Глава 53
Камилла
Торрес вышел в мою спальню с абсолютно спокойной и грациозной походкой пантеры. Он сел на кровать, расставив ноги и положил локти на свои бедра. Вся его поза давала мне понять, что от меня ждут объяснений. И, как ни странно, я была готова разговаривать.
Ещё пару месяцев назад я бы ни за что не пошла на это, но сейчас все изменилось. Мой брат вернулся в мою жизнь и за собой приволок мне кусок смелости и отважности. Я чувствовала, что двинулась с мертвой точки. Я готова встать на путь исцеления и отпустить всю боль прошлого.
- Моё настоящее имя Анна Романчук, - начала я.
- Что? - моментально спросил Алекс. Ремне выглядел злым, просто застигнутым врасплох.
- Я родилась, как Аня в Украине. В городе Мариуполь. Двадцать восемь лет назад, - я села на кресло, находившийся позади меня и схватилась за подлокотники. Я только начала, а меня уже трясло. Сможет ли Алекс понять всю мою историю? Все мои поступки? Я не знаю. Но мне очень нужно, чтобы он это сделал. Я рискнула взглянуть на него. Его взгляд был хмурым и озадаченным, но в его глазах я видела понимание. Хорошо. Это хорошо. Я не сомневалась, что он осведомлен историей, поэтому он все быстро понял и мне не нужно еще больше углубляться в свою боль, пересказывая историческое событие.
- В пять утра двадцать четвертого февраля в 2022 году я проснулась от того, что россия атаковала Украину. Было очень много взрывов. Нас в буквальном смысле бомбили. В пять утра нас атаковали и в пять тридцать мой брат уже был на заводе Азовсталь. Родители затащили меня в подвал в пижаме и приказали ни под каким предлогом не возвращаться домой. Я была в пижаме и зимних ботинках. В подвале было холодно. И страшно. О, Алекс, поверь мне, когда я говорю тебе, что знаю, что страх - самая ужасная эмоция. Тебя парализует, а ты не можешь ничего делать. Все, что происходит с тобой - бесконечная тревога за свою жизнь. И жизнь тех, кого ты любишь, - сказала я грустно. Вот почему иметь для меня кого-то, кого ты любишь - страшно. Потому что вся моя жизнь крутится вокруг страха. Если любишь, значит есть что терять. Страшно. Страшно. Страшно, - я снова посмотрела на него. Его поза не поменялась. Он слушал меня внимательно. Но его глаза теперь отражали мою боль. Его сердце болело за меня.
- Если тебе тяжело, то ты можешь закончить на этом, - тихо сказал он. Я знала, что он хочет ответов, но то, что он поставил моё самочувствие выше, говорило обо всем.
Я дёрнула головой.
- Нет. В следующий раз я могу быть трусихой, - проговорила я. Нужно продолжать. Я знала это.
- Знаешь, что ужасно? Мои родители оплакивали смерть брата с той секунды, когда он вышел из квартиры в военной форме, думая, что он рано или поздно умрет в сражениях. Но все обернулось, что он выжил, а вот они нет, - я сказала, вспоминая лица своих родителей.
- Подорвались на растяжке. Сначала папа. Он решился сходить за продуктами, но больше не вернулся. Потом мама. Когда идут уличные бои и убивают мирных жителей направо и налево никто не проводит похороны, знаешь? У тебя даже нет возможности проститься с отцом. Родителем, который растил тебя всю свою жизнь. И любил, - слезы скатились по моим щекам, и я быстро вытерла их рукавом кофты.
Алекс встал, чтобы подойти ко мне, но я остановила его движением своей руки. Не сейчас.
- Мама была почти мертва. Она потеряла мужа и была уверена, что сына тоже. Её взгляд не выражал ничего, кроме пустоты. Было ощущение, что они её тоже уже убили, но Бог еще не забрал её душу. В следующий раз, когда она вышла из убежища, это был последний раз, когда я видела её живой. Мои родители навсегда там. Где-то глубоко под землей в Мариуполе. Под их могилами нет гробов. Там просто таблички. Тела так и не были найдены. А те, что были найдены, было невозможно опознать, - мой голос и руки дрожали. Адреналин зашкаливал в моей крови от того, что я испытывала свой организм, уходя рассказами в прошлое. Я провела рукой по лбу и подняла, что на нём проступил холодный пот. И я расплакалась так сильно. Так сильно как только могла. Алекс подхватил моё дрожащее тело утащил в свои объятия, давая опору и силу. Теперь мы сидели на полу, когда я сжимала его руки и рыдала в его рубашку. И он только сильнее меня обнимал.
- Мой Ангел, - проговорил он хриплым голосом, как будто ему самому было тяжело дышать.
Спустя минуты я рассмеялась. Громко.
- Знаешь, что я помню, Алекс? - сказала я со смехом.
- Когда моя кожа настолько сильно прилипла к моим ребрам от голода, нам вдруг кинули еду в подвал. Какой-то военный кинул мешок с едой. Там было только печенье и вода. Я потянулась за этим мешком, будто он был набит золотом. Какая-то женщина сказала мне: «Мы не знаем был ли военный украинцем. Вдруг, еда отравлена?» Тогда я ей ответила: «Я надеюсь, что она отравлена». Тогда уже не было сил ни стараться держаться, ни ждать на спасение. Я потеряла двоих родителей без возможности даже попрощаться с ними. И была уверена, что больше никогда не увижу своего брата. Я не ела так долго, что перестала считать дни без пищи. И мне было очень холодно. Так что да, я хотела умереть. Однако, этого не произошло. Печенье не было отравленым, - я ощутила как Алекс крепче сжал меня в своих объятиях.
- Мы питались им еще пару дней, а потом нас вывезли. Это было чудо, в которое больше никто не верил. Нас посадили в огромную машину и вывезли во Львов. Там мне дали одежду, позаботились о моем здоровье и я получила немного денег от государственной помощи. Но это были копейки. Но знаешь, мне было нечего терять. Мне было все равно на свою жизнь. Поэтому я купила билет в одну сторону. В Польшу. Когда я приехала в Варшаву, то обратилась к волонтерам, и они позаботились обо мне. Через пару дней меня отправили в одну польскую семью, которая спасла меня и мою жизнь.
- Ольга, - догадался Торрес.
- Ольга, - подтвердила я.
- Её семья приняла меня. У них был большой и уютный дом, где всегда было тепло. Они пытались сделать все для меня и относились, как к родному ребёнку. Я вежливо улыбалась, но ночи для меня были адом. Каждый раз как я закрывала глаза, все повторялось. Этот ужас не прекращался. Спать было невозможно. Родители Олы записали меня к психотерапевту, и я стала принимать таблетки. С ними можно было быстро засыпать, и я подсела. Время шло, я пила таблетки и работала с психологом, боль притуплялась, но не уходила. У меня были огромные проблемы. Ко всему прочему я заработала себе РПП. Было так стыдно, Алекс. Когда все уходили спать, и я тайком пробирались на кухню и съедала весь хлеб, который видела. Все, что могла найти, но чтобы было не сильно заметно, - я расплакалась сильнее. Я даже не знала зачем рассказываю ему про проблемы с пищей. Если он этого не спрашивал.
- Камилла, расскажи мне все, ладно? Отдай мне всю свою боль, - проговорил он, гладя мои волосы, как будто мог читать мои мысли. - Ты всегда была и всегда будешь самой сильной из всех, кого я знаю. Но теперь у тебя есть я. Ты не должна нести этот груз одна. Я хочу, чтобы ты отдала мне свою боль. Давай, милая, - он подтолкнул меня, и я продолжила.
Я говорила без остановки. Рассказала как мы стали с Олей очень близки, когда в одну из ночей она нашла меня, опустошающей весь холодильник и не уходила, пока не заставила меня разрыдаться, открывая ей свою душу.
- В ту ночь я рассказывала ей все свои переживания и чувства, пока не охрипла и пока мои глаза не начали болеть от пролитых слез. Мы плакали вместе. Я по тому что потеряла, а Ола поакала, сочувствуя мне. Со временем я с большим трудом слезла с таблеток, которые уже оказывали для меня наркотический эффект и каждую ночь Ола была в моей комнате, чтобы помогать мне бороться с демонами. Я продолжала безостановочно ходить к психологу. Родители Ольги потратили на меня и моё здоровье безумное количество денег, которое я начала им отдавать как только начала зарабатывать в США. Они не брали, но я все равно отсылала им каждый месяц определённые суммы. Спустя один ужасный год в Польше, пришел момент, когда Ола поступала в универ. Были гранты для украинцев, и она взяла меня под руку и утащила в тот же универ, в который собиралась сама. Там я поменяла имя и начала новую жизнь. В универе меня уже звали Камиллой, где я и познакомилась со своими остальными подругами. На последнем курсе я выиграла стажировку в посольстве, показала себя как целеустремленную и настойчивую, поэтому они взяли меня на работу. Я стала представлять интересы Украины в посольстве США. После войны ушло много времени на восстановление страны. Мы проделали огромную работу и продолжаем и по сей день, - я выдохнула. Наконец-то, Алекс знал все. Или почти все.
- Ты не видела брата с того самого дня в двадцать втором? - осторожно поинтересовался он, когда я закончила в разбитом состоянии. Я набралась воздух в легкие. Даже слишком много воздуха.
- Нет, - я замешкалась. - Я пропустила часть истории. В тот день, когда нас пришли эвакуировать...делегация прибыла днем, но утром в наше убежище спустилось несколько русских солдат...
P.S. К сожалению, я не смогла вспомнить источник, но история про печенье реальна. Такое действительно произошло в одном из городов, которые были оккупированы, в начале войны. Какая-то девушка делилась этим...