество всего.
Примостившаяся у входа псина, роняя слюни, наблюдала за тем, как неторопливо, кряхтя и тяжело вздыхая, хозяин переносит ящики на склад. Вернувшись в очередной раз, он уселся на ящик с картофелем, пригладил пышные моржовые усы и закурил сигарету, извлеченную из портсигара. Хайвил уловил взгляд четвероногого и кивнул в его сторону:
– Как так получилось? Пил вчера я и работаю сейчас тоже я, но из нас двоих в слюнях лежишь почему-то именно ты.
Пес в ответ лишь недоуменно уставился на него.
Редкие прохожие оживленно здоровались с владельцем продуктовой лавочки, на что тот отвешивал им кивки в ответ. Вдруг, мимо него прошмыгнул мальчуган и начал тщательный осмотр прилегающей к лавке территории, буквально заглядывая в каждую щель. Мужчина с интересом наблюдал за мальчиком, постепенно осознавая, что узнал его.
«Сынишка Рэйва. Да, точно», – подумал Сток, разглядывая мальца.
Дрейвен увлеченно водил глазами из стороны в сторону, пытаясь разглядеть притаившуюся пробку.
– Ой! – воскликнул малец, чуть не налетев на сидящего на ящиках мужчину, – Здравствуйте. Я вас не заметил, – проронил Дрейвен, немного испуганный неожиданной встречей.
– Что-то потерял?
– Да нет... Ничего важного, – сообщил Дрейвен с все растущим чувством растерянности и досады, от того, что на первом же участке, результат его поисков равен жалкому нулю.
«Один выбрасывает, другой это зачем-то ищет, – размышлял мужчина, попутно вспоминая свои детские забавы. Его внимание привлекла рука мальца. – Потрясающий протез, очень органичный. А его папаша молодец, конечно, мастерская работа! Раскошелиться что ли, да сделать Шерон подарок на день рождения. Все же его отец толковый мастер, действительно знает свое дело, а нас таких немного осталось. Надо бы заглянуть к нему в мастерскую с бутылочкой, глядишь, и скидочку себе выбью».
Дрейвен заглянул уже куда только мог, но секрета так нигде и не было.
– Парень, – окликнул Дрейвена торговец, – занят?
– Я тут, э-э-э... – Дрейвен понятия не имел, где может быть эта жалкая пробка, а потому весь в расстройстве он ответил, – да, собственно, нет.
– Ну, тогда хватай ящик, поможешь мне, – быстро среагировал мужчина, поднимаясь с картошки, – а то, видите ли, грузчикам не доплачивают за то, чтобы они лишних пять–десять метров потаскали чертовы ящики.
Дрейвен обреченно ухватился за ближайший ящик, понимая, что спешить ему уже некуда.
– Не-не! Этот оставь, он же тяжеленный! Бери те, ага, вот эти, правее. И да, – добавил мужчина, поднимая тяжелый ящик с овощами и подмигивая мальчику, – в твоих интересах как можно быстрее перетаскать эту кучку.
Дрейвен недоуменно посмотрел в спину удаляющемуся мужчине, решив все же воспользоваться его советом.
Веселый забег, очень быстро превратившийся в печальные размышления о том: «Куда же была спрятана эта чертова пробка?!», сбавил обороты, и теперь больше напоминал будничный рабочий день с перетаскиванием тяжестей из одной точки в другую. Оттащив в траурной тишине два ящика, Дрейвен вернулся за третьим, стоявшим у основания кучи. Ухватился, потянул его вверх и замер на мгновение.
Хайвил Сток, организовавший себе очередной перекур – настолько ему не хотелось работать, облокотился на ящики и взглянул на парня, который вот уже несколько секунд молча, но с явным нетерпением, внимал на него, держа перед собой указательным и большим пальцем пивную пробку.
– Прошу прощения, но-о... мне очень нужно... – мялся паренек.
– Дуй уже! – посмеялся мужчина, – Только последний ящик занеси в магазин.
Дрейвен пулей влетел в магазинчик, оставил там ящик и тут же испарился, ослепив напоследок широкой улыбкой владельца уютной продуктовой лавочки, расположившейся на живописной улочке Прародителей.
Далее дела пошли куда лучше. Дрейвен с невероятной проворностью отыскивал кратчайшие пути, на бегу вспоминая заученные маршруты. До его слуха доносились далекие и не очень хлопки петард – специальный сигнал, используемый в игре для того, чтобы дать знать остальным участникам, что половина предметов уже найдена. Но зачастую, использовались они в любое время с целью заставить понервничать оппонентов. Даже если не обращать внимания на частые хлопки в небе, было ясно, что Дрейвен сильно отстал от остальных. Причиной тому послужил затянувшийся поиск самой первой пробки, чего мальчик ну никак не ожидал. Но следующие две, подобно незапертым дверям, с легкостью поддались ему, и теперь он лишь надеялся, что на последней двери не висит амбарный замок.
Дрейвен добрался до самого центра города, где архитектура окружающих его зданий имела особый шарм. Невысокие, достигающие самое большее трех этажей, все как на подбор окрашенные в светлые тона, здания обретали свою индивидуальность благодаря находчивости и творческой натуре своих владельцев. Разноцветная мозаика, будто чешуйки сказочного существа, покрывала поверхность верхних этажей, закручивая самые разнообразные сюжеты и пейзажи, перетекая от здания к зданию, тем самым создавая иллюзию одной большой картины. Вот пестрая птица примостилась на тонкой ветви, роняя цветастые перья, что соприкоснувшись с землей, прорастали дивными цветами. А вот тут большой кошачий глаз со зрачком, что переливается всеми цветами радуги. А чуть левее – стена, покрытая различными узорами, будто огромная рука практиковалась в правописании загадочных символов.
Местные жители приноровились делать пристройки к своим жилищам под индивидуальные нужды. Из-за общей тесноты на улочках пристройки эти, как правило, располагались на верхних этажах, поддерживаемые либо сваями, либо балками, либо божьей помощью, ибо на некоторые из них без страха не взглянешь. Все эти конструкции только подчеркивали некую сказочную атмосферу. Но, как известно, у всех сказок есть конец, вот и центральная улица закончилась, провожая Дрейвена солнечными переливами волшебной мозаики.
В реальность его возвращали запыленные от вечных строек улицы, растекавшиеся от сердцевины города. Последняя крышка покоилась где-то возле мастерской, в которой трудился его отец. Первым, что бросилось в глаза Дрейвену, как только он завернул за угол очередного здания, была куча хлама. Невольно сглотнув, он направился прямиком к ней. С территории мастерской доносилось много шума. Кто-то, активно перекрикивая друг друга, доказывал истинное произрастание конечностей собеседника, тогда как другой в свою очередь предлагал всезнайке маршрут, пролегавший примерно туда, откуда и росли руки одного из них.
Правее от этой парочки под широким козырьком Дрейвен заметил отца, перемещавшего на погрузочной тележке что-то весьма занятное. Рэйв, вероятно, был лучшим, если не единственным робототехником в современном мире, не считая пары его помощников. Десятки роботов были расположены по всему городу, исполняя функции защиты гражданского населения – та самая «Городская стража». Но Рэйв завозил в мастерскую нечто новое. Это была настоящая махина, на несколько голов выше отца, а в плечах – натуральный шкаф. Дрейвен еще долго рассматривал бы исполина, но мрак помещения скрыл его из виду. Пошумев и погремев, отец показался на пороге, вытирая рукой взмокший лоб.
– Привет, пап.
– О! Привет, Дрейвен! Какими судьбами? Пришел помочь?
– Не совсем. Я кое-что ищу, – прокряхтел малец, переворачивая проржавевший металлолом.
– А я уж было обрадовался, – наигранно поджал губы мужчина, – ладно, дел выше крыши. Как закончишь, сразу ко мне, лишние руки не помешают.
– Хорошо, пап.
На языке вертелось столько вопросов по поводу загадочного робота, как много Дрейвен хотел о нем узнать, но мальчик решил, что потерпит с расспросами пару часов. Рэйв удалился к работягам, что без остановки ругались, пытаясь погрузить неисправного робота в прицеп. А Дрейвен с особым рвением продолжил искать заветную пробку, ведь все это дело могло здорово затянуться. Снова.
Слишком много мусора было вокруг: тут тебе и металлолом и провода, и пластмасса. В землю были втоптаны какие-то железки в форме буквы «Е» и еще куча всего. Обычно тут гораздо чище, но видно сегодня точно не его день. Малец переворачивал, стряхивал, поднимал, разбрасывал, перекатывал, но все безрезультатно. Повертев головой, он обнаружил на земле еле заметные следы, слишком уж маленькие для отца и рабочих. Дрейвен двинулся по ним, и уже буквально через минуту поиски дали свои плоды. Крышка нашлась на длинном и мятом куске ржавого металла, прислоненного к стене, очень удачно сочетаясь с ним по цвету.
Выбежав с территории мастерской, Дрейвен принялся быстро прикидывать кратчайший путь до финишной точки. Его внимание привлек затарахтевший грузовик. Шумная парочка управилась с грузом и теперь собиралась отчаливать. Рэйв махнул рукой, указывая водителю путь. Направление, указанное отцом удачно совпадало с маршрутом Дрейвена. Было логично, что они не поедут по тесным улочкам города, и тогда оставалась лишь одна дорога, уходившая петлей в тени высокой стены, служившей главной чертой города. Дрейвен не мог, да и не собирался упускать такой шанс.
Грузовик отъехал от мастерской, выруливая в нужном направлении, издавая при этом «ушераздирающие» звуки, словно ему под капот загнали группу начинающих барабанщиков, дав им по молотку и при том не сообщив, что они начинающие барабанщики. Машина отдалялась от города, делая крутой крюк. Дрейвен висел на краю прицепа, надежной хваткой протезированной руки, вцепившись в пыльный металл. Стуча и рыча, машина довольно уверенно добралась до высоких заградительных стен. Дрейвен не единожды играл тут с друзьями, но каждый раз он с интересом изучал это мощное сооружение, кольцом обхватившее весь город, и каждый раз с опаской думал о том, кого эта стена должна была остановить.
– Да чтоб тебя!
– А мне по барабану! Понимаешь?
– Да тебя пока носом не ткнешь... – вырывались из кабины обрывки ругательств, долетая до детских ушей, давно уже привыкших к крепким словечкам.
Дрейвен мечтал побывать за этими стенами. Он мечтал ощутить простор окружающего мира, почувствовать, когда на тебя не давит монолитное кольцо. Мечтал полюбоваться заходящим солнцем, окунающимся на горизонте в соленое море, а заодно узнать, кто и зачем его солит, да и на само море хоть глазком взглянуть. Убедиться, что оно все еще существует. Дядя Хендел обещал прокатить его за стенами, а он свое слово держал, это Дрейвен точно знал.
Грузовик с пассажирами вошел в очередной поворот, возвращаясь к городу. Машина замедлила ход, и стало очевидно, что водитель выруливает на одну из улиц города. Конечная! Руки разжались, и парень вновь почувствовал землю под ногами. Он сэкономил кучу времени, но медлить не стал и, что есть сил, рванул к цели. Он бежал, оставляя позади городские строения и недострои, что облепили западную окраину города. Впереди на песчаной поверхности уже можно было различить змейки детских следов, уходящих к городу в разных направлениях. Дрейвену начинало казаться, что он все же первый. Но он не мог рассмотреть поляну, которая являлась как отправной, так и финишной точкой. Они с друзьями специально выбрали такое расположение на пригорке без возможности издали разглядеть там кого–либо, чтобы сохранить напряжение и интригу до самого конца.
Сделалось как-то совсем солнечно и тепло. Кажется, даже небо стало в разы голубее. Восстанавливая дыхание, Дрейвен смотрел вдаль на плывущие в вышине облака, на пролетающих птиц, щебечущих свои волшебные песни. Все-таки побеждать приятно.
В течение следующих десяти минут на поляне собрались все участники забега, и каждый спешил поделиться подробностями своего маленького путешествия, рассказать друзьям, при каких обстоятельствах были добыты спрятанные предметы. Конечно, каждому хотелось выиграть, но никто не выглядел расстроенным. Напротив, сменяя друг друга, ребятня не прекращала удивительных рассказов, приукрашенных самыми яркими лампасами, да еще и с фанфарами, но таких искренних в своей эмоциональности.
– Молодец, Дрейвен!
– Дрейвен, а как догадался про пробку между ящиков? Неужто ящики лавочника перевернул?
– Да не мог он так сделать! – отмахивался кто-то из одноклассников.
– Ну, а ты то откуда знаешь? Вот Дрейвен нам и расскажет. Давай, колись!
Дрейвен принялся рассказывать о том, как чуть не налетел на бригаду строителей, о моменте отчаяния и чувстве всепоглощающей досады и о том, как перетаскал груду ящиков для лавочника. Не рассказал лишь о своей поездке зайцем. Это не было против правил, но это было бы лишним поводом в очередном споре, кои возникали тут довольно часто, поддеть его, указывая на то, что на своих двоих он бы первым не добрался.
– Завтра твой день, без вариантов, – развел руками Йогиль, – уже придумал, чем займешься?
– Завтра приедет дядя Хэнленд, думаю, с ним я не заскучаю.
– Твой дядя приезжает? Ну, все ребят, нас ждут чумовые истории! – посыпались согласные и довольные возгласы.
Небольшая притоптанная поляна на песчаном пригорке уже не первый месяц впитывала эту особую неугасаемую энергию, что могла исходить только от детей, и задорный смех, который разносился со склона. Это была Их поляна. Дрейвен не раз задумывался о том, сколько событий могло произойти тут, на песчаном клочке земли, сколько историй было рассказано здесь устроившими привал путниками или же проложившими здесь свой путь караванщиками. А быть может, именно здесь происходили грандиозные и пугающие сражения, коими любили себя развлечь люди в далеком прошлом. Дрейвен не мог знать наверняка, что здесь происходило, однако это не мешало ему выдумывать самые невероятные истории, крохотным кусочком души веря в то, что нечто подобное действительно могло тут происходить.
Свежий ветер, сильным порывом поднял облако пыли, устремившееся ввысь туда, где воздушные потоки разгоняли по небу редкие облака, совсем недавно представлявшие собой неуклюжее создание по кличке Бобс.
Вышагивая по городу, Дрейвен размышлял о грядущем дне, о том, как лучше распорядиться своей наградой. Уже завтра в гости должен был наведаться его дядя Хендел — родной брат отца Дрейвена, рыцарь ордена Алой зари, в простонародье именуемых Красными плащами. Все из-за аналогии, возникшей некогда в головах детворы, что видели в рыцарях настоящих супергероев. Облаченные в красные, пускай с рукавами и карманами, кожаные плащи, они невольно напоминали детям о герое с обложек чудом сохранившихся журналов и комиксов. Орден — это организация, некогда представлявшая собой особое общество людей, выступающих в роли рычага регулирования конфликтов, возникавших в сформировавшихся к тому времени поселениях, которым пользовалась новая власть – Миррадоум. Орден Алой зари был основан в тридцать восьмом году со дня Трансфера и своей главной задачей он избрал поддержание порядка в так называемом новом мире, взваливая на свои плечи ответственность за практически все структуры жизнедеятельности. С тех самых времен орден заработал безупречную репутацию и бесконечное уважение людей.
В дальнейшем орден менялся, как это бывает свойственно различного рода общинам и организациям, да и всему живому в целом. Меняясь вместе с окружающим миром, он подстраивался, а где-то и подминал под себя новые правила и законы современного мира. Со временем орден разросся и в настоящем насчитывал в своих рядах уже несколько сотен рыцарей, и всех их было необходимо где-то разместить, но разместить с умом и с толком. В связи с этим в Миррадоуме – столице современного мира, приняли решение о возведении штабов ордена в наиболее крупных городах. Весь цивилизованный мир теперь был поделен на части, называемые Ступенями – территориальные единицы, разбитые на три категории (первая, вторая и третья), присвоение которых зависело от удаленности города от столицы. Ступени третьей категории располагались на самой большой отдаленности от столицы, а потому именно здесь была наибольшая концентрация штабов Красных плащей. Росток как раз входил в состав третьей категории, но все же имел особый статус, и все благодаря отцу Дрейвена.
Достижениями Рэйва в робототехнике быстро заинтересовались в Миррадоуме, и оттуда незамедлительно поступило заманчивое предложение, от которого мужчина не смог отказаться. Это был заказ на создание боеспособных автономных роботов, что напрямую пересекалось с работой, которую Рэйв уже вел довольно продолжительное время. Но самым заманчивым во всем этом было условие, прописанное в официальном обращении к Рэйву Хольму. В нем говорилось, что Росток станет экспериментальным городом нового образца, где в случае успеха охрана правопорядка и защита от внешних угроз будет осуществляться силами тех самых роботов под чутким присмотром Многоуважаемого Рэйва Хольма. Особо привлекательными были пункты о том, что ему, Рэйву, будут предоставлены все необходимые для работы материалы и инструменты. Так что теперь от него требовалось лишь творить. И он сотворил. По прошествии четырех лет город был под надежной защитой полностью автономных роботов, способных без устали патрулировать улочки и окраины города. Рэйв в шутку называл их «Механическим орденом».
Таким образом, Росток был единственным городом, в котором власть ордена была ограниченна, а потому из рыцарей в город заглядывал лишь Хендел, старавшийся регулярно навещать родственников. Дрейвен, вероятно, больше всех был рад приезду любимого дяди. Он предвкушал долгие часы общения с одним из самых уважаемых членов именитого ордена, страстью которого были истории, бесчисленное множество которых тот вываливал на любимого племянника, как только оказывался в Ростке. Благодаря дяде Дрейвен был хорошо осведомлен о том, что творится за стенами города, как и чем живут люди в соседних поселениях и, разумеется, о том как была устроена жизнь сотни лет назад, когда еще бедствие мирового масштаба не потревожило реку жизни, свалившись в нее подобно громадному булыжнику, расплескивающему воды реки и блокируя течение.
Река жизни, пожалуй, никогда не была тихой и дружелюбной. Вечно бурная и извилистая, пенящаяся и крайне шумная она, тем не менее, никогда не покидала своего русла, капризничая в строго отведенных рамках. Таковым было ее постоянное состояние. Будто что-то помогало ей оставаться в русле: словно озорной мальчуган, вечно пускавший в плаванье по ней свои самодельные кораблики, в особо бурных участках заботливой рукой равнял подводные камни, поддерживая баланс в безумном заплыве людского рода на хрупком плотике. Но тот самый камень, брошенный кем–то незримым исподтишка, на долгие годы заблокировал реку жизни, породив за это время миллионы различных историй, служащих мрачным напоминанием о худших временах в истории человечества.