Неонат: катаклизм судеб

Совершеннолетие — это особый возраст. Возраст, когда человек становится полностью дееспособным, обретает новые права и обязанности, и...прощается с детством. Лежа в своей постели в первое утро своего совершеннолетия, я раздумывала о том, что со своим детством я уже успела попрощаться очень давно. Будь я простой девушкой — я бы сейчас почти наверняка носилась по комнате, делая глупые селфи для социальных сетей и принимая бесконечные поздравления. А затем я бы позавтракала чем-нибудь крайне калорийным — ведь в свой День рождения можно все! — а потом отправилась бы к подругам планировать безумную вечеринку, от которой бы вздрогнул весь Неонат. Но увы, я являлась...а кем я собственно являюсь? Сейчас я была лишь отчаявшейся дочерью, которая бросила все силы на то, чтобы вытащить неведомо откуда свою мать.

Тишину разрезал стук в дверь. Не дождавшись ответа, дверь отворили и за ней показался брат.

— С Днем...

— ...не надо, Сарг. Никакой это не День, обычная суббота.

— Сделаю вид, что я это не слышал. Итак, еще раз: с Днем рождения! – Саргаст улыбался во все 32, нагло усаживаясь на мою кровать и протягивая мне розовый конверт.

— Оу...спасибо, - я разглядывала конверт, оценивая его цвет. — А почему не с сердечками и зайчиками? Или не с диснеевскими принцессами?

— О боги, если ты его не откроешь — я закажу тебе клоуна с шариками, клянусь своей коллекцией комиксов.

Хихикнув и ткнув брата пяткой в бок, я открыла конверт. Внутри была фотография, на которой стоял папа рядом с мамой... Они счастливо улыбались, их глаза блестели, папа нежно держал маму в объятиях, а та, в свою очередь, прижимала к себе новорожденную меня... За их спинами сверкал океан, отражая в своих волнах солнечные блики. Мамины кудри, ее разлетающееся синее платье, накинутое сверху элегантное пальто — все это я жадно сканировала глазами, готовыми разлиться реками соленой воды.

— Твой отец отдал мне ее вчера. Он сказал, что не смог ее выбросить, хранил ее много лет, и подумал, что лучше будет, если подарю тебе ее я...

Я бросилась в объятия брата, не в силах сдерживаться, и громко разрыдалась. Тот лишь изредка похлопывал меня по спине. Наконец, когда первая волна соплей прошла, Сарг отстранился и заговорщическим тоном спросил:

— Ну что, ты придумала, благодаря чему Неонат запомнит день твоего 18-летия? Напьешься и будешь бегать босиком по городу? Или может, набьешь себе тату на пол тела?

Видя мой протестующий взгляд, и опережая мои возмущения, брат добавил:

— Спорим на триста евро, что ты все же передумаешь, и очень быстро? И тому есть причина.

И Саргаст меня не обманул: причина эта была вполне реальная, и у нее даже было собственное имя — Ариана. Подруга прилетела из Мадрида всего лишь на два дня, чтобы поздравить меня и провести этот день со мной.

Перед завтраком меня поздравили и родители, подарив ключи от новенькой Ауди и взяв с меня обещание получить права. Я никогда к этому не стремилась, но выглянув в окно и увидев свой подарок — вмиг пересмотрела свои взгляды. Перед домом стояла насыщенно желтая красотка, будто специально для меня зревшая под ласковым солнцем Неоната. Брат, вместе со мной высунувшись в окно, присвистнул и пробормотал что-то вроде «вот уж точно подарили, а не...», за что моментально получил фирменный тык локтем под ребра.

Обнимая отца, я шепнула ему тихое «спасибо», которое касалось вовсе не машины, но по выражению папиного лица я поняла, что он распознал мой посыл.

Встреча с Арианой должна была состояться с минуты на минуту, мы собирались набрать еды в ближайшем кафе, рвануть на какой-нибудь из пляжей и устроить там частный VIP пикник для меня, Ари и Сарга, благо погода позволяла вволю нагуляться на побережье. Я кое-как сгребла кудри в пучок, в кои-то веки подкрасила ресницы, облачилась в спортивный костюм цвета пыльной розы, и стала дожидаться подругу.

Смартфон дважды провибрировал, оповещая о сообщении. Матео Веласкес поздравлял меня с Днем рождения, и приглашал снова наведаться в ОЗБН для заведомо известной мне процедуры. На какое-то время я погрузилась в себя, раздумывая о том, что же меня ждет в ближайшее время, но прибывшая Ари не дала отплыть далеко за буйки моего сознания. Выглядела подруга не очень: изрядно исхудавшая, с впалыми щеками и потускневшими волосами, которые некогда были ярко-золотистыми, но я решила пока что смолчать, подобрав удачный момент.

Впервые за долгое время я ненадолго позволила своим заботам раствориться. Мы много смеялись благодаря дурацким шуточкам брата, который сегодня разошелся не на шутку. Я даже почти забыла о его сумасбродном плане наведаться на сходку душевнобольных сектантов завтра вечером. Ариана делилась со мной сложностями студенческой жизни Мадрида, жалуясь на плохое самочувствие и чересчур загруженную учебную программу. Переглядываясь с братом, я умоляла ее подумать о том, чтобы вернуться на Неонат, но подруга была беспощадна в своем намерении закончить универ и покорить Мадрид.

Остаток дня мы провели в душевных разговорах, встречая закат и танцуя босиком на прохладном песке. Наблюдая, как оранжевый диск солнца уже на треть скрылся за линией горизонта, я ощущала умиротворение. Рядом без умолку тараторили Сарг и Ариана, на ее лице уже появился румянец, она и думать забыла о своей «болезни», и это тоже невероятно сильно грело мою душу. Надо бы все же попытаться ее дожать насчет возвращения домой, а Мадрид пусть покорит кто-нибудь другой. От раздумий меня отвлек звонивший телефон.

Я знала, что он позвонит. Но не знала, что ему ответить, и отвечать ли вообще. Злость на брата быстро прошла, но злость на Вито Веласкеса так быстро не рассосалась. Он отделал Саргаста как добротную отбивную, и хоть умом я и понимала, что мальчишки всегда будут мериться количеством тестостерона — от этого я не подобрею. Брат заметил имя звонившего на экране:

— Моя гордость не умрет в конвульсиях, если ты ответишь. Вы так и не поговорили.

Фраза Сарга в какой-то мере стала решающей в этой мыслительной дилемме, и я нажала на зеленую кнопку.

— А меня на вечеринку не позвала, - знакомый обволакивающий ухо баритон издал короткий смешок.

— И ты прекрасно понимаешь, почему. Стоп...откуда ты знаешь?

— Оглянись. Через дорогу, ларек с сахарной ватой.

С бешено колотящимся сердцем я обернулась. Вито стоял, облокотившись спиной о дверь своего пикапа, и махал мне свободной рукой, все еще держа телефон у уха. Облаченный в синие джинсы, белую футболку и черную косуху, он плутовски смотрел на меня сквозь спадающие на его глаза кудрявые завитки и казался мне ожившим кадром из съемки «Vogue».

— Вас выдал твой отец, я заезжал. Можно тебя поздравить? Я не украду много твоего времени...наверное.

Я мельком глянула на брата, тот махнул рукой, и приказал Ариане собираться, добавив, что проведет ее домой. Сердце забилось еще сильнее, но отступать было некуда. Я быстро обняла Ари, чмокнула Сарга, и на негнущихся ногах засеменила к белому пикапу.

— Я два года ждал этого дня, - засмеялся Веласкес, в своей привычной манере иронично поклоняясь передо мной. — Теперь можно добавить в твой лимонад секретный ингредиент.

— Никаких секретных ингредиентов! Я тебе еще не простила синяки Сарга, – я моментально взбесилась, погрозив ему кулачком. Вито же, все так же смеясь, поймал его и поднес к своим губам.

— Я тоже скучал, сеньорита Винд. Открой заднюю дверь.

Я распахнула дверь и обомлела. На сиденье расположилась огромная охапка белых роз, перевязанная красной лентой. А рядом с цветами лежал маленький атласный мешочек. Веласкес взял его, развязал узелок, и вытряхнул его содержимое мне в руку. Это была тонкая серебряная цепочка с медальоном, на одной стороне которого была выгравирована волна, а на другой — буква D.

— Я знаю, что синяков Сарга это не залечит, для этого есть отцовский чудо гель. Это для тебя. Прости меня, я обещаю, что больше не буду вестись на глупые провокации твоего братишки. И...с Днем рождения, - даже в ситуации, когда нужно быть серьезным, Вито не смог обойтись без саркастичной нотки.

Пока я замешкалась с ответом (черт, как же я ненавижу, когда в его присутствии теряю всю свою дерзость!), Вито застегнул на моей шее цепочку, отодвинув мои волосы в сторону.

— Ну что, я прощен? – его глаза имели некую гипнотическую способность, я физически неспособна была бурчать, глядя в них.

— Если еще хоть один раз повторится подобная стычка с моим братом — я всегда выберу брата, так и знай, Веласкес, - только и успела промямлить я, прежде чем он подарил мне второй в моей жизни поцелуй.

Мы просидели в его пикапе до полной темноты, глядя на океан и болтая обо всем на свете. Я делилась с Вито своими переживаниями по поводу работы в ОЗБН, и пока я об этом говорила, мне показалось, будто его лицо ожесточилось.

Когда же я попросила Вито отвезти меня домой, он сказал, что сперва нужно заехать в «Тортугу» и забрать какие-то забытые там вещи. Я осталась ждать в машине, ласково бросая взгляд на заднее сиденье, где лежала охапка белой нежности в виде моих роз. Телефон Веласкеса зазвонил, и не получив ответа, в динамике салона сработал автоответчик:

— Вито, на твоего Стеркфлута ничего нет, это бессмысленно. Я больше не собираюсь его пасти, жду с тебя сумму за эти дни, перезвони.

Холодная костлявая рука бешеной ярости сжала мое сердце. Я сорвала с себя подаренную цепочку, положила ее на приборную панель, и пулей выскочила из пикапа. Мне повезло: я тут же нашла свободное такси, тем самым лишив Веласкеса возможности догнать меня по дороге к дому. Взлетев в неистовом гневе по лестнице, я предупредила Сарга и папу, чтобы гнали этого беса от нашего дома подальше, спешно добавив, что он ничего мне не сделал, просто я поняла, что он — кусок вонючей миерды. Назвать брату настоящую причину я так и не решилась.

Ровно через 12 часов после этого я стояла перед раскрытой калиткой «заброшенной проходной». Матео, привезший меня сюда, всю дорогу был доброжелательным и улыбался во все 32, говоря о том, что работать со мной для него — настоящая честь. Я же была подавлена, мое сердце было разбито, я не проронила ни слова, но Веласкес старший, кажется, этого не замечал. И хорошо, я не готова была выдумывать какие-то отговорки по поводу своего настроения.

На подходе к «трансформаторной будке» меня бросило в жар. Почему-то я всей душой чувствовала протест своего тела против всего происходящего, но заставляла себя идти. Мы спустились вниз, и проходя мимо комнаты, где спала моя мама в моем сне — меня трухануло с новой силой. Но я сжала кулаки и продолжила движение за Матео.

Аарон Мендеш заулыбался от уха до уха, едва меня заприметив. Поздоровавшись, он тут же затараторил что-то насчет того, что ему жаль, что наша первая встреча прошла так прискорбно, и надеялся на дальнейшее понимание между нами. Мендеш мне дико не нравился, я не желала слушать его расшаркивания, и резко их прервала:

— Господин Мендеш, я хочу слышать подробности. Кем я буду в ОЗБН? Что нужно для возвращения моей мамы? Вы же в курсе моего условия насчет брата?

Мужчина выдохнул, смиряясь с тем, что его многословной балладе пришлось прерваться.

— Абсолютно все наши сотрудники являются Стражами. Какой бы ни была их специализация — умение защитить себя и население Неоната стоит на первом месте. С вашей специализацией мы определимся позже, а пока что вы будете приставлены к Матео. Как только вы подпишите контракт — Матео отведет вас в нашу лабораторию, где вы услышите все касательно вашей матушки. А что касается брата... - Мендеш откинулся на спинку кресла, складывая пальцы рук домиком. — Вы понимаете, сеньорита Винд, что ему не избежать экзамена?

Я моментально побагровела:

— Я не допущу, чтобы он сдавал ваш хренов экзамен!

Губы Мендеша скривились в улыбке.

— Очень жаль, Десафия, но это единственный путь.

— Хорошо, господин Мендеш, мы вернемся к этому разговору позже. Давайте свой контракт.

Аарон с видом победителя подсунул мне пачку бумаг. Я поставила необходимые подписи, и уже на выходе из кабинета Мендеш окликнул меня:

— Десафия, последний вопрос. Как вы узнали о месте, где исчезла ваша мать?

Я бросила на худощавого презрительный взгляд, выплевывая слова:

— Интуиция, господин Мендеш.

И, по выражению лица Аарона, было видно, что мой ответ его более чем устроил.

В лаборатории меня встретила Фрида, приятной внешности милая девушка лет под 30 в очках с толстенными линзами. Услышав от Матео мое имя, Фрида вытаращила на меня свои зеленые глаза, и схватила обе мои ладони, чересчур сильно их сжимая.

— Вы...ты – дочь Лючии Винд?! Невероятная честь познакомиться с тобой! Твоя мать – мой идеал женщины, мой кумир, мой пример! Хоть я ее и не знала, но я выучила все ее работы от корки до корки!

Матео хватило одного взгляда на девушку, чтобы та заткнулась и занялась делом.

— Десафия, несколько лет назад, при испытании излучателя, разработанного твоей матерью, мы обнаружили в районе разрыва нехарактерные электромагнитные импульсы. Долгое время я пыталась их интерпретировать и выявить природу их появления... — Видя мое абсолютное непонимание, Фрида осеклась. Без сомнений, многословность была ее главным недостатком.

— Говоря простыми словами – мы обнаружили следы живого сознания Лючии за пределами разрыва. Я долго занималась исследованием этого вопроса, и сегодня точно могу сказать, что сознание твоей мамы не повреждено! Вопрос сохранности физического тела, к сожалению, пока что не раскрыт, мы пытались поместить в разрыв крыс, но любые датчики связи теряются, как только они оказывались по ту сторону. А излучатель работает только на вход в разрыв, понимаешь? Выход пока что мы не можем сгенерировать.

Пока я слушала девушку — мне хотелось ее отпихнуть, отправиться на поиски этого чертового излучателя, продырявить пространство, и вытащить маму без лишних слов. Как жаль, что я не гениальная ученая, какой была она...

— Фрида, что от меня требуется? – я волновалась так, что когда заговорила – то не узнала собственный голос.

— Если ты готова прямо сейчас начать..., — на этих словах Фриды я активно закивала. — Что ж, тогда мы попытаемся провести попытку контакта.

— Кон...такта? – во рту стало еще суше, а колени затряслись не хуже вибрации моего смартфона.

— Понимаешь, Деса... Ведь я могу называть тебя Десой?

О боги, да называй хоть Мессией, только объясни скорее, что я должна делать... Но я лишь коротко кивнула, вся превратившись в слух.

— Итак, Деса, у нас есть основания предполагать...нет, даже утверждать. Да, есть все основания утверждать, что у тебя есть все шансы напрямую связаться с Лючией, учитывая, что у вас с ней ближайшая кровная связь — мать и дочь, - Фрида мечтательно закатила глаза. — Поверить не могу, что участвую в таком трогательном и одновременно важном историческом событии!

— Во имя всего святого, Фрида! Девушка еле жива от потока информации, ближе к делу! — рявкнул Матео, что подействовало на очкастую как ушат холодной воды. Она тут же засуетилась, подготавливая какие-то приборы у кушетки в центре лаборатории. Я благодарно посмотрела на Веласкеса и засеменила к кушетке.

— Слушай внимательно. Сейчас мы введем тебя в состояние глубокого сна. Но ты будешь все слышать, чувствовать, и, возможно, видеть, как в реальности. Ты не должна бояться, помни что ты будешь находиться под постоянным наблюдением и в первый раз долго там не пробудешь. Мы просто проверим, или вернее — убедимся, что исследования себя оправдали. Посмотри — слева и справа от твоей головы располагаются кубы с мини-излучателями, ты сейчас ляжешь на кушетку, уснешь, мы сгенерируем мини-разрывы, но ты будешь в полной безопасности, идет? Постарайся позвать свою маму, заговорить с ней, чтобы она тебя услышала.

Не помня себя от волнения, я легла на кушетку. К моим вискам прикрепили какие-то датчики, в лабораторию вошло несколько людей, все они перешептывались и внимательно смотрели на меня. Создавалось неприятное впечатление, будто я —всего лишь лабораторная крыса. Видя мое растерянное лицо, Матео подошел ко мне, и легонько сжал мою руку.

— Они все – научные сотрудники ОЗБН. Все они работали долго и много ради этого дня. Все будет хорошо, ничего не бойся.

После этих слов я немного приободрилась и постаралась сфокусировать взгляд только на нем, чтобы не замечать незнакомцев вокруг. Но мне было настолько страшно, что я уже не могла контролировать дрожание всего своего тела.

— Я вижу, как ты волнуешься. Прости, но никакое седативное тебе давать нельзя, твой мозг и нервная система должны быть полностью чисты, - Фрида сжала мою другую руку, и с вопросом «готова?» запустила систему.

Мне никогда не делали общий наркоз, я лишь читала об этом и смотрела фильмы. Но, судя по ощущениям, именно так в больницах все и происходит. Голова невыносимо закружилась, мои веки отяжелели, а дальше...пустота, но ненадолго. Я будто проснулась в другом месте. Но, как оказалось, я зря боялась, ведь я уже здесь была. Я шла по ночному побережью из своих предыдущих снов. В первый такой сон я дико испугалась этого места, но теперь понимала, почему оно такое странное. Это было другое измерение.

— Мама!

Ни всплеска воды от моих босых ног, ни шуршания мокрого песка под ногами, ни малейшего дуновения ветра — полный вакуум. Никакого ощущения материи, веса собственного тела, осязания, обоняния или слуха. Только визуал. Пустой и безжизненный.

— Мама!

Там, вдалеке, я вижу знакомые скалистые очертания, я сотни раз гуляла здесь с самого детства. Чуть дальше, метров через 500 — пляж, на котором я отметила свое 18-летие, прямо за мной – спортивный пляж. Но это был просто макет. Здесь не было жизни, не было людей, не слышно криков вечно снующих здесь чаек.

— Мама! Ты меня слышишь?

— Десафия!.. Уходи!

*****

Где-то на улицах Сонреира. Вторник, 4 октября, 20:26

Уильям Даблдэй спешно шагал по направлению к своему автомобилю. Только что ему прямо на голову и левое плечо свалилось несколько кусков штукатурки со здания кинотеатра, благо с небольшой высоты, иначе бы ему было несдобровать. Чертыхаясь и отряхиваясь, мужчина положил фотоаппарат на пассажирское сиденье и достал из кармана пальто мобильный телефон.

— Да, сэр. Я сделал фотографии. Она была замечена с Матео Веласкесом несколько раз, практически подряд. Нет, сэр, фотографии на цифровом носителе... Понял, будет сделано.

Распрощавшись с собеседником, Даблдэй с крайне недовольным выражением лица вырулил на трясущуюся проезжую часть, и, вопреки всем правилам безопасности во время землетрясения, поддал газу в сторону выезда из города.