Глава 15
О ТОМ, КАК КОНЧИЛАСЬ ЭТА ПОВЕСТЬ
И НАЧАЛИСЬ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ
- Когда я с вами, колец не надо, - сказал глубокий голос. Дети заморгали, огляделись - они опять были в лесу-между-мирами, дядя спал на траве, Аслан стоял над ним.
- Пора вам в ваш мир, - сказал Лев. - Только сперва я покажу вам две вещи, и вы запомните их.
Они посмотрели и увидели ямку в траве, сухую, без воды.
- Прошлый раз, - сказал Лев, - это был пруд, через него вы попали в Чарн, где умирало солнце. Теперь пруда нет, нет и Чарна, словно его и не было. Пусть помнят об этом потомки Адама и Евы.
- Хорошо, Аслан, - сказали дети, а Полли спросила:
- Мы ведь ещё не такие плохие, как они?
- Ещё не такие, дочь Евы, - сказал Лев. - Но с каждым столетьем все хуже. Очень может быть, что самые плохие из вас узнают тайну, опасную, как то заклятье.
Скоро, очень скоро, раньше, чем вы состаритесь, в великих странах вашего мира будут править тираны, которым так же безразличны радость, милость и правда, как злой королеве. От вас и от подобных вам зависит, долго ли они пробудут и много ли натворят. Это - предупреждение. А теперь - повеление: как можно скорее отнимите у дяди кольца и закопайте поглубже, чтобы никто из больше не трогал.
Дети глядели на Льва, и вдруг лицо его стало сверкающим золотым диском, или золотым морем, в которое они погрузились, ощутив при этом такое блаженство и такую силу, что им показалось, будто они ещё не знали счастья и мудрости, никогда не были хорошими и даже вообще не жили. Память об этом мгновении осталась с ними навек, и, пока они были вместе, одна мысль о дивном блаженстве смывала страх, раздражение и горечь; мало того - им казалось, что блаженство это - рядом, за дверью или за углом, и вот-вот вернётся. А сейчас, почти сразу, все трое оказались в шумном душном Лондоне. Дядя, естественно, проснулся.
Стояли они перед домом Кеттерли, и все было точно так же, только исчезли кэбмен, лошадь и колдунья. У фонарного столба не хватало железки; на мостовой лежал разбитый кэб; толпа ещё не разошлась. Все занимались главным образом оглушенным полисменом, и то и дело слышалось: "Вроде очнулся!..", или: "Ну как, получше?", или: "Сейчас приедет "Скорая помощь"'.
"Вот это да! - подумал Дигори. - Здесь не прошло и секунды".
Многие удивлялись, где же великанша и лошадь. Детей не заметил никто - ни тогда, ни теперь. Дядю Эндрью никто бы и не мог узнать в таких лохмотьях и в меду. К счастью, дверь была открыта, служанка стояла на пороге (вот уж день так день!), и дети быстро втащили дядю в дом, никто ничего и не спросил.
Дядя кинулся вверх по лестнице, и они испугались, не хочет ли он спрятать оставшиеся кольца, но беспокоиться были не о чем: он спешил подкрепиться. Из своей спальни он вышел в халате и затрусил в ванную.
- Ты добудешь все кольца, Полли? - спросил Дигори. - Я хочу сразу пойти к маме.
- Добуду, - отвечала Полли. - Скоро увидимся, - и побежала на чердак.
Дигори перевел дух и тихо вошёл в мамину спальню. Среди подушек, как и много раз прежде, белело ее исхудавшее лицо, от одного взгляда на которое вы бы заплакали. Дигори вынул из кармана яблоко жизни.
Как и колдунья, здесь, в нашем мире, оно выглядело иначе, чем в том, своем. Вокруг было много красок - цветы на обоях, занавески, голубая мамина кофточка, - но сейчас все это казалось бесцветным. Даже солнечный свет казался тусклым. Яблоко отбрасывало зайчики на потолок. Ни на что другое и смотреть не хотелось. О запахе я говорить не буду - словно открыли окно в небо.
- Какое чудо! - сказала мама.
- Съешь его, очень тебя прошу! - сказал Дигори.
- Не знаю, разрешит ли доктор, - ответила она. - Нет, конечно оно не повредит мне...
Дигори нарезал его на кусочки и дал их маме один за другим. Когда она все дела, она улыбнулась и голова ее снова упала на подушки. Она впервые заснула без этих гнусных таблеток, а Дигори знал, что ни о чем она не мечтала так сильно. Лицо у нее стало немножко другое. Он тихо ее поцеловал и тихо вышел; сердцевину яблока он взял с собой. До самого вечера, глядя на обычные, будничные вещи, он то и дело терял надежду, но вспоминал Аслана - и обретал ее.
Вечером он зарыл в саду сердцевину яблока.
Наутро пришел доктор и довольно скоро вышел с тетей Летти в гостиную.
- Мисс Кеттерли, - сказал он, - это самый поразительный случай в моей практике. Это... это чудо какое-то! Мальчику я бы ещё не говорил, не надо возбуждать надежду слишком рано... Однако, на мой взгляд... - И Дигори перестал его слышать.
Попозже он вышел в сад и просвистел условный сигнал (вечером Полли прийти не смогла).
- Ну что? - спросила Полли, выглядывая из-за стены. - Как мама?
- Кажется... кажется, хорошо, - сказал Дигори. - Ты прости, я ещё не хочу об этом говорить. А как кольца?
- Вот они, - сказала Полли. - Не бойся, я в перчатках. Давай их закопаем.
- Давай. Я отметил место, где закопал сердцевину яблока.
Полли перелезла черед стену, и они пошли туда, но оказывается, отмечать были не нужно - что-то уже росло из земли, не так быстро, как в Нарнии, но росло. Рядом, поближе, Полли и Дигори закопали все кольца, в том числе - свои.
Через неделю уже не было сомнений, что миссис Кёрк выздоравливает. Ещё через две она вышла в сад. А через месяц все в доме изменилось: занавеси раздвинули, окна открыли настежь, тётя Летти стряпала для сестры все, что та хотела, повсюду стояли цветы, рояль настроили, мама снова пела и так забавлялась с Дигори и Полли, что тётя сказала: "Знаешь, Мейбл, ты у нас младше всех!".
Беда не приходит одна, не приходит одна и радость. Месяца через полтора они получили письмо от папы из Индии. Умер его двоюродный дед, старый лорд Кёрк, а папа был его наследником. Теперь ему не надо было служить, он мог навсегда вернуться в Англию. Большое поместье, о котором Дигори слышал с детства, стало теперь их домом, со всеми конюшнями, теплицами, парком, виноградниками, лесами и даже горами (правда, уже за оградой). Казалось бы, чего ещё; но всё-таки я сообщу вам несколько необходимых сведений.
Полли проводила в поместье все праздники и каникулы и научилась доить, ездить верхом, плавать и лазать по горам. В Нарнии же звери жили радостно и мирно, и никто не тревожил их много сотен лет. Радостно жили и король Франциск с королевой Еленой и их дети, причем младший сын стал королем Орландии. Сыновья их женились на нимфах и дриадах, дочери выходили замуж за лесных и речных божков. Фонарь светился день и ночь; и когда много лет спустя другая девочка в снежную ночь пришла из нашего мира в Нарнию, она почти сразу увидела его. А случилось это вот почему.
Дерево, которое посадил в саду Дигори, хорошо разрослось, но здесь, на нашей земле, далеко от Аслана и от животворящего воздуха Нарнии, яблоки на нем уже не смогли бы исцелять умирающих. Они были совсем обычные, хотя и самые красивые в Англии. Однако дерево на забыло, откуда оно взялось. Иногда оно трепетало без ветра, потому что ветер дул в Нарнии; английское дерево вторило нарнийскому. А может быть, в нем все ещё осталась волшебная сила. Когда Дигори вырос и стал знаменитым учёным, путешественником, профессором, и лондонский дом принадлежал ему, дерево сломала буря. Сжечь его как дрова он не мог и заказал из него шкаф, который перевез в поместье. Сам он не знал, что шкаф волшебный, но другие это открыли, и так начались те путешествия в Нарнию, о которых вы можете прочитать в других книжках.
Переезжая в поместье, семья Кёрк взяла дядю с собой, потому что отец сказал:
- Поможем ему, бедняге, а бедной Летти пора и отдохнуть.
Чародейство дядя оставил, и сам стал получше, не таким себялюбцем. Но одно он любил: увести гостя в биллиардную и рассказать ему о даме королевского рода, которой он показывал некогда Лондон. "Чертовский темперамент, я вам скажу, - прибавлял он. - Но какая женщина, мой дорогой, какая женщина!".