3
— Ноен..
— Что, Астрид? В инвалидное кресло захотелось? Не видишь, как они крутят тобою, как могут? Я просто не могу позволить сделать так, чтобы тебя подвергли такой опасности! - крича, он вновь выкуривал сигарету.
— Все будет со мной хорошо, не переживай ты так. - легонько ударив его кулаком в плечо, я забрала у него сигарету. - Не думай, что от меня так легко избавится.
— Ты мне как сестра, если я тебя потеряю, я вместе с этим потеряю смысл жизни, ведь именно ты мне ее и подарила, достав меня из дерьма.
— Я понимаю твои переживания, но подумай, что я тоже не новичок. Вы меня с отцом посадили на питбайк, когда мне едва исполнилось десять, а на спорт вообще на мое четырнадцатилетие, поэтому переживаниям места нет. Лучше скажи, ты померился с девушкой своей?
— Да, помирился, она будет сегодня.
— Вот и отлично, тогда познакомишь меня с ней.
Ноен знает меня почти с самых пяти лет. Мы жили в одном подъезде, до того, как мой отец заложил дорогую квартиру, на которую мать копила пол жизни. Когда отец набухивался, Ноен, будучи тогда уже четырнадцатилетнем парнем, забирал меня девятилетнюю к себе домой, чтобы я не попала под горячую руку отца. Это нас сплочало, он вел себя, как старший брат. Я могла зайти в магазин и взглянуть на шоколад, который моя семья не могла себе позволить, даже несмотря на дешевую стоимость, Ноен покупал мне таких две. Его папа и мама тоже во мне души не чаяли, им было жаль меня, даже заводились разговоры об моем удочерении, но я наотрез отказалась бросать маму одну с шизанутым отцом.
Ноен начал принимать, когда мне стукнуло одиннадцать. В этом возрасте я была умна не по годам. Меня интересовала психология, я очень любила читать, да и обстоятельства в жизни приводили к тому, что мне приходилось брать на себя половину обязанностей взрослых.
Я не понимала, почему его так потянуло на наркотики, я старалась с ним поговорить об этом, но от отказывался что-либо говорить, ссылаясь на мой возраст. Мне не удалось из него ничего выбить, поэтому мне не оставалось ничего, кроме как влиться в его компанию этих доброжелательных людей. Сначала он орал, говорил мне, что я лезу не в свое дело, но я видела, как его трясет в припадке после каждой принятой дозы, поэтому я не могла больше этого терпеть.
Я начала проводить с ним время 24 на 7, не давая возможности что-то занюхнуть, иногда ему удавалось как-то найти эту запретную дозу, но я быстро ее отбирала. Он кричал на меня, ругался, бился об стену, плакал, но я все равно не позволяла ему этого сделать. Спустя три месяца он переехал в другой район, в который меня уже не пускали его друзья. В последней попытке меня избили, избили сильно, а я только видела его валяющегося на полу с шокирующимся взглядом.
Прошел год, я видела, что иногда он стоял под моими окнами, но стоило ему увидеть меня, он в ту же секунду убегал. Я увидела, как он исхудал, на вид потерял килограмм пятнадцать, что было плохо для его семнадцатилетнего возраста.
Так шел второй год, мне уже тринадцать, и я стою на его выпускном и реву в три ручья, ведь ничего не могу сделать, чтоб спасти его. Все попытки оканчивались тем, что мне угрожали его друзья, говорили, что убьют меня, если еще раз к нему подойду. И я осмелилась. Я подошла к нему и крепко обняла, говоря, как сильно по нему соскучилась, он на тот момент был не под воздействием, поэтому он лишь громко заплакал в ответ, крепко обняв в меня.
Тем вечером целой мне не удалось дойти до дома. Мне переломали одиннадцать костей, в том числе и ребро, которое могло пробить мои легкие, изрезали тело, вырвали три ногтя на правой руке, вырезали при помощи ножа три молнии, значение которых мне по сей день неизвестно. Я пролежала в коме три дня, стоило мне открыть глаза, как я увидела его, с синяками во все лицо, спящего сидя на полу, но державшись за мою руку, кладя голову на них.
Он увидел, как я пришла в себя и резко встал с кровати, испуганно смотря на меня.
— Астрид! Ты жива! - горько плача, он упал на колени, закрывая лицо руками. - Прости меня! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости!
— Ноен, ты вернулся.. - ели улыбнувшись, я заснула.
Он приходил ко мне в больницу каждый день на протяжении двух месяцев. Он выхаживал меня. Поил, помогал умывать лицо, чистил зубы, помогал вновь вставать на ноги во время моей реабилитации, ведь кости в моей левой ноги были переломаны напрочь, нос был тоже сломан, что преграждало дыханию, рука тоже, что мешало полноценно себя чувствовать. Он даже убирал за мной, когда было уж совсем плохо, температура под сорок, и я могла мочится под себя, ведь вовремя встать я естественно не могла, а в памперсах я напросто чесалась, поэтому в альтернативу мне клали специальную простынь. Всем моим восстановлением занимался он, благодаря ему я здесь стою, ибо моим родителям было глубочайше наплевать. Мама пришла от силы раза три, один раз, когда ее вызвали, а остальные два навещала, и то не надолго, ведь у нее работа. Я не осуждаю ее, это ее выбор оставаться с моим отцом-мудаком, но эта обида заложилась глубоко во мне.
Спустя шесть месяцев я начала полноценно ходить, а Ноен после этого инцидента перестал принимать наркотики до нынешнего времени. Его родители благодарили меня за то, что когда мне стоял выбор между собой и им, я выбрала его. Жалею? Ни капли, вернув бы меня обратно, я бы поступила также. Я ценю его больше жизни и благодарна ему, что грубо говоря вырастил меня с пяти лет.
С тех пор мы неразлучны. Мы даже похожи внешне, нас всегда спрашивали, родные ли мы по крови и мы с полной уверенность отвечали:"Да.", ведь после тех испытаний, которые мы прошли вместе нельзя сказать, что мы чужие друг другу.