Глава I. Потомок древнегреческих мыслителей
Они сидели в ресторане. И как они здесь очутились, тяжело было сказать.
Сперва, как будто поругались из-за сумки, которую он требовал, чтобы не клали на матрац. Потом еще о чем-то выясняли. И когда после Бланш, ошельмовав его тираном, убежала с сумкой в кухню, почему-то было решено сходить перекусить.
- Перекусить? - Переспросил он с равнодушием человека, который только что намеревался вешаться.
- Я знаю дивный ресторан. - Выглядывая с кухни, объявила Бланш.
Ресторан был та весьма распространенная на свете разновидность ресторана, где повара, как будто с самого начала не поладили. И появлялись на работу так, чтобы не видеться.
И тот, который хорошо готовил рыбу , не приходил в четверг. А тот, который был ответственен за птицу не ходил по пятницам. И потому из трех каких угодно блюд про два официант с сочувственной улыбкой объяснял, что их к великому несчастью не предвидится.
Приняв подобным образом заказ, официант бесследно пропадал.
То ли затем, чтоб лично наблюдать и растолковывать, как лучше приготовить эскалоп. То ли затем, чтоб гость уже не помнил сам, чего просил: свинину, эскалоп ли, курицу.
Как бы то ни было, когда официант являлся вновь, то появление его несло эффект ошеломительный. И гость, как бы уже начавший сомневаться, делал ли вообще заказ, глядел на официанта так, как только Пенелопа глядывала на Улисса.
И все-таки, как ни приди, за столиками кто-нибудь сидит. Какой-нибудь виньеточный артист, жующий с увлечением ветчину. Какие-нибудь дамы за фужерами разбавленного сельтерской водой портвейна.
Впустив и предложив разоблачиться у скучающего в гардеробе юноши, девица с заспанным лицом препроводила их за дальний, у камина столик.
Расселись. Бланш подле камина, он в углу.
- Как все ужасно дорого. - Разглядывая выдержки меню, с восторгом сообщила Бланш.
- Да, да ужасно дорого. - Пробормотал он, свой черед разглядывая зал. И с тою же готовностью бы подтвердил, что у стола нет ножек. Или что гости хором распевают арии Стравинского.
Он чувствовал, что было что-то нехорошее. Что по какой-то важной и забытой им причине ни в коем случае не нужно было приходить сюда. Но по какой? Он щурился и совершенно не умел припомнить.
Минуты через две явился официант и, выдав каждому по книжице меню, расположился подле столика.
Бланш тотчас принялась читать, чуть шевеля губами и сощурясь иногда. Он же, рассеянно скользнув по официантову лицу, вдруг помрачнел. И помрачнев, нахмурился.
- А что это? - указывая пальцем строчку, поинтересовалась Бланш.
Официант великодушно отвечал, что это рыба жареная в кляре с соусами из каких-то там грибов.
- А рыба. - Протянула Бланш, как бы сама уже не помнила, о чем там речь, какая рыба. - Какое у вас имя интересное.
- Гм... - Распрямился официант.
И начал объяснять, что имя ему данное составлено из двух имен, поскольку в наречном листе...
- В каком листе? - переспросила Бланш.
- В листе, куда заносят имена младенцев. - Растолковал, чуть покосившись, официант.
- В листе возможно было уместить не более пяти с заглавной литер. Тогда мой папенька...
- Ваш... вы сказали, папенька? - стараясь сделать строгое лицо, переспросила Бланш.
- Да, папенька решил назвать меня Мимонт в четь Мифагора, древнего мыслителя и вместе с этим Артимонта, в честь...
- Собаки? - изумилась Бланш.
- Какой собаки?
Официант как будто бы обиделся.
- Нет, неизвестно в честь кого. Сначала полагали, будто бы в честь одного приятеля. Однако же мой папенька...
Украдкой посмотрев на Бланш, официант торжественно пробормотал, будто бы папенька в дальнейшем уверял, что у них не было подобного приятеля.
- Как бы то ни было, - развел руками официант. - От Мифагора, древнего мыслителя решили взять один слог и от собаки...
Поздно спохватившись, официант ужасно покраснел. И вынужден был ждать теперь, когда у Бланш закончится мучительный припадок кашля.
- Вы не подскажете вот тут...
Он начал что-то выяснять о блюдах среднеазиатской кухни. Поскольку если сделался какой-нибудь конфуз, всем, так уж принято, немедля нужно притворяться, что конфуза не было.
Показывая, что с чрезвычайным интересом слушает, и ничего решительно не слушая, он изредка поглядывал на официанта. И вдруг заметил, что и официант стал временами на него поглядывать. Сначала - с удивлением. Потом - все чаще останавливаясь. И наконец, совсем остановившись и с изумлением распахнув глаза.
Удостоверившись, что все-таки разоблачен, он коротко откашлялся.
Узнал, узнал потомок древнегреческих мыслителей. Узнал и непременно станет мстить за табурет.
Все дело было в том, что табурет, который нынче обретался у него в квартире, он украл. Украл не то что бы со зла, а более из безысходности: второго дня он обошел полгорода, но мебельного магазина так и не нашлось.
В ресторане же этот табурет, по-видимому, употреблялся для того, чтоб посидеть в глухой безлюдной улочке во время перекуров.
То есть, довольно трудно утверждать, кому он был нужнее. Но суть, что табурет и без того не пропадал.
И когда официант, просунув в дверь лицо, вдруг увидал, что кто-то похищает табурет, официант, естественно, погнался. Бежали где-то два квартала. Потом пошло немного в горку. И уже посередине горки стало ясно, что официант начал непоправимо отставать.
- Итак. Прикажете вернуться через несколько минут, пока вы выберете? - Осведомился официант с таким лицом, как будто выбирали место на дуэль.
- Я думаю, мы можем заказать. - С учтивою улыбкой отвечал он.
Ткнув наугад в какие-то три строчки, он объявил, что будут это, это и еще вот это.
- Превосходно. - Отозвался с ядовитой миной официант. - Что-нибудь из еды?
- Ах, непременно. - Прошептал он, снова сахарно осклабившись. И отмахнув страницы три назад, запрыгал через строчку, называя.
Бланш на противоположной стороне стола вдруг почему-то охнула и, выглянув на миг из-за меню, проворно спряталась назад.
Докончив первую страницу, перебрались на следующую.
- Вот здесь, которое чуть выше или ниже? - интересовался официант. - Вы палец непонятно положили.
- Здесь выше или ниже? А давайте оба.
Бланш начала тихонько ерзать, словно бы пыталась пнуть кого-то под столом.
- Гарнир какой изволите к форели?
Он объяснил, что весь гарнир, который можно и что форели нужно две.
- Вина к форели белого сухого?
С насмешкой искоса взглянув на официанта, он стал заказывать вино.
- Все так. - Удостоверил он минуты две спустя, когда страницы кончились и официант, пошелестев блокнотом, все перечитал.
Предчувствуя, что будет сцена с подниманием бровей и глупыми вопросами, он коротко взглянул на Бланш. И рассудив, что сцена будет, объявил что-то с невнятным бормотанием про руки, про уборную.
- Куда пройти? - переспросил он оказавшуюся кстати барышню. - Та дверь направо за колонной?
За дверью оказался коридор с какими-то картинами. Потом еще какая-то другая дверь налево, с виду запертая. И дальше вслед за ней уборная совместная для дам и для господ.
- Ага. - Воскликнул он. - Изгнание и царство.
И тщательно намылив руки, медленно моргал, разглядывая с любопытством банку с мылом. Но потому как банка была накрепко прикручена, а само мыло было жидкое, было решительно неясно, как его украсть.
Он несколько еще поозирался на светильники, на пол, уложенный какою-то замысловатой плиткой. Побрел обратно. На месте, где была другая с виду запертая дверь, никакой двери, как оказалось, уже не было. Зато была окрашенная в вечер сумраком и фонарями улица. Дома, балкончики.
- Может удрать? - пробормотал он с любопытством.
Удрать, конечно, было хорошо. Вот только, знаете ли, некуда. Все, право, бы уже давно сбежали. Сбежали бы из парков, из кафе, из этих электрических концертных залов и гостиных комнат. Сбежали, если бы хоть кто-нибудь мог объяснить куда.