Фьерданская принцесса

Прошло почти две недели. Элисса отправила людей в разные деревни, чтобы попытаться узнать что-нибудь о планах темного и местонахождении Заклинательницы и остальных. Николай полностью поправился, и Элисса больше не чувствовала мерзости внутри него. Однако она чувствовала ее в себе. Она чувствовала, как её сила постепенно нарастает, как она рвалась наружу. И Брум хотелось обрушить весь этот хаос на Каньон, на Черного Еретика.

— Я бы предпочел, чтобы ты не умерла.

Николай и Элисса шли по направлению к Каньону на лошадях.

— Не умру. Обещаю.

Как сообщали ей доносчики, территорию к западу от Каньона полностью эвакуировали. Дарклинг будет там совсем скоро, а это значит, что Заклинательница и остальные тоже там будут.

— Что ты собираешься делать? — спросил Николай.

— То, что потребуется. Я не могу позволить ему разрушить всё.

Люди всегда думают, что их судьба предопределена — либо для трагедий, либо для величия.

Но судьба — это миф.

Элис покосилась на Ланцова и закатила глаза.

— Ой, заткнись.

— Я ничего не сказал.

— Да, ну твое лицо сделало. И я знаю этот взгляд. Я слишком часто его видела. Что ты задумал?

Николай усмехнулся и посмотрел вперед.

— Слушай, ты можешь пробираться в разум любого, даже в мой. Так почему не пробраться в разум Дарклинга?

Брови девушки свелись к переносице, она перевела взгляд вперед.

Существуют две разновидности магической магии: хаос и созидание. Их нельзя было отнести к добру или злу. Темной магии, как и светлой вообще не существует — есть просто магия и энергия, а как её использует существо — это уже отдельный вопрос.

— Боюсь, что Дарклинг был кое в чем прав тогда, когда напал на нас. Я начинаю чувствовать тьму внутри себя.

Брум было трудно это произнести вслух, но когда она это сделала, стало легче.

— Послушай, эта сила, этот огонь всегда жил в тебе. Он всегда был в каждом твоем действии, в каждом поступке. Не знаю, как остальные, но я думаю, нет, знаю, что ты из добрых ведьм.

— Ведьма с добрым сердцем — это ведьма, обреченная на поражение.

— Где ты понабралась таких философских фраз?

Элисса с улыбкой посмотрела на Николая.

— Знаешь, в моей жизни есть один человек, который, наверное, в своих путешествиях перечитал кучу книжек, чтобы красоваться перед дамами.

— А я думаю, что этот человек по настоящему верит, что в сердце его возлюбленной нет тьмы.

— Или он просто слишком наивный, хоть это так на него не похоже.

— Я не думаю, что это правда.

— А что правда?

— Что этот человек, этот мужчина, очень даже красивый и умный, хочет взять возлюбленную за руку и убежать с ней далеко, где они будут танцевать каждую ночь, а потом целоваться средь бела дня.

— А вот это больше похоже на правду.

Брум улыбнулась, как и Николай.

***

— Что это?

Элисса и Николай стояли вдалеке от Каньона, но даже здесь можно было услышать и увидеть признаки борьбы. Они опоздали.

— Николай... — Элисса выдохнула.

— Знаю.

Принц был сосредоточен. В его золотой головке уже созревал план.

— Я должна попасть туда, как можно скорее. Я могу... Но только одна.

Они слезли с лошадей и подошли друг к другу.

— Элисса, послушай меня. — Николай взял её за руки.

— Я люблю тебя, — быстро произнесла Брум.

— Я тоже тебя люблю. Я буду любить тебя до самой смерти. Если есть загробная жизнь, я буду любить тебя и после нее.

Ланцов подался вперед и вовлек Элиссу в поцелуй. Страстно, как будто на прощание.

— Если я не увижу тебя снова... — прошептал Николай.

— Нет. Увидишь.

— С того самого первого дня, как я встретил тебя, я чувствовал к тебе всё, поэтому, всё, что ты держала в себе, всё, что пыталась забыть... пусть твой хаос взорвется.

Как бы Николаю не было тяжело это говорить, но он знал, что это единственный выход. Если Заклинательница ещё не разрушила Каньон, значит что-то пошло не так. Элисса Брум была единственным выходом.

Девушка, обреченная стать легендой.

Элисса кивнула и снова поцеловала Николая, а после развернулась в сторону Каньона и взмыла вверх.

***

«Фьерданцы верят, что весь мир связан с водой — морями, льдами, реками и ручьями, дождями и бурями. Все они подпитывают Джеля и подпитываются им. Когда мы умираем, то называем это «сиено-миро» — пустить корни. Мы становимся как корни ясеня, насыщающиеся Джелем, где бы нас не закапали».

***

Дарклинг резко поднял голову, и на долю секунды, хоть ничегои по-прежнему держали невидимое тело Алины Старковой, та посмотрела на него со стороны мачт. Она подняла руки, чтобы хлестнуть разрезом. Дарклинг действовал не задумываясь — он среагировал. Теневые солдаты отпустили ее и бросились на его защиту. Заклинательница помчалась к перилам и прыгнула за борт скифа.

Она приземлилась на раненую руку, и её тело пронзила боль. Позади слышались гневные крики Дарклинга. Она заставила себя шевелиться, ползти по песку, подальше от фиолетового сияния люмии. У освещаемых скифов боролись солнечные солдаты и гриши.

Алина заставила себя подняться. Прижала раненую руку к груди и нырнула во мрак. Она ничего не видела, не понимала, куда идет, но направлялась глубже в черноту, пытаясь что-нибудь придумать, изобрести какой-то план. Взрывчатого порошка больше нет. Она не могла создать разрез. Её рукав промок от крови, шаги замедлились. Она не смогла убить Жар-птицу. Та не позволила.

Черный Еретик шел по ее следам, снова и снова выкрикивая ее имя:

— Алина! Алина!

Но Заклинательнице на этот раз не убежать. Неужели тьма всё-таки победит свет?

И тут, словно из ниоткуда, перед глазами Темного приземлился некто, излучающий алую магию. Глаза силуэта сияли тем же цветом, а в его руках переливались красным оттенкам сферы.

— А я то думал, что ты уже не придешь. Для чего ты здесь, ведьма? Ради искупления? В чьих глазах? Твоего Бога?

— Нет, я здесь ради своих друзей, ради наших держав.

— Слишком сентиментально для такой могущественной ведьмы.

Ничегои и волькры облепили их со всех сторон. Откуда-то доносились выстрелы и крики борьбы.

— Должно быть, одиноко быть самым могущественным из гришей и при этом вынужденно жить в тени.

Эти слова явно сильно разозлили Дарклинга, хоть он пытался этого не показывать.

— Признай, у нас довольно много общего, принцесса.

— Хватит использовать мой титул, будто это должно звучать как оскорбление. И да, ты всё равно мне не ровня. Я — ведьма по крови, ты — мерзость по жизни.

— Ты растрачиваешь свой потенциал.

— Возможно. — На лице Брум начали появляться кривые алые линии. — Я знаю, кто я. И знаю, на что способна.

Раздался первый раскат грома. Над их головами появились алые тучи.

— Как мы говорим у меня на родине: «Ванден ольструм энд кендесорум». Вода слышит и понимает. — Элисса развернула ладони к верху. — «Исен не бейструм». Лед не прощает.

На секунду вокруг наступила полная тишина, будто мир задержал дыхание... И тут на него обрушилась красная волна. Лавина звука и хаоса сотрясла песок и заставила вибрировать сам воздух.

Элисса кричала, пока сила затапливала её, сжигала, поглощала изнутри. Элисса — хаос во плоти.

«Как только темная магия овладеет тобой, освободиться будет невозможно». Слова Багры всё ещё проносились в сознании девушки.

Теперь я знаю, что только любовь может спасти этот мир. Вот почему я борюсь за то, чтобы сделать мир таким, каким он должен быть. Это моя конечная цель. Навсегда.

И лучше бы ведьма никогда не узнала о пределах своей силы

Сильная волна вырвалась из груди Элиссы и проникла в каждый уголок Каньона. В каждую его темную щель. Брум соединялась с ним. Правда, план Николая был совершенно иным: влезть в голову Дарклинга. Но Элис поступила иначе. Она влезла в разум его создания.

Ведь ведьма не должна бояться даже самого мрачного леса, потому что она должна верить всей своей душой, что самое страшное в лесу — это она сама. Иначе никак.

Хаос всесокрушающей волной затопил её сознание. Новая волна понеслась от Элиссы широким полукругом в одну сторону, за ней последовала вторая волна в противоположном направлении.

Красная пелена затуманила взгляд Брум. Она была повсюду. Здесь и в обоих концах Каньона сразу. Её разум распластался по всему Каньону.

Много учёных доказывали, что теория хаоса правильна, кроме того, что хаос совсем не хаотичен, а полностью контролируем.

Элисса была повсюду, слышала голоса и страдания волькр. Слышала мерзость. Видела его историю. До нити уже не было так тяжело дотянуться.

Ее волосы завивались и развивались в разных направлениях, а тело начало подниматься все выше от земли.

Она парила, погруженная в красно-черное варево магии. Красные волны омывали Каньон один за другим.

Никаких мыслей. Никаких забот. Только свобода. Свободу, которую она так желала. Кто ж знал, что Элисса может освободиться только так. Заставить весь мир подчиниться ей.

Ещё одна волна красного омыла всё здесь находящееся.

Магия струилась по ней, струилась сквозь неё, такая невероятно восхитительная.

Неправильно. Это было неправильно. Хаос — неправильный. Странное чувство родилось прямо под ребрами. Неприятно шевельнулось чем-то острым и горячим. Брум не хотелось становиться такой, как Дарклинг. Но такова цена не только её свободы, но и свободы Равки, Фьерды и всего мира.

Магия с новой силой вырвалась из её тела, ток побежал по венам. Элисса стиснула зубы, накапливая силу в себе. Её детство, семья, Штурмхонд и экипаж китобойни, Николай...

Безумие не захватит меня.

Мир покраснел от агонии, магия пылала по обожженным нервам. Легкие Элис застыли.

Все время мира будто застыло, плавая в «красном лесу». Потому что теперь не Дарклинг был владыкой Каньона, а Элисса. Она была им.

Если Брум взмахнет рукой, Каньон может расшириться в любом направлении, в котором она пожелает. Если Дарклинг решит направить волькру, то не сможет, потому что волькры больше ему не подчиняются.

Элисса сияла, как алая звезда.

Вокруг неё послышался визг. Волькры сужали круг. Брум видела вспышки огня инфернов внизу, тусклые силуэты солдат, сражавшихся в фиолетовом сиянии скифов. Где-то Толя с Тамарой звали её по имени. И отдельный голос Николая. Его голос она слышала отчетливее остальных.

Когда Дарклинг игрался с силой в сердце созидания, наградой ему послужил Каньон — место, где его сила бесполезна, мерзость, которая держала его и всю страну в рабстве на протяжении сотен лет. Элисса же захватила эту власть в мгновение. Что же она может теперь? Что она может сделать за два таких мгновения?

Сквозь алую пелену взгляд девушки зацепился за силуэты, которые теперь она могла видеть. Зоя плелась позади близнецов, их силуэты подсвечивались стеклянными канистрами люмии. Толя хромал. У Зои обгорела половина лица. Тамара практически полностью была покрыта кровью из ран, нанесенных ничегоей. Николай бежал с Алиной и Малом. Дарклинга взяли под прицел.

Не раздумывая ни секунды, Элисса начала сгибать локти. Все снова пришло в движение, будто мир по её щелчку ожил. Волькры завизжали, а Каньон будто стал сужаться, но это было только иллюзией. Каньон был как большой живой организм. И фьерданская принцесса, беглянка, ведьма, Элисса Брум просто переписала его судьбу. Изменила её.

Всё вспыхнуло алым пламенем, заставим всех прикрыть глаза, а через пару секунд всё исчезло.

***

Николай убирает руку от глаз и смотрит в небо. На него сыпались темные искры, но стоило им коснуться чего-то, как они исчезали. Каньон будто стал рассыпаться. Но Николая это мало интересовало. Он больше не видел её. Элиссы, его Элиссы больше не было там, где она была несколько секунд назад. Даже осмотревшись вокруг, он её не видел.

Одни кричали от радости, другие стояли в оцепенении с открытыми ртами. Каньон превратился в голубое, как ее глаза, небо.

— Элисса! — никто ещё никогда не слышал, чтобы голос Николая так срывался. — Элисса!

Он оборачивался вокруг себя, пытаясь увидеть хоть что-то, что бы позволило понять, что с ней всё хорошо.

— Элисса!

***

Тело девушки уносило водой. Прохладной и бурным потоком. Из него доносился голос. Голос ее Бога. Джель — источник, подпитывающий моря, дожди и корни священного ясеня. И у воды был голос. Вода могла разговаривать голосом любимого человека, но это голос все равно был голосом Бога.

Даже несмотря на то, что вода наполняла сейчас лёгкие девушки. Элисса просто хотела почувствовать течение. Оно успокаивало.

Брум представляла, что плывет по реке недалеко от Ледового двора, и как холодный поток окутывает её со всех сторон.

Ей повсюду мерещилась она. Фьерда. Что бы не произошло между ними, она всё равно скучала.

Поток затихает, и она в невесомости, какие-то голоса, кто-то перекрикивается. Элисса находится где-то посередине между поверхностью и глубиной. Спокойно и тихо. Может быть, она тонет. Это было не страшно. Но жить она хотела.

Элисса чувствует этот воздух. Пришла весна. Холодная, суровая фьерданская весна. Хрупкая жизнь ненадолго посещает её страну и оживает близ моря, откуда дуют теплые ветра. Её ботинки и одежда все мокрые. Ноги совсем продрогли. Элисса вспоминает, как мама кричала на нее и ее брата за то, что они выбежали из дома почти голыми, чтобы поиграть в снежки.

Элисса чувствует, как корабль, на который её затащили неизвестные, качается на волнах, но Брум всё ещё не может надышаться морским воздухом. Душа устремлена вперёд. К Фьерде.

Ее дыхание приходит в норму, и кто-то пытается вернуть ее сердце в нормальный ритм. Завести его. Сердцебит? Неужели Николай нашел ее?

Глаза Элиссы расширяются, и она вскакивает, вытянув руки перед собой, готовая защищаться.

— Дешнет, Джель коменден! — кричит фьерданский воин. «Смирно, на то воля Джеля!»

Ее со всех сторон окружили фьерданцы, и отступать было некуда. Элисса оказалась в ловушке.

— Отставить!

Из линии фьерданцев вышел парень, на год младше Элиссы. Брум застыла как вкопанная.

— Август? — она не узнала своего голоса. Брат. Её брат прямо перед ней. Сколько же времени прошло?

— Элисса. Опустить оружие! — приказал он своим людям.

— Август, — выдохнула Брум. Она преодолела между ними расстояние и повисла на его шее, крепко сжимая младшего брата в объятиях. — Я так счастлива видеть тебя.

По щекам Элис побежали слезы.

— Я здесь, моя дорогая сестра. Я здесь...