Трудный быт - молчаливый враг
Когда все цветы после свадьбы увяли, и гости разошлись, начинается настоящая жизнь. Не праздничная, а повседневная. Та, которую никто не снимает на телефон. Та, где келин остаётся один на один с кастрюлями, пылью, холодной водой и ежедневными обязанностями.
Снаружи — аккуратный двор и блестящие окна. Внутри — усталость, боль в спине, постоянный страх сделать что-то не так.
В деревнях и малых посёлках бытовые условия бывают особенно тяжёлыми. Во многих домах:
-нет горячей воды — нужно топить самовар, нагревать воду в кастрюле,
-нет стиральной машины — стирают вручную, на морозе, на коленях,
-нет газа — готовят на дровах или угле, в летней кухне,
-туалет — во дворе, даже зимой,
-душ — в бане, которую топят дровами раз в неделю.
Даже электричество могут отключить на весь день. А если дома несколько мужчин и детей — келин не имеет права жаловаться.
У неё болит голова? — "Выпей воды и иди дальше работать."
У неё месячные? — "Это не болезнь."
Она заболела? — "Кто кроме тебя сделает?"
Если нет машины, келин может идти 2–3 километра до магазина пешком, таща сумки обратно в руках. Если рождается ребёнок — она встаёт уже на второй день, чтобы успеть сварить кашу, убрать и поприветствовать свекровь.
А если семья большая — 10, 15 человек? Тогда готовка начинается в 5 утра, а заканчивается ближе к ночи.
Каждый день — как марафон, без выходных.
Но самое страшное — не грязная посуда и не печка на дровах. Самое страшное — одиночество.
Никто не спросит: "Тебе тяжело?"
Никто не скажет: "Отдохни, я помогу."
Многие девушки молчат. Не потому что им всё нравится. А потому что боятся услышать:
— Ты просто ленивая. Другие как-то терпят, и ты потерпи.
---
История: Холодная вода и тёплые слёзы
Мукаддас вышла замуж в 20 лет. Она родом из города, выросла в семье, где было всё: ванна, стиральная машина, микроволновка. После замужества её привезли в село — в дом, где в январе промерзают стены, а туалет стоит на краю огорода.
На второй день после свадьбы она стояла на коленях и стирала вещи руками в ледяной воде, из которой у неё трескалась кожа. Когда свекровь увидела, что она надела перчатки, строго сказала:
— Не по-городскому живёшь теперь. Здесь у келин руки должны работать, а не перчатки.
Через неделю Мукаддас выучила порядок всех кастрюль и сковородок в доме, научилась растапливать тандыр и месить тесто с закрытыми глазами. У неё не было права на "не хочу" или "не могу". Она просыпалась первой и ложилась последней. А когда в доме выключалось электричество, а в печке гас огонь, она плакала тихо, в тёмной кухне, чтобы никто не услышал.
Однажды она простудилась, у неё поднялась температура, но ей всё равно пришлось топить печь, варить суп и убирать двор после утреннего снегопада. Когда она попросила разрешения полежать, свекровь лишь хмыкнула:
— Когда я была келин — в поле рожала, в тот же день косила траву. Ты — слишком мягкая.
Мукаддас не выдержала. Через год она ушла. Не к родителям, не к подругам — в общежитие для молодых работников в соседнем городе. Там она начала всё сначала. С тех пор она больше не стирает руками. И не позволяет себе плакать молча.