Там, где молчит сердце [18+]

Моя сестра никогда не сможет до конца понять, в каком аду она оказалась. Шесть лет с этим ублюдком, и она до сих пор не видит, кто он на самом деле? Или не хочет видеть?
Я последовал за ней по всей стране. С друзьями. Шесть переездов за три года. Мы устали мотаться, таскаться за ними, менять города, снимать жильё на обочинах жизни. Но я не могу её бросить. Если она останется одна с ним — она не выживет. Просто не сможет.
Квартиру нашу в центре я сдал в аренду — долгосрочно, дорого. Четыре комнаты, вид на реку — желающих полно. И этих денег мне хватает, чтобы оставаться рядом. Чтобы не терять её из виду. Потому что, чёрт возьми, я её брат. Единственный, кто остался рядом по—настоящему.
Я сижу в машине с Клодом и Адамом, прямо напротив их нового дома. Паркуемся так, чтобы нас не было видно. Первый этаж, окна без штор. Как всегда, она не успеет разложить вещи. Я вижу, как она таскает коробки по комнате, двигается молча, быстро.
— Ничего не изменилось, — бурчит Клод, наблюдая за ней. — Он опять заставил её всё разбирать.
Я стискиваю руль, костяшки белеют.
— Схема одна и та же, — мрачно кивает Адам. — Переезд, клуб, сон. А она — разгребает вещи. Всё как по сценарию.
— Как думаешь, он снова это сделает? — тихо спрашивает он.
Я смотрю в окно. Долго. Не сразу отвечаю:
— Уверен. Он же чёртов сукин сын.
Сердце выворачивается от бессилия. Я бы с радостью вырвал ему глотку, переломал бы каждую кость. Но сейчас — пока — не могу. Надо ждать. Следить. Быть рядом.
Сестра… она просто не видит его. Или не хочет. Он для неё — стабильность. Комфорт. Она привыкла терпеть. Прощать. Закрывать глаза. А у меня от этого внутри всё горит. Я бы с радостью вырвал ему руки, ноги… и сердце. Чтобы он больше не мог ни прикоснуться к ней, ни смотреть, ни дышать рядом.
Последний раз мы виделись два года назад. Тогда я был щуплым пацаном. Сейчас — другое дело. Я в зале почти живу. Сила, выносливость, злость — идеальное топливо. И если надо — я размажу его по полу.
Прошло уже восемь часов. Рэй осталась всего с тремя коробками. Я вижу, как её плечи устали, как она вытирает лоб, как делает усилие над собой. И тут из спальни выходит Мик. Обнажённый. Как обычно.
Он улыбается, глядя на неё, будто всё в порядке. Она разбирает очередную коробку с его вещами, молча. Как будто не видит его. Как будто боится пошевелиться.
Мне становится дурно. Всё повторяется. Опять. Один в один.
Я вижу страх в её глазах. Знакомый до боли. Она даже не вздрагивает, просто замирает — и от этого мне хочется выть. Хочется влететь в эту чёртову квартиру и раскроить ему лицо.
Но я не могу. Пока нет. Пока рано.
— Успокойся, Лорд. “Он своё получит”, — говорит Клод и кладёт руку мне на плечо.
И тут Мик делает то, что я предчувствовал. Он заносит руку — и с силой бьёт её. По лицу. Громко, резко, будто плеть. Рэй падает назад, прямо на пол. Хватает себя за щёку, уже красную от удара.
Я ничего не слышу. Только шум крови в ушах. Только стиснутые зубы. Только ярость.
— Ублюдок, — выдыхаю я, и Клод с Адамом одновременно тянутся к моим плечам, сдерживая.
Но это ненадолго. Он своё получит. Очень скоро.
Но это ещё не предел. Мы не слышим, что он ей говорит, но по выражению его лица ясно — ничего хорошего. Её взгляд опущен, плечи дрожат, она застывает, словно ожидает следующего удара.
Мик приближается, сжимает её лицо в ладони слишком грубо — она вздрагивает, пытается отстраниться, но не может. Он давит, словно проверяет, насколько далеко может зайти. А потом — делает то, от чего у меня внутри всё переворачивается.
Я не буду описывать, что именно он делает. Не хочу. Не могу. Мне просто достаточно видеть, как она задыхается от унижения, как плачет, как дрожит. А он — будто ничего. Будто это норма. Будто так и должно быть.
Моя грудь сдавливается, я дышу резко и тяжело, кулаки стучат по рулю, ногти врезаются в ладони. Я больше не могу.
— Пошли домой, Лорд, — тихо говорит Адам и вытягивает меня из машины. — Пошли, брат. Не сейчас.
Мы сняли квартиру напротив их дома — специально, чтобы я мог видеть всё. Следить. Быть рядом. Она до сих пор не заметила. Или делает вид. Она ничего не видит, кроме него. Слепо верит.
Я открываю дверь только в тот момент, когда он снова её ударяет. Просто так. Как будто за что—то. Она сжимается, прячет лицо в ладони, садится прямо на пол, рыдая. А он — спокойно уходит в душ. Всё, будто по сценарию.
— Я уничтожу его, — шепчу сквозь зубы. — Я вырву из этого мира его имя и всё, что от него останется.
— Мы это сделаем, — кивает Клод. — Но не сейчас. Он опасен. Ты знаешь это.
Мы быстро прячемся за дверью. Телефон вибрирует. Сообщение от неё.
«Мне так трудно без тебя. Может, приедешь? Просто поговорим?»
Руки дрожат. Я не могу смотреть на экран.
«Я буду через три дня, хорошо?» — отвечаю.
«Конечно, дорогой. Позвони, когда приедешь», — пишет она. И отправляет адрес. Как будто я его не знаю. Как будто я уже не здесь.
Я вижу, как она всё ещё плачет. Сердце болит. Больно до злости.
Он не позволит ей увидеться со мной. Он боится меня. Боится того, что я открываю ей глаза. Хоть и ненадолго.
«— Нам нужно просто продержаться три дня», — говорю. — Закажите еды. Я обещал ей, что приеду. Она ведь не знает, что я уже здесь.
Клод и Адам сразу начинают делать заказ. Я же выхожу на застеклённый балкон. Курю. Смотрю, как она на автомате начинает готовить обед. Как будто ничего не было. Как будто боль — это просто фон её жизни.
Этот ублюдок сначала её бьёт, потом дарит цветы и украшения. «Прости, виноват». И каждый раз она прощает. А что если в следующий раз — он не остановится? Что если в какой—то день он просто убьёт её и не поймёт, что сделал?
Я выпускаю дым, стискиваю зубы и шепчу самому себе:
— Я не дам этому случиться. Никогда.
— Возьми, — Клод суёт мне в руку холодную банку пива.
Я только бросаю на него взгляд и отставляю её в сторону.
— Не хочу. Ни пива, ни еды, мне вообще ничего не лезет, — бормочу, продолжая наблюдать через окно. — Смотри, притворяется заботливым… Массаж делает, пока она картошку чистит. Мразь.
Мик стоит за ней, касается её плеч, гладит по спине. Будто нормальный мужик. Будто он не тот же человек, что несколько минут назад поднял на неё руку.
— Он идиот, — хмурится Адам, заходя на балкон. — Но почему твоя сестра до сих пор с ним? Не понимаю.
Я сжимаю зубы.
— Потому что она жертва. Всю жизнь ею была. Мама учила подчиняться мужчине, так же как сама подчинялась отцу. Для них насилие — это проявление любви. Признание. Почёт. Бред.
Адам молчит. Только затягивается и выдыхает дым.
Телефон звонит. Клод быстро хватает его и протягивает мне. Я смотрю на экран — и впервые за день улыбаюсь.
«— Привет, сладкая», — говорю в телефон, принимая звонок.
— Я уже на полпути. Ты ведь ждёшь меня? — женский голос, лёгкий, обволакивающий.
— О, ещё как. Позвони, как доберёшься.
Сбрасываю вызов и кладу телефон обратно на столик. Клод смотрит на меня с прищуром.
— Полин скоро будет?
— Ага. Моя личная отдушина на колёсах. Сама просится. Сама пишет. Сама всё предлагает. Она любит быть игрушкой — и получает от этого кайф. Никто её не заставляет. И не мучает. Вот таких я могу терпеть.
Полин знает правила. Играет по ним. Но сейчас мне не до неё. Сейчас я снова смотрю в окно.
Мик стоит рядом с сестрой, слишком близко. Его руки у неё на талии. Что—то говорит ей на ухо, она кивает, почти незаметно. Я чувствую, как внутри всё сжимается.
Он снова пользуется моментом. Всегда делает это, когда чувствует власть. Когда уверен, что она не посмеет сказать «нет». А она не говорит. Никогда.
Я не могу отвернуться. Мне нужно видеть всё. Фиксировать. Подтвердить. Потому что иначе не поверят. Потому что, когда придёт день — и он придёт — я должен быть готов.
Камера, спрятанная на балконе, делает своё дело. Пишет. Без звука. Без эмоций. Чёртов дневник боли, глава за главой.
Я отвожу взгляд. Даже мне становится плохо. Не от сцены — а от бессилия. От того, что это продолжается. Что это вообще возможно.
— Он не уйдёт от этого, — тихо говорю, почти себе. — Я не позволю.