Эпоха звёзд

В последние время не выходило написать ни строчки...Внутри была, какая-то тяжесть, ничего не получалось и я начинала злиться на себя, на свою слабость. И как такое только могло случится? Я целый вечер просидела перед белым листом, но ни одного предложения так и не получилось. Слезы скатывались по щекам, капая на черновики от чего появлялись разводы на их листах. Голова начинала жутко болеть от переутомления. Хоть многие и писали, когда продолжение, но я не могла им ответить, когда...

Это состояние для меня было ново. Никогда не испытывала подобного. Мне ничего не хотелось, постоянная усталость и жуткая сонливость или даже наоборот бессонница. В голову лезла целая куча негативных мыслей, поток, которых усиливался перед сном и ночью. Мне начинало казаться, что я зря трачу время, что стоит бросить и забыть. Ну какой из меня может быть писатель? Как странно, только недавно было столько мотивации и желания, а сейчас совсем ничего.

С каждым днем я угасала, как свечка.

Но единственное, что отлично работала. Писала интересные статьи для журнала, общалась с знаменитостями, читала целую кучу информации. На работе я и не показывала виду, как мне было плохо. Для всех я оставалась холодной и безразличной ко всему Нэнси Лоран. Но внутри отлично понимала, что мне не хватает искры в жизни. Для поднятия вдохновения было бы неплохо поехать куда-нибудь, сходить в ресторан, общаться с приятным человеком, который мог бы тебя поддержать в трудную минуту. Но чтобы путешествовать нужны деньги, чтобы вкусно есть и радовать себя покупками, тоже нужны деньги, а вот, чтобы с кем-то пойти куда-нибудь — нужен человек...Но из этого всего списка у меня никого и ничего не было.

Шон после первого нашего свидания исчез и даже не писал мне ни строчки. Пару раз он писал мне «Как дела?» после чего снова исчезал, а сейчас пропал из моей жизни полностью, как будто бы его никогда не было. Я чувствовала в этом какое-то безразличие ко мне с его стороны и совсем не понимала смысл нашего знакомства. Для чего это все было, если он и не хотел общаться со мной? У него не было никакой симпатии ко мне, и он ни разу не сделал комплемент, что очень сильно ударило меня по самолюбию.

Один раз тетя Клара позвонила моей маме и спросила, как обстоят у нас дела? На, то мама просто ответила, что мы общаемся.

— Ты же знаешь, что он даже мне не пишет. Зачем было врать? — спросила я.

— Но он же писал недавно тебе, разве нет?

— Он писал последний раз в прошлом месяце и спросил только, как у меня дела и все на этом кончилось, — ответила я, — Разве это общение? С таким успехом я переписывалась с Конни и Арлин.

Мама знала, что я до сих пор переживала из-за того, что они перестали общаться со мной. Я часто перечитывала нашу переписку с ними в общем чате и мне становилось больно, когда я вспоминала те счастливые моменты жизни. Они общались со мной, папа был живой, все было хорошо...

— Иногда стоит отпустить. — произнесла мама, — Ты все равно ничего не сможешь сделать.

— Возможно ты права, — кивнула грустно я, — Но мне все равно больно.

Я радовалась тем моментам, когда мама вела себя, как обычно и с ней можно было поговорить.

Разговоры с близкими способны залечить раны, даже самые тяжелые и давние. Я не держала зла на Арлин и Конни, но мне было очень жаль, что наши пути разошлись, старые друзья ушли от меня. Цепляться было не за что, так как все былое покинуло меня.

Через какое-то время я получила достаточно хорошую зарплату. Она было не совсем большая, но намного больше той, что платили мне в кафе. По немного приближался канун рождества. Благодаря новой работе у меня теперь были деньги на рождественский стол, что очень меня радовало.

В доме были теперь необходимые продукты, у пса был корм, и я была довольна этим мелочам жизни. Впервые нам не приходилось голодать. Но единственное у меня был писательский голод, так как вдохновение, так и не появлялось. Начинало, казаться, что так и останется. Неужели все?

Я изучала каждую статью про творческий кризис и узнала, что им страдают почти все творческие люди и не только. Но меня это нисколько не успокаивало, так как он мог держаться неизвестное количество времени, а это совсем мне не нужно.

Как бы я хотела, чтобы со мной рядом кто-нибудь был, кто мог меня поддержать, быть рядом, давать мне вдохновение, которого так не хватает, но этого человека не существует, его просто нет. И Шон совсем не тот человек, нет той вспышки, что должна возникнуть между двумя одинокими сердцами. Ему совсем не интересны мои увлечения, он ненавидит книги и все, что с ними связано, но если он не любит искусство, то и меня он тоже не сможет любить. Ему будет не интересно, что я делаю, что мне нравится и какую книгу я прочла... Мы не будем счастливы вместе.

Я каждый день видела, что он заходил в сеть, но он даже ни разу мне не написал. Я видела, что он часто добавлял в друзья все новых и новых девушек. В этот момент мое сердце оборвалось, и я поняла, что он просто собирает и коллекционирует их. Часто в его вкусе были девушки почти модельной внешности, ухоженные и модные. Как ужасно. У него совсем нет понятия истинной любви! Он ищет только красивую и богатую, но не как не настоящего человека, с котором тебе будет легко, с кем можно открыто обсудить то, что тебя волнует и кто может поддержать тебя. Я покачала головой и отложив телефон легла на кровать. По моим щекам потекли слезы. Мне казалось, что меня просто растоптали, посмеялись надо мной и моими чувствами. Стало невыносимо больно, словно по сердцу резали тупым ножом, долго и мучительно, чтобы дать тебе как можно больше боли...мучительной боли.

Я не знаю сколько времени я пролежала так. Мне было лень шевелится, руки и все тело болело. Я молча смотрела в потолок, всхлипывая и глотая соленые слезы, которые горячими струями стекали от щек к шее.

Зачем я себе жалею? Зачем я пытаюсь вызвать жалость к себе?

Вытерев руками слезы, я встала, пытаясь привести свои мысли в порядок. В зеркале я видела себя, слабую, потухшую, совсем не пытающуюся бороться за свое счастье. Никто не пожалеет меня. Бесполезно. Кому интересно, что, чувствуя я? А если я буду тонут в жалости к себе, это все равно мне не чем не поможет. Так я только буду для всех слабой и способной ни к чему. Так нельзя.

Достав ноутбук из стола, я принялась за рукопись, но она совершенно не шла. Ничего не получалось. Мученически положив голову на стол, я молча смотрела на белый лист, ноутбук понемногу начинал угасать. Я листала черновик, но в голову так и не пришла ни одна идея. Столько идей, но совершенно нет нужных слов, чтобы выразить их в текст.

Я стукнула кулаком по столу. Злость овладела моим разумом, она наполняла меня. Я злилась на себя, ненавидела.

— Бесполезная! — зло произнесла я, смотря на себя в зеркало, — Дура...идиотка...Просто бездарное существо!

Слезы снова овладевали мной. Я ненавидела свою слабость.

Путь к славе идет через слезы и пот. Трудишься из последних сил, плачешь, так как не получаешь ожидаемые результаты. Ненавидишь себя за то, что слишком завышаешь себя.

Мама вошла в комнату в тот момент, когда я плакала, крепко закрыв лицо руками.

— Почему ты плачешь? Что случилось?

Я не могла говорить, из горла вырвались лишь несвязные всхлипы.

— Я...у меня ничего не получается...— плакала я, — Я никогда не испытывала такого чувства! Я не понимаю, что со мной?

— Пройдет, Нэнси, пройдет, — заговорила мама, — Найдешь хорошую работу и все будет хорошо.

— При чем здесь работа?! — вскрикнула я, — Я говорю про писательство! Мне сейчас трудно и мне нужна поддержка...человеку одному очень трудно держаться, трудно достигать целей...

— А в этом ты и ничего не достигнешь, — грубо произнесла она, — Найдешь работу и забудешь писательство. Зачем это тебе? Зачем, Нэнси? Ты не сможешь заработать на этом ничего. Это пустая трата времени. Ну напишешь ты эту книгу, что ты будешь делать с ней?

— Ее издадут и у нас будут деньги! Мы начнем жить, как люди!

— Ее не издадут.

— Но почему ты так считаешь?! — меня охватила обида на нее.

— Потому, что. Никому твоя писанина не нужна. — строго ответила мама, — Мы из простых, земных людей. Мы зарабатывали на жизнь трудом, а не вот так, как рассчитываешь ты заработать.

— А я не хочу быть, как все. — Я хочу заработать творчеством, я хочу дарить радость, чтобы люди прочитав мою книгу чувствовали, что они не одни, что если верить себя, то можно много добиться.

— И много кто тебя читает? — ее вопрос больше был похож на издевательство.

— Пока мало, но когда обо мне узнают, то я уверена, что мои книги будет продаваться в каждой книжной лавке...ее переведут на все языки мира...

— Хотеть не вредно, — фыркнула мама, — Но ты ее хотя бы напиши.

— А вот и напишу! — крикнула в сердцах я, — Напишу, слышишь?! Напишу...только дай мне вдохновения, и я обязательно напишу!

— И как я тебе его дам?

— Для этого нужно общаться, путешествовать...Но у нас нет денег, их некогда не было. Я не помню, когда я вообще куда-нибудь выезжала из дома. Отец всю жизнь пропадал на работе, ты тоже, но у нас никогда не было денег на простое путешествие, ни на что...а дома всю жизнь разгром, у нас уже много лет не обновлялась мебель, все старое. Мы даже не способны сделать наш дом уютным!

— Ну так сделай, что тебе мешает?

— Нищета, вот что! И то, что ты даже ни к чему не стремишься, ты целыми днями сидишь дома у телевизора, тебе ничего не надо! Ничего!

— Я не сижу у телевизора.

— А, что ты делаешь? — закричала я, — Что? Ты даже не видишь, как с трудом выживем в трудных условиях!

Она надулась и ушла, оставив меня одну.

Я заплакала в голос, внутри все разрывалось, сердце сжималось от боли к себе. Я предала себя хотя только, что решила, что не стану больше плакать, буду сильной...Но одной мне совершенно не справиться...