Мой сосед вурдалак

На плоском экране Штейнов возникло отчетливое изображение сонного парня на больничной кровати. Бегущая строка внизу экрана сообщала: «Бретт Реддинг приходит в сознание после вызвавшего шок столкновения с монстром. Родственники и друзья стоят рядом, ожидая, какими будут его первые слова».

— А-а-а-а-ах!

Пятиголосый вопль, которого почти хватило, чтобы стальные лопасти вентилятора на потолке пришли в движение, поднялся над серовато-коричневым диваном в форме буквы «Г» и заполнил собою гостиную.

— Чтоб мне лопнуть! — Лагги со стуком закрыла свой увлажнитель с маслом чайного дерева и примостила ноги на колени Ляле. — Он смахивает на карнавальную платформу — так его обложили цветами.

— Нормалы бывают такие напыщенные, — согласилась с ней Клео. Она устроилась на удобном угловом сиденье и любовалась своим педикюром.

— Ням-ням! Вы только гляньте на эту тарелку с мятным ассорти! — заметила Клодин.

Ляля скривилась.

— Ой фу!

— Да кто бы фукал! — поддела ее Клодин. — Твои клыки просто пропадают зря. Знаешь, куда тебе следовало бы применить свои зубы? — Она повернулась к Лагги и сделала вид, будто кусает ту за плечо. — Нанести визит в «Outback Steakhouse».

— Девчонки, хватит!

Австралийка запустила бутылочкой с увлажнителем в Клодин; та заржала как ненормальная.

— Ах, так, да? — Ляля поежилась и закуталась в черный кашемировый шарф. — Да той шерсти, которую ты с себя эпилируешь за день, мне бы хватило, чтоб целый год греться!

— Жесть! — Хихикнув, Клодин бросила бутылочкой в Лялю.

— А как насчет Джордин Спарк? — Ляля кинулась лосьоном в пятую точку Фрэнки. Бутылочка приземлилась на ковер с глухим стуком. — Она одна расходует электричества, как целый Лас-Вегас!

— Клево! — Клео с маху хлопнула Лялю ладонью по ладони. — Вампир наносит ответный удар!

Все расхохотались — кроме Фрэнки. Она застыла перед телевизором: ее приковал к месту вид Бретта, закутанного в сине-коричневый клетчатый плед. Его кожа, чистая, как в рекламе «Neutrogena», была идеальным фоном для его красных как кровь губ, джинсово-голубых глаз и буйной копны черных волос — белый холст для полных жизни красок его лица.

У Фрэнки задрожали губы. Ее область сердца переполняли чувства. Она в первый раз увидела Бретта после их злополучного поцелуя — поцелуя, который снес ей голову, отправил его в психушку и поставил под удар будущее сейлемских ЛОТСов. Его вид должен бы был наполнить ее страхом. Стыдом. Гневом. Но вместо этого наполнил страстью.

«Ди Джей? Какой такой Ди Джей?»

— Что, мы все пропустили? — спросил Виктор, поспешно входя в комнату вместе с женой. От его лабораторного халата пахло потом и металлом. От Вивеки — гарденией и восковым гримом.

— Где Билли? — спросила Вивека.

— Тс-с-с! — шикнула Фрэнки, застывшая перед телевизором, словно зомби. — Бретт приходит в сознание. Он будет говорить.

Камера отъехала, демонстрируя больничную палату. Лимонно-желтые стены, увешанные открытками с пожеланиями скорейшего выздоровления. Окно с видом на автостоянку. И Бекку, стоящую рядом с матерью Бретта, в футболке с надписью «Белое — это новое зеленое», с надеждой на лице.

Фрэнки ахнула.

— Что за хамская надпись!

— Что за хамское лицо! — поправила ее Клео.

— Полный мех, — согласилась Клодин.

— Хорошо, что бабушка Штейн не видит этих жутких «перьев» в волосах, — сказала мужу Вивека.

Фрэнки снова шикнула на них на всех: камера снова дала изображение Бретта крупным планом. Его прекрасные губы шевельнулись.

Какой-то репортер навис над кроватью Бретта с микрофоном и, прищурясь, уставился на парня.

— Похоже, Бретт пытается что-то сказать, — произнес журналист басом, не вязавшимся с его мальчишескими чертами. В нижней части экрана появилось его имя — Росс Хили. — Бретт, ты меня слышишь? — спросил он.

— Хдна? — пробормотал Бретт.

Бекка с матерью Бретта придвинулись ближе.

— Би-бой, ты меня слышишь? Я — Росс. Росс Хили, из отдела новостей второго канала. Ну, помнишь — «Второй — это истина-а!» — пропел он.

— Хдна? — снова пробормотал Бретт.

— Он сказал: «Мама»! — Миссис Реддинг заплакала от радости. Ее черные кудри длиной по плечи закачались из стороны в сторону. — Ведь правда же, лапочка, он сказал «мама»?

— Мумию тебе, а не маму! — Клодин подняла руку Клео.

Девочки захихикали.

— Хдона?

— Он спрашивает: «Где она?» — объяснила Бекки, отодвигая мать Бретта в сторонку. — Он зовет меня! — Она провела рукой по волосам Бретта, растрепав их еще больше. — Бретт, ты меня ищешь?

— Отвали, ты, ненормальная! — выкрикнула Лагги в экран телевизора. — Он ищет Фрэнки! А вовсе не тебя, склочница!

— Бекка? — выдавил Бретт и закашлялся.

К нему тут же подбежала сиделка с чашкой ледяной стружки. Бретт положил в рот немного льда и потянулся к Бекке. Их руки соприкоснулись, и лицо Бретта просветлело. Бекка засияла. Фрэнки понурилась.

— Как ты себя чувствуешь? Все нормально? — спросил Бретт. Его синие глаза жадно изучали Бекку.

Бекка кивнула.

— Теперь — хорошо.

С дивана донеслось хоровое изображение позывов к рвоте. Фрэнки мысленно улыбнулась.

— Я так переживала за тебя, — сказала Бекка, промокая его влажные губы бумажным носовым платком.

— Ты что, шутишь? — Бретт сел. — Это я за тебя переживал.

— Правда, это поразительно? — приглушенно произнес Росс, словно оператор-документалист, только что заснявший рождения жирафенка. Фрэнки захотелось выдрать нитки из шейного шва и задушить его. Вот это точно было бы поразительно!

— Бекка, я думал, что убил тебя! — Бретт всхлипнул. Из носа у него выскочила гигантская сопля.

— Ой фу! — воскликнула Лагги. — Видали, какая козюля?

Сияющая улыбка Бекки развеялась быстрее, чем закат, заснятый ускоренной съемкой.

— Отойдите все! — приказал какой-то молодой врач, на медицинской куртке которого было написано «Интерн». Он ринулся к Бретту со шприцом на изготовку. — У него посттравматические галлюцинации!

— Чего?! — Бретт оттолкнул интерна. — Нету у меня никаких галлюцинаций!

— Нет, есть, — подхватила Бекка.

Интерн сделал шаг вперед.

— Нету!

Интерн сделал шаг назад.

— Есть!

Интерн сделал шаг вперед.

— Да дайте вы ему сказать! — выкрикнула миссис Редцинг.

Все сделали шаг назад.

Бретт сунул в рот еще кусочек льда и повернулся к матери.

— Помнишь мой день рожденья, когда мне исполнилось десять лет?

Она, плача, кивнула.

— Мы устроили в подвале дом с привидениями. Ты хотел торт-ужастик, и я испекла человечка, и мы натыкали в него пластмассовых ножей и полили сверху вишневым компотом.

— Ага... — Бретт сколупнул с ногтя кусочек черного лака. — Когда я задул свечи, я пожелал... — Он сколупнул еще кусочек. — Я пожелал, чтобы...

Он умолк и принялся сдирать лак с ногтя.

— Все в порядке, Би-мэн, — прошептал Росс. — Тебя никто не винит.

Бретт глубоко вздохнул.

— Я пожелал превратиться в монстра. — Он выдохнул. — И я вправду в него превратился, мама!

Интерн снова сделал шаг вперед. Миссис Редцинг оттолкнула его.

— Боже мой, Бретт, не говори так! Никакой ты не монстр! — воскликнула она.

— Как ты можешь так говорить после того, как я оторвал голову собственной девушке?

— Что?! — воскликнули хором Виктор и Вивека.

— Полное золото! — расхохоталась Клео. — Он принял Фрэнки за Бекку!

— У них были одинаковые костюмы, — заметила Клодин.

— Клево-то как! — воскликнула Ляля. — Теперь твои неприятности закончились!

Фрэнки кое-как удалось довольно убедительно улыбнуться. Формально Ляля была права. Это вправду было клево. Если Бретт понятия не имеет о ее существовании, он не может ее ни в чем и обвинить, верно? Его неведение — это просто божий дар! Благословение! Пропуск на выход из тюрьмы!

«Только почему мне сейчас больнее, чем когда у меня отвалилась голова?»

Разнообразные чувства поднимались и опускались в душе Фрэнки, словно расписные лошадки на карусели: облегчение... смятение... оправдание... благодарность... меланхолия... свобода... потеря... Но одно чувство оставалось неизменным — скамья, привинченная к полу так, что с места не сдвинешь, — ощущение собственной ничтожности.

— Ты думаешь, что это была моя голова? — спросила Бекка.

Бретт кивнул.

— Моя голова?!

— Да! — выкрикнул он, спрятав лицо в ладонях. — Я — настоящее зло!

Его мать ахнула.

— Бретт! Никогда так не...

— Это правда, мама! Только настоящий извращенец мог попытаться убить девушку во время лучшего поцелуя в своей жизни.

«Что он сказал про лучший?..»

Девчонки хором ахнули, повскакивали с дивана и кинулись к Фрэнки. Они принялись с визгом обнимать ее, как будто она только что выиграла в реалити-шоу «Американский идол».

— Ну-ка, успокойтесь! — пророкотал Виктор. — Он говорит про мою малышку.

Вивека успокаивающе погладила его по плечу.

— Это был лучший поцелуй в твоей жизни? — спросила Бекка. Ее зеленые глаза погрустнели.

— Конечно! — Бретт коротко хохотнул. — Ну признайся же — ты чувствовала то же самое.

— Выключите камеры! — завопила Бекка так громко, что у нее чуть веснушки не осыпались.

— Да-да, конечно, — отозвался Росс и подмигнул своему кинооператору. — Все выключено. Продолжайте.

— Бретт, это была не я!

— Нет, ты! Ты меня что, за чокнутого держишь? — возмутился Бретт. — Я был Франкенштейном, а ты — моей невестой. Я все помню.

Фрэнки шагнула к телевизору, подруги следом.

— Бретт, это была не я! Это был монстр! Настоящий монстр!

Бретт рассмеялся.

— Ну и кому из нас надо в психушку?

— Это была я! — произнес Фрэнки-Билли, вплывая в палату в свадебном платье бабушки Штейн.

Весь Сейлем ахнул.

Лицо Бретта посветлело. Фрэнки засияла. Бекка понурилась.

— Высоковольтно!!! — Фрэнки запрыгала, хлопая в ладоши. Гостиная Штейнов заполнилась пронзительными воплями и аплодисментами.

— Фантастика! — рассмеялась Ляля. — Фрэнки, он просто вылитая ты!

— Что это?! — пробормотала Бекка, на треть подозрительно, на две трети испуганно. — Что происходит?!

— Бретт, это я, — произнес Фрэнки-Билли, медленно приближаясь к кровати. — Это со мной ты целовался.

В палату ворвались охранники.

— Стойте! Не трогайте ее! — донесся откуда- то сзади голос Мелоди. — Она не опасна!

Ко всеобщему удивлению, охранники притормозили.

— Кто ты? — спросил Билли.

— Это я во всем виновата. — Фрэнки-Билли указал на больничную кровать Бретта, потом на репортеров и на публику, собравшуюся под окном. — И я хочу, чтобы ты знал, что я глубоко сожалею о случившемся. Я никогда больше не подойду к тебе и ни к кому другому. Я не хотела пугать...

— Пугать?! — Бретт отбросил плед и сел. На нем была его футболка Франкенштейна — та самая, в которую он был одет в первый день занятий. — Я боялся, но не тебя! Себя самого! Боялся, что я тебя убил. Это правда? В смысле — я причинил тебе вред? Я не хотел! Вот я целовался, как никогда в жизни, а вот вдруг...

— Помогите! — завопила Бекка. — Помогите кто-нибудь! Эта тварь лишила его ума!

— Не надо меня ненавидеть за мою красоту, — сказал Фрэнки-Билли Бекке.

— Ой нет, он не ненавидит! — расхохоталась Ляля, хлопая по ладоням остальных девчонок.

Охранники приблизились к Фрэнки-Билли. На этот раз их задержали Росс со своей командой.

— Высоковольтно! — воскликнула Фрэнки. — Это все равно что смотреть «Сплетницу», только в реале. И про меня!

— У Мелоди получилось! — Ляля подбросила свой черный шарф в воздух.

Клео закатила глаза.

— Посмотрим. Еще ничего не закончилось.

Бретт шагнул к Фрэнки-Билли.

— Никто у меня не отнимал ума, Бекка. Только сердце.

— Оно отняло его сердце! — завопила Бекка. Но никого не интересовало, что она там вопит, потому что именно в этот момент Бретт потянулся к руке Фрэнки-Билли, и Фрэнки-Билли протянула ему руку.

Клодин ахнула.

— Неужто они сейчас поцелуются?!

Бекка метнулась к Билли.

— Отвали от него!

Двое охранников кинулись к ней.

— Пустите меня! — Бекка бесновалась в руках схвативших ее охранников. — Эта тварь — монстр! Этот город кишит монстрами! Они крадут наших мужчин!

Охранники подхватили ее под руки и понесли к выходу.

— Стойте! — Бекка уперлась ногами по обе стороны дверного проема. — У меня есть доказательства! Я могу все доказать! Прямо сейчас!

— Отпустите ее! — потребовал Росс.

— Пришлите сюда мою подругу Хэйли, — потребовала Бекка.

Несколько секунд спустя ее неприметная, как мышь, подруга процокала в палату, словно игрушка-энерджайзер с бесконечным заводом. На ней был приталенный твидовый пиджак, мешковатые брюки, кепка с закругленными краями и пуговицей сверху и ее фирменная фишка, бежевые очки-«бабочки». Единственное, что мешало ей выглядеть в точном соответствии с модой пятидесятилетней давности, был айпод, торчащий из внешнего кармана ее зеленого «дипломата» из искусственной кожи под крокодилью.

Бекка нетерпеливо пошевелила пальцами.

— Дай сюда!

Хэйли со звонким шлепком припечатала айпод к ладони Бекки.

Фрэнки вцепилась в свои шейные швы.

— Что она делает?

Бекка несколько раз постучала по экрану, подняла его на обозрение камерам и нажала кнопку «PLAY».

— Нет! — выкрикнула Фрэнки в экран телевизора. — Не смей! Мелоди выполнила твое условие до назначенного срока! Ты обещала!

Виктор с Вивекой ахнули.

Лагги принялась чесаться. Ляля задрожала. Клодин зарычала.

— Видите? — Клео ухмыльнулась. На экране Джексон Джекил превращался в Ди Джея Хайда. — Говорила же я вам: нормалам нельзя доверять!