Он сказал это...
Проснувшись я увидела голые стены, пустота, что была внутри меня, вылезла наружу.
-Где я!?
Мимолетно пронеслось у меня в голове. А затем нахлынули воспоминания прошлой ночи. На глазах снова выступили слезы, горы слез, вокруг все поплыло. Четкая картинка исчезла, почему он так со мной, все же было хорошо. Что ты сделала не так Венера, что ты сделала не так?
Не хочу думать об этом, не хочу, не хочу, не хочу. Вместо слез появилась злость, желание рвать и метать, бить стены, что из них можно вытрясти, нечего. Но вскочив с кровати, я подбежала к стене и ударила, посыпалась совсем новая побелка, от места удара на стене пошло множество трещин и закапали алые капли крови.
Что я сделала не так, что!?
Снова удар, посыпалась побелка и закапала кровь. Что ты сделала не так!?
Удар!
Венера!?
Удар...
Удар...
Удар...
Вскоре от бессилия и боли я медленно сползла по стене. Над моей головой красовалась огромная впадина в стене, а моя рука, пробита до костяшек. На кисти виднелись стертые на половину кости. Мне все равно, я потеряла его, потеряла свой якорь. Вот что чувствовала Малия, я понимаю её. Я любила его.
Я ЕГО ЛЮБИЛА.
О БОЖЕ, Я ЛЮБЛЮ ЕГО. Что же ты наделал Скотт, что же ты наделал!?
Дверь распахнулась и в комнату ввалился Дитан и Скотт . Увидев меня лежащую в горе побелки и луже крови, они в очередной раз охнули и Скотт упал на колени, около меня. Открыв свои заплаканные, красные и до того уставшие глаза, я тут же в страхе попятилась назад. Отрицательно мотая головой и причитая что из себе под нос.
Скотт: Венера, это я, Скотт, все хорошо ты со мной.
Умоляюще стонал Скотт, пододвигаясь ближе и протягивая ко мне руки.
Я: Нет, нет не приближайся ко мне, нет, нет, нет, прошу, прошу, прошу!
Скотт: Что с ней!? Вы же говорили, что она нечего не вспомнит!
Злобно прошипел парень , глядя на друида .
Дитан: Видимо, мы учли не все...
Скотт: Что это: не все!?
Уже кричал на всю комнату Скотт, он совсем не ожидал увидеть такую мою реакцию. Он считал я все забуду, это было нужно для лечения, это не являлось правдой, совсем её не являлось.
Скотт: Нет, ты не поняла, прошу выслушай, прошу!
Я: Нет пожалуйста нет, нет, нет, я не, я не...
Сейчас у меня действительно началась истерика, слезы лились сами собой, все моё тело дрожало и мне было жутко страшно. Я закрыла лицо руками вжавшись в угол и шептала себе под нос лишь одно...
Я: Сломал меня, сломал, сломал...
В этот момент Скотт успел среагировать вовремя и подобравшись совсем близко, обнял меня и сильно прижал к себе.
Скотт: Нет, нет, все они были одинаковы, но не ты. Ты особенная, ты не красишься каждое утро, не бегаешь по дому в поисках серёжек, что подойдут к платью, ты не покупаешь сотый блеск для губ, потому что он симпатичный. Ты не пользуешься горой косметики, не проводишь в магазинах по нескольку часов, носишь мою равную футболку. Ты очень красива, потому что настоящая, ты прелестная по утрам с растрепанными волосами и в моей потертой футболке. Когда ещё до конца не проснувшись пытаешься найти меня заспанными глазами на постели, так по детски хлопая длинными ресницами. И как ты мила когда находишь меня рядом и жмешься ещё сильней, потому что чувствуешь заботу и тепло.
Тебя не обидят, ты это чувствуешь. У тебя замечательная улыбка, моё солнышко, когда ты улыбаешься я хочу танцевать от счастья. А когда плачешь, выть словно волк, уничтожать все на своём пути. Моя малышка, моя куколка, моя лисица! Моя не идеальная, моя индивидуальная. Моя Венера Талия Хейл... Я люблю тебя слышишь, люблю. Моя малышка, моя фарфоровая кукла, я так боюсь разбить тебя, так боюсь...
Рассказывая все это, на лице Скотта всплывали воспоминания, он то улыбался, то хотел плакать. Он любит меня! Любит, он сказал это, сказал!