Смеющийся Сокол и длань Эмихола

Глава 15,

в которой Наемник проявляет человечность

Пролилась струйка алой крови. Теплые внутренности шлепнулись на траву. Подвешенное к дереву тельце циветы перестало дергаться и наконец затихло. Антонио поймал этого пятнистого зверька с помощью незамысловатых силков. Теперь, орудуя все тем же каменным ножом, он виртуозно разделывал тушку, скептически цокая языком.

— Очень маленький. Мария нужно кушать больше мяса. Мой малыш любит кушать мясо. Ониекачукву тоже любит мясо, но я могу есть ягоды. Тебе и Марии нужно мясо. Ты еще слабый, нужно хорошо кушать, чтобы далеко ходить.

Наемник возился с костром, периодически кивая на болтовню Антонио. Он уже привык к косноязычным монологам дружелюбного раба и даже находил некое успокоение в монотонном звуке его голоса.

— Я чувствую себя превосходно. О своем пропитании уж как-нибудь сам позабочусь.

— Зачем Камо такой злой? Ты мне помогал, я тебе тоже помогать. Мы все дети одного Бога. Не нужно быть злым и гордым. Ты мне помогал, я тебе помогать, надо быть добрее. Ты еще слаб. Нам много идти...

Наемник устало закатил глаза и сделал вид, что все его мысли заняты разведением костра. Алмаз на рукояти каменного ножа обагрился кровью зверька и теперь отражал алые блики, из-за чего имел вид еще более притягательный и зловещий.

Антонио закончил возиться с тушкой и отправил жариться на костре. Ароматный запах горелой плоти скорпионом впился в ноздри Наемника, и тот, как ни старался принять безучастный, равнодушный вид, все же в глубине души обрадовался щедрости Антонио. Ягоды ягодами, но мяса уже несколько дней не было в его рационе. Наемник приподнялся, чтобы подбросить веток в огонь. Мир перед его глазами поплыл, и он, обессиленный, опустился на одно колено.

— А я что говорю? Слаб ты еще. Нужно отдыхать и есть мясо. Дикари использовать сильный зелье. Нужно подождать.

Мария подошла к лежащим в траве внутренностям зверька и, порывшись в этой скользкой массе, извлекла несколько не переваренных кофейных зерен.

— Циветы любят есть кофейные ягоды. Нужно поджарить зерна, — впервые за долгое время Мария заговорила. Ее испанский, в отличие от мужа, был безупречным, а голос — сладким и звонким, подобно журчанию ручья. — Кофе — очень бодрящий напиток и вмиг подымет на ноги господина.

— Я вам не господин, — отмахнулся Наемник. Но про себя не прекращал поражаться искренней заботе этих беглых рабов.

Цивета была съедена, тонкие косточки тщательно обглоданы, а в жестяной фляге закипала вода. Мария перетерла прожаренные кофейные зерна и добавила порошок в воду. Наемник морщился, но под пристальными взглядами Марии и Антонио выпил горький напиток до последней капли.

— Сеньор Хоэрос знает толк в людях, — философствовал Антонио, обнимая свою хрупкую жену за плечи. — Он обязательно хорошо тебя отблагодарит. И я очень тебе благодарен. Ты спас мою жену.

Антонио вытер о траву каменный нож. Затем посмотрел на солнце сквозь алмаз на рукояти и принялся полировать и без того безупречный сияющий камень. Глядя на эту картину, Наемник едва поборол желание выхватить нож у Антонио.

— Я отобрал этот нож у их вождя, — не без гордости сообщил Антонио. — Очень хороший нож, очень острый. И камень красивый. Камо спас нас, я должен был подарить нож Камо. Но у Камо уже есть хороший нож, длинный и острый. Ониекачукву подарит нож своему сеньору. Сеньор Хоэрос добрый, но он, наверно, злится, что мы пропали. Я не хочу, чтобы сеньор злился. Сеньор любит красивое оружие. Ониекачукву отдаст нож сеньору, скажет: это тебе подарок, мой сеньор. Хороший нож, там большой камень, похожий на солнце. Сеньору понравится нож, он не будет злиться, что Ониекачукву потерялся. Он скажет: спасибо, это хороший подарок. Сеньор — наш духовный отец, он добрый человек. Ониекачукву рад, что у него есть хороший подарок для сеньора...

«Заткнись, заткнись, заткнись!» — Наемник едва сдерживал накатившую на него злость. Чем больше Антонио говорил, тем больше у Наемника зарождалось желание перерезать горло болтливому рабу. Это все проклятый камень. Он словно манил, звал, требовал, жаждал большей крови и сводил с ума. Антонио по какой-то необъяснимой причине не замечал этого зова. Для него этот нож был просто полезной вещицей. За такое вопиющее простодушие Наемник еще больше злился на Антонио.

«Неужели ты его не слышишь? Ты, приятель, видимо совсем оглох. Этот зов невозможно заглушить. На это сияние невозможно не смотреть с благоговением, вожделением, похотью. Как ты этого не видишь?!»

Антонио продолжал разглагольствовать о том, как обрадуется подарку сеньор Хоэрос. Наемник уже не слушал. Разум его заволокла багряная пелена. Он не был готов на убийство, пока еще, но ему во что бы то ни стало требовалось прикоснуться к этому чертову камню, иначе он просто сойдет с ума. Подумать только, за все время он еще ни разу не держал в руках этот предмет. В мыслях придумывая предлог, чтобы попросить у Антонио нож, Наемник старался не выдавать своего нездорового интереса к зловещему предмету. Теперь он полностью мог отождествить себя с тем безумным вождем, который пытался прирезать Антонио у алтаря. Такая вещь не может оставить в здравом рассудке своего хозяина. Сколько же крови на лезвии этого кинжала? Сколько душ поглотил в себя этот бездонный камень?

Монолог Антонио прервался. Наемник, заподозрив неладное, не без труда вырвался из мысленного водоворота. Мария тяжело дышала, обхватив живот. Лоб ее покрыла испарина. Антонио суетливо забегал вокруг жены, беспомощно размахивая руками. Переполошиться было из-за чего.

— У нее отошли воды, — сообщил Антонио дрожащим голосом. Он глядел на Наемника, и в этом взгляде читалась мольба. — Слишком рано! Она рожает. Мы не успеем дойти в лагерь.

Оба мужчины беспомощно уставились на женщину. Никто не имел ни малейшего понятия, какие действия от них требуются в сложившейся ситуации. Крик, подобный мучающемуся в агонии зверю, разнесся по джунглям. Крик неописуемой боли. Крик непритворного страдания...

***

...Крик прорвался сквозь пелену сновидений и, словно дернув за поводья, вырвал Наемника из мира грез в объятия реальности. Тьма давила на виски, но царившая в комнате прохлада вмиг отрезвила его. Сновидение растаяло, оставив после себя лишь размытые, призрачные образы. Но крик не прекратился. Вопль попавшего в капкан зверя раздавался совсем рядом. Наемник поспешно зажег свечу и окинул взглядом комнату. Гайл лежал в постели. Тело его билось в конвульсиях. Он всеми силами пытался сдержать крики, уткнувшись лицом в подушку. Наемник поспешил к товарищу. Пламя свечи выхватило из темноты покрытое бусинами пота лицо. Но, как тут говорят, хвала Эмихолу, это было человеческое лицо. Гайл вновь приобрел привычный для Наемника облик. Но процесс исцеления, очевидно, давался Огненному псу весьма болезненно. Воин нашел в полутьме мешочек с лекарством алхимика. Придерживая голову, он дал Гайлу запить пилюлю холодной водой.

— Ты как? — поинтересовался Наемник, сочувственно глядя в мутные глаза Гайла.

Гайл по-звериному зарычал. Когти его впились в простыню, кромсая в лоскутья тонкую ткань.

— Это будет... длинная... ночка, — слова давались Гайлу с трудом, — но я в порядке. Пилюли... действуют. Думаю... к утру... я буду в форме. А теперь... отойди. Твое... заботливое... лицо... навевает на меня... тоску.

— Ну раз ты в порядке, постарайся издавать меньше шума. Небось, всю гостиницу на уши поставил своей серенадой.

Наемник загасил свечу и плюхнулся на кровать. Обижаться на Гайла было грешно. Парень явно держался из последних сил. Памятуя малоприятное сновидение, Наемник не горел желанием вновь погрузиться в сон, где его неустанно преследовали призраки Антонио и Марии. Но усталость взяла верх, и спустя мгновение он уже самозабвенно похрапывал. Хвала Эмихолу, сновидений больше не было.

***

На рассвете они покинули харчевню. Старый гном немного поворчал, но все же выплатил Наемнику обещанное. По дороге к лавке алхимика Наемник пересказал Гайлу о стычке с магами и о Хадлеаре. По какой-то причине он не стал посвящать товарища в детали его задушевной беседы с капитаном городской стражи.

— Поверить не могу, что ты повел себя так не рассудительно, — негодующе причитал Гайл. — Хадлеар не так прост, как может показаться на первый взгляд. Это весьма изобретательная и хитрая личность. Тебе следовало держаться от него подальше. С трудом верится, что он так просто покинул Залардан, когда мы были почти у него в руках.

— Ему донесли, что Сокола заметили в окрестностях какого-то Каменного Леса, вот он и поспешил. Не вижу причин для паники.

— Глупости, — возразил Гайл, поправляя лямку рюкзака и опасливо косясь по сторонам, — если Хадлеар берет чей-то след, то его не так просто запутать. И тебя не удивляет тот факт, что стражи в городе поубавилось?

— Наверняка Хадлеар забрал с собой всех, кого смог. Он очень торопился. Может, действительно надеется изловить проклятую птицу?

— Может, ты и прав, — согласился Гайл. — Вестей от Хранителя уж давно не было. Может, он старается сбить стражу с нашего следа? Если так, то это весьма кстати в нашем...

Гайл замолчал на полуслове. Они стояли у лавки алхимика. Дверь была приоткрытой. Наемник отодвинул Гайла в сторону и, выхватив меч, ворвался в помещение. В лавке царил полный погром. Пол был усеян стеклянными осколками. Казалось, ни одна полка со снадобьями не уцелела. Мазереп сидел на полу, прислонившись к стене. Рука его зажимала глубокую кровоточащую рану на груди. Лицо алхимика было все в ссадинах и порезах. Он усердно поглощал свое дурнопахнущее пойло. При виде Наемника лекарь нервно усмехнулся и зашелся в кашле. Пригладив усы, он произнес беззаботным голосом:

— А вы еще живы, как я погляжу. Ну и втянули вы меня в приключения.

— Что здесь стряслось? — поинтересовался Наемник, проверяя рану алхимика.

Мазереп грубо оттолкнул Наемника.

— Не суетись, в конце концов, это я тут лекарь, жить буду.

— Это была стража?

Мазереп заливисто рассмеялся.

— Не говори ерунды. С этими оболтусами я бы и голыми руками справился. Это были гномы, около десятка.

— Разбойники? — поинтересовался Гайл.

— Ну я бы так не сказал. Одеты они были в сияющие доспехи. Прямо как герои древних легенд. Но морды пакостные, так что определение «разбойники» не лишено смысла. Они знали, кто я. Хотели разузнать об Огненном псе и Длани. Разумеется, диалог поначалу у нас не клеился. Я их маленько порубил своими топорами.

Наемник подозрительно оглядел лавку в поисках трупов.

— В том-то и соль, — ответил Мазереп на не прозвучавший вопрос Наемника, — трупов нет. Хотя я лично проломил головы некоторым смельчакам. Но представьте мое удивление, когда эти нахалы поднялись на ноги, как ни в чем не бывало. С таким противником, сами понимаете, сражаться бессмысленно. Не знаю, кто это были, ожившие мертвецы или гомункулы, но врагов вы себе заполучили очень опасных. Я не из трусливых, но за так умирать не подписывался.

— Что ты им сказал? — с отрешенным видом поинтересовался Гайл.

— Не много. Но достаточно, чтобы они отстали. Сказал, что было тут двое, один похож на старейшину Мардагайла. Сказал, что вы уже наверняка покинули город.

— Ты им говорил о харчевне?

Алхимик потупил взгляд.

— Отвечай мне, ты сказал им, что мы останавливались в харчевне? — теряющий терпение Наемник схватил алхимика за воротник и угрожающе приподнял.

Алхимик неохотно кивнул.

— А что мне оставалось делать? Мы с вами не родственники, сами понимаете, своя рубаха ближе к телу. Но вы не кипятитесь так. Очевидно, вы с ними разминулись. А это ли не удача? Так что забирайте вашу мушкарду и скатертью вам дорожка.

— Где мушкарда? — требовательно прикрикнул Наемник.

— Под прилавком. Как и обещал, я ее починил.

— Она не была сломана! — вспылил Наемник, извлекая свое оружие из-под прилавка.

— Ну, модернизировал, если тебе так удобнее.

Наемник скептически изучал мушкарду.

— Я же предупреждал, что вещь не моя!

— Да брось ты, стало же лучше. Теперь подача снарядов идет напрямую из контейнера, тебе больше не нужно будет так часто перезаряжать ее. Восемь выстрелов без необходимости перезарядки.

— А что с порохом?

— Тут немного сложнее, — замялся алхимик. — Порох твой вещь весьма занятная, но малоэффективная. С подачей снарядов я разобрался, но вот как решить вопрос необходимости заправлять стволы порохом... Даже представить не могу, насколько это кропотливое, изнурительное занятие. Так что я отказался от идеи использовать твой горючий порошок...

— Ты сделал, что?..

— ...и решил пойти другим путем. У меня завалялся один минерал. Он очень прочный, и при соприкосновении с селитрой идет высвобождение энергии, равнозначной той, что ты получал от пороха. Я заменил ту штуковину... ну, которая бьет в снаряд...

— Ударник?

— Очевидно, он самый. Так вот, теперь все, что от тебя требуется, это пропитать свинцовые снаряды в селитре. И, разумеется, я постарался, чтобы эта штуковина громыхала, точь-в-точь, как ты любишь.

— А это что за новшество? — полюбопытствовал Наемник, указывая на дополнительное стеклышко в оптическом приборе.

— Ах, это. Ну, я подумал, что эта доработка окажется для тебя весьма кстати... И чего это я перед тобой оправдываюсь? Ты вроде боец опытный, сам уж как-нибудь докумекаешь. Ночью проверишь, еще спасибо мне скажешь.

Наемник скептически покрутил в руках мушкарду, словно опасался, что та укусит его, как разозлившаяся змея.

— Как нам покинуть город? — поинтересовался у алхимика Гайл.

— С западной стороны в стене есть брешь, поросшая кустарником, это сразу напротив лавки плотника. Городскими воротами пользоваться не советовал бы, для вашего же блага.

Товарищи спешно распрощались с алхимиком. Гайл получил дополнительную порцию пилюль и оставил Мазерепу несколько золотых, которые вряд ли покроют ущерб, нанесенный его лавке.

— Думаешь, это те же гномы, которые напали на нас у запруды?

— А я почем знаю, — разозлился Наемник. — Это ты мне скажи: такое вообще возможно? Возможно, чтобы мертвецы оживали?

Вскоре показалась лавка плотника. Брешь в стене отыскать было не так уж сложно.

— Как думаешь, много времени понадобится этим разбойникам, чтобы понять, что нас нет в харчевне? Ну и делов они там наворотят.

Наемник ничего не ответил. Как сказал алхимик, своя рубаха ближе к телу. Самым важным в сложившейся ситуации было сохранить свою шкуру целой. Он механически начал шептать заученную молитву и потянулся к карману, где хранился медальон с изображением святого Факундия.

— Что стряслось? — поинтересовался Гайл, с опаской глядя на товарища.

— Черт... — сорвалось с губ Наемника, — проклятие...

Он схватился за голову и поглядел в сторону, где по его предположению находилась харчевня. Глаза его наполнились злобой, тело затряслось от напряжения. Преодолев внутренне борение, он повернулся к Гайлу и произнес:

— Жди меня за городом.

— Что ты задумал?

— Если я не объявлюсь в течение часа, двигай дальше по своим делам. Я должен вернуться в харчевню.

Гайл окинул Наемника оценивающим взглядом, но спорить не стал.

— Буду ждать тебя у реки. Не делай ничего, о чем потом будешь жалеть.

— Я уже жалею.

Наемник развернулся и помчался в направлении к харчевни. И угораздило же его вляпаться в это дело. Кто просил его делать подарок этой девчонке, давать ей ложную надежду на безопасность и рассказывать эту бредовую сказку об оракуле? Он злился на Марфу. Злился на хоть и скупого, но добродушного Борумбдара. Но больше злился на себя. Пенял себя за то, что размяк, дал взять верх чувствам.

Он бежал, что есть прыти. И с каждым ударом сердца пульсирующей болью в его голове отдавалось: «Только бы успеть. Только бы успеть. Только бы...»

----------------------------------

Внимание! перезагружена дополненная, отредактированная версия! Книга доступна ограниченное время.

Роман Алексея Декань «Смеющийся Сокол и Длань Эмихола» предоставлена автором на wattpad в целях ознакомления. Если вам понравилась книга, закажите ее бумажную или электронную версию на сайте издательства knigionline.com или в любом другом магазине. К выходу в печать готовится второй том книги. Помогите автору привлечь внимание к Нурлиньскому циклу! Делитесь отзывами на wattpad, в соц сетях и на странице автора www.facebook.com/aleksde