Где-то между «было» и «будет»
Любовь не всегда умирает громко. Иногда она уходит тихо, не хлопая дверьми. Она уходит не потому, что стало плохо, а потому что стало... чуть меньше хорошо. Чуть меньше искры в глазах, чуть больше тишины между словами. И вроде бы всё на месте — их чашки по утрам стоят по-прежнему рядом, и плед всё так же пахнет октябрём, и смех всё ещё случается, просто реже. Просто становится все совсем...иначе.
Когда-то они даже ссорились — с жаром, с болью, с надеждой. Кричали друг другу, спорили до ночи, обижались всерьёз. Тогда в этом ещё был смысл: каждый хотел быть услышанным, понятым, нужным. А потом... потом у них будто кончились силы даже на обиды. В доме стало тихо. Тревожно-тихо. И ссоры ушли, потому что ушло желание что-то менять. Осталась привычка — разговаривать без интонаций, целовать на автомате, засыпать спиной к спине.
Он стал меньше заботиться. Словно что-то в нём устало стараться. Он по-прежнему приносил хлеб, выносил мусор, спрашивал, как прошёл её день — но всё это делал, будто в списке дел проставлял галочки. Он забывал, что ей холодно по утрам, забывал выключать свет, забывал просто взять её за руку без повода. Всё чаще думал о себе. Не из злости, нет. Просто как-то... переключился.
А она? Она тоже устала. Устала от вечной гонки — быть нужной, быть понятной, быть той, что «держит всё вместе». Её перестали радовать выходные. Пятницы потеряли вкус. Раньше она писала ему стихи в голове, даже если не озвучивала. Теперь — просто молчала.
Они всё ещё были рядом. Не бросили друг-друга. Не предали. Не разошлись. Иногда это выглядело даже сильнее, чем расставание — эта странная верность сквозь равнодушие. Или, может, просто усталость?
Он ловил её взгляд через кухонный стол и не понимал, чего больше в нём — привычки или боли. Она наблюдала за тем, как он пьёт утренний крепкий чай, и думала: «А всё ли это ещё мы?»
И всё-таки, иногда — посреди обычных будней — они оба вспоминали, как всё начиналось. Как держались за руки, как смеялись, как мечтали вместе. И что-то тёплое на секунду оживало внутри. Но потом снова затихало, будто боялось нарушить эту хрупкую тишину.
Она не решилась уйти. Он не просил остаться. Они просто жили — в этом зыбком, бессловесном промежутке между «ещё» и «уже не».
Может, это просто перелом, после которого любовь станет новой.
А может... это уже прощание, которое никто не озвучил.
Может быть, даже они — не знают.