Глава 9. По-французски
Юнона проснулась в девять. Если шатен еще и до чертиков пунктуален, то у нее оставался ровно час на сборы.
Разумеется, Шо не удосужился ни о чем ее предупредить, однако кое-что Юнона могла предположить. Ближайший офис Калифорнийского бюро расследований при Министерстве юстиции Калифорнии находился в Сан-Франциско, что около часа езды от Пало-Альто. Тащить ее в штаб-квартиру КБР, в Сакраменто, почти пять часов Шо не станет.
Девушка на цыпочках, чтобы не будить мать, прокралась в ванную. Женщина выбрала спать в гостиной, потому что спален на всех не хватало, а дочери отвела единственную двуспальную кровать. Однако дверь оказалась заперта, за ней слышалось журчание воды. Мама опередила ее.
Ольга встретила дочь на кухне, когда, облачившись в махровый халат и замотав мокрые волосы в полотенце, в своих белых тапочках захотела поставить турку на плиту.
Женщина даже вздрогнула, увидев неожиданную, бесшумно сидящую на стуле фигуру, а потом приятно удивилась, когда желанный кофе уже закипал.
Юнона заслышала маму, как только та вышла, – тапочки характерно шуршали – и теперь, обхватив руками стул, в длинной выцветшей черной футболке брюнетка издали караулила напиток, чтобы тот не убежал.
- Доброе утро, - обратилась она к матери, болтнув ногами. Женщина ласково улыбнулась и погладила дочь по голове.
Ванна была свободна, так что Юнона, предвкушая ощущение душистой чистоты, не стала мешкать.
Замок двери щелкнул, кран включился, а вместе с тем раздался стук и во входную дверь.
Шо оказался не просто пунктуальным. Когда брюнетка закончила водные процедуры, первым, что предстало ее виду, оказались мужские кожаные ботинки у порога.
В коридоре пахло ветчиной и плавленым сыром. Мама успела приготовить любимые горячие бутерброды Юноны, которые шатен, наверняка, уже успел распробовать.
Этот тип и правда чаевничал с ее матерью, когда Райдер, еще не обсохнув, раскрасневшаяся от горячей воды, застала его, заглянув на кухню.
Лицо Юноны тут же сделалось хмурым. Она одернула футболку, явно не предназначенную для приемов гостей, взяла из навесного шкафчика блюдце и подвинула стул, усаживаясь напротив гостя. Ему придется подождать, раз заявился раньше положенного.
- Вы не представляете, как выручили нас! – лепетала мама. Она, как часто бывало, активно изображала жестами свое довольство, хотя прекрасное настроение женщины выдавал и голос, оживленный и несколько громкий. От шевелений волосы ее, не такие кудрявые, как у дочери, постоянно спадали на лицо, а она беспрестанно заправляла пряди за уши.
Шо был немногословен, лишь с легкой улыбкой кивал на активные рассказы Ольги об ее с дочерью недавнем переезде. Юноне не оставалось ничего, как слушать историю собственной жизни, которую она прекрасно знала и без того.
Эдгар казался ей подозрительным в слишком щедрой услуге. Заплатив столько денег за пошив одежды, он, определенно, должен был потребовать чего-то большего, чем просто проехать в участок. Наверное, после такого ей придется сознаться в случившемся убийстве.
- Миссис Райдер, - деликатно прервал речь женщины шатен, - мы спешим.
- Да, конечно, - тут же отозвалась Ольга. Юнона быстро дожевала очередной бутерброд и перевела суровый взгляд на Шо. Глаза ее хитро прищурились.
Девушка поднялась из-за стола, поблагодарила мать и, включив воду в раковине, намереваясь помыть посуду, бросила через плечо:
- Dans ce cas, je vais aller comme ça.₁
Шатен сложил руки на стол, пристально вглядываясь в короткую черную футболку Райдер:
- Je dirai à ta mère que je t'emmène au Commissariat,² – говорил он неумело, без присущего французскому шарма, но знал его, к удивлению Юноны, в мере достаточной, даже слишком.
Девушка обернулась на Шо. Теперь он раздражал ее еще больше. За все время их недолгого знакомства Шо успел предстать как исключительно идеальный мужчина, а такого принять Юнона просто не могла. Все обязательно прокалываются. Никто, включая ее саму, не безупречен, потому что «идеал прекрасен и недостижим».
Как бы сильно не было желание выбросить агенту очередной финт, Юнона лишь сжала губы. Похоже, Райдер все же следовало собираться, потому она демонстративно развернулась на пятках и намеренно вальяжно отправилась в комнату.
Только Юноне покинула кухню, Ольга, качая головой, вздохнула:
- Она наговорила вам гадостей? – спросила женщина шатена, на что тот удивленно вскинул бровь. – Раньше в нашем доме действовал запрет на дурные слова, - пояснила Ольга, - но моя дочь ухитрилась выучить французский и ругаться так, что я ничего не могла разобрать. Признаться, поэтому языком я овладела только на уровне некоторых скверных слов.
Признание женщины вызвало у Шо улыбку, на что Ольга засмущалась еще сильнее, щеки ее порозовели, сделавшись почти пунцовыми на фоне светлой кожи.
В этом своем качестве женщина всегда была открытой книгой – до того ярко проявлялись ее эмоции. Улыбалась миссис Райдер всегда широко, сверкая зубами, так, что у глаз собирались морщинки, плакала почти навзрыд, смеялась звонко-звонко. Папе нравилась эта ее изюминка, хотя сам он, скорее, был полной противоположностью супруги – издержки службы.А
Юноне же передалась сдержанность отца и принятие всевозможных проявлений чувств в любой их форме, что уже заслуга матери. Нельзя жить в пустыне и вечно бежать от пекла засухи, ровно как ни разу не намокнуть под проливным дождем в тропиках.
Ольга научила дочь не бояться слез, не стыдиться своего смеха и всегда быть готовой принять чувства другого, а Джеймс держать собственные в узде, не заглушая стройное пламя голоса разума внутри себя.
Тонкая грань между страстью и рациональностью вилась алой лентой через всю жизнь юной Райдер. Впрочем, ее это вовсе не обременяло. Она шагала по границе противоречий, сколько себя помнила, и еще ни разу не упала.
₁. В таком случае, я поеду так.
². Тогда я расскажу твоей матери, что везу тебя в участок.