Глава 4
Мирабелла
Сон накрыл меня внезапно. Я знала, что это не обычный сон. Это был он. Тот, который возвращается снова и снова, рвёт моё сердце и душу.
Туман. Сначала всегда идёт туман. Я стою босиком на тёплой траве, а вокруг звучат голоса. Смех.
— Мира! Давай с нами!
Я слышу его голос, звонкий, живой.
Солнце режет глаза. День рождения. В воздухе пахнет мёдом и водой. Где-то рядом — мама. Она поправляет мне волосы, говорит, что я должна улыбаться на фотографиях. Папа смеётся громко, как всегда, поддевает её за локоть. Лара разговаривает со своим парнем. Всё кажется таким лёгким… таким счастливым.
Но нет. Я знаю, что будет дальше.
— Пойдём искупаемся, — его голос настойчивый, а я качаю головой. Я не хочу. Сердце ноет от дурного предчувствия.
Он улыбается. Та улыбка, которую я помню слишком хорошо.
И уходит к воде.
Солнце скользит по его плечам, по воде. Вода кажется чёрной, хотя день яркий, летний.
Я кричу ему что-то, но слова рвутся, ломаются, исчезают в воздухе. Он машет рукой, ныряет.
Тишина.
Мгновения тянутся слишком долго. Секунды становятся вечностью.
Я жду, что он вот-вот всплывёт и снова засмеётся. Но поверхность воды неподвижна.
Я чувствую, как страх разрастается внутри, толкает меня вперёд. Я бегу, спотыкаюсь, падаю в песок. Вода холодная, как ледяной нож. Я зову его имя снова и снова, но никто не отвечает.
Крик застревает в горле. Вода заливает уши.
Я не вижу его. Только круги, расходящиеся по воде, и пустоту.
— Мира! — голос мамы, отчаянный, будто издалека.
— Стой! Не заходи! — это отец, он уже бежит, но слишком поздно.
Я тяну руки в пустоту, будто могу ухватить его из-под поверхности. Сердце рвётся, лёгкие горят.
И тогда — тьма.
Я задыхаюсь и просыпаюсь с криком.
---
В горле - сухо. На лбу холодный пот. Я села на постели, сжимая простынь так, что побелели пальцы. Кулон с лебедем холодил кожу у ключицы - как будто он напоминал мне о своём обещании: никогда не снимай.
Нога ныла, словно издеваясь над памятью. Я нащупала в тумбочке упаковку обезболивающих, выдавила две таблетки и запила водой.
Я ненавидела эти ночи.
Когда стены переставали держать мои секреты, и прошлое возвращалось с такой силой, что хотелось снова открыть окно и шагнуть вниз.
Но я не сделала этого тогда.
И теперь не имею права.
Я прокурор.
Я Морено.
Я должна жить ради сестры, ради
Камиллы, ради памяти Марко.
---
Я поймала своё отражение в зеркале ванной и невольно усмехнулась.
Под глазами тень бессонницы, волосы в беспорядке, губы сжаты в тонкую линию. Совсем не тот образ, который привыкли видеть в суде. Там я — хищник в дорогом костюме.
А здесь — женщина, которую прошлое продолжает грызть изнутри.
— Хватит, — шепнула себе.
Включила кофе-машину, закурила сигарету. Горький дым обжёг горло, а горький кофе обжёг язык. Две дозы горечи, чтобы вытравить ту, что сидела внутри меня с ночи.
Я потянулась за сигаретой снова. Марафон привычек, от которых психологи в Швейцарии пытались меня отучить. Но им никогда не понять — прокурор должен быть крепче камня. А иногда единственное, что держит, это никотин и кофеин.
Костюм — идеальный, как броня. Каблуки — уверенные удары по полу. Макияж — маска. Всё готово.
Только сердце ещё тянуло куда-то в прошлое, и я знала: сегодня мне нужно не просто сесть за стол с делами. Мне нужно сбросить лишнюю тяжесть.
Поэтому вместо прокуратуры я свернула к тиру.
---
Запах металла и пороха всегда действовал на меня успокаивающе.
Пистолет в руке, глухие выстрелы, ритм дыхания. Каждый выстрел — это способ заглушить шум в голове.
Пам. Пам. Пам.
Мишень — дырка за дыркой.
Каждый выстрел приближал меня к состоянию, когда руки перестают дрожать.
И тогда я услышала знакомый голос.
— Очень хорошо для обычного прокурора.
Я обернулась.
Он.
Дьявол
Римо стоял в двух метрах от меня, высокий, с той же ленивой опасной усмешкой, словно ему принадлежало всё вокруг. Рядом — подросток, наверняка самый младший из его братьев — Адамо.
— Фальконе, — холодно произнесла я, возвращая пистолет в исходное положение. — Какая неожиданная встреча.
— Судьба любит иронию, — он чуть склонил голову. — А оказалось, у нас одна и та же терапия.
Я усмехнулась, но в голосе моём сквозила сталь:
— В отличие от вас, я не убиваю людей ради удовольствия.
Он сделал шаг ближе, и я заметила, как напрягся Адамо. Римо же не торопился отвечать — он просто смотрел.
— Может быть, — сказал он наконец. — Но стрелять ты умеешь так, что я бы дважды подумал, прежде чем встать у тебя на пути.
Я подняла подбородок.
— Тогда держись подальше.
Его усмешка только стала шире.
И впервые за долгое время я почувствовала: привычный ритуал утра — кофе, сигареты, костюм — не поможет. Потому что против Римо никакая броня не спасёт.
---