Первая встреча
–Прошу садиться.
Мари Лоран опустилась в глубокое кожаное кресло.
Пока профессор Керн вскрывал конверт и читал письмо,она бегло осмотрела кабинет.
Какая мрачная комната! Но заниматься здесь хорошо: ничто не отвлекает внимание. Лампа с глухим абажуром освещает только письменный стол, заваленный книгами, рукописями, корректурными оттисками. Глаза едва различали солидную мебель чёрного дуба. Тёмные обои, тёмные драпри. В полумраке поблескивает только золото тиснёных переплётов в тяжёлых шкафах. Длинный маятник старинных стенных часов движется размеренно и плавно.
Переведя взгляд на Керна, Лоран невольно улыбнулась: профессор целиком соответствовал стилю кабинета. Будто вырубленная из дуба, тяжеловесная, суровая фигура Керна казалась частью меблировки. Большие очки в черепаховой оправе напоминал два циферблата часов. Как маятники, двигались его глаза серо-пепельного цвета, переходя со строки на строку письма. Прямоугольный нос, прямой разрез глаз, рта и квадратный, выдающиеся вперёд подбородок придавали лицу стилизованной декоратной маск, вылепленной скульптуры-кубистом.
«Камин украшать такой маской»,— подумала Лоран.
— Коллега Сабатье говорил уже о вас. Да, мне нужна помощница. Вы медичка? Отлично. Сорок франков в день. Расчёт еженедельный. Завтрак, обед.
Но я ставлю одно условие...
Побарабанив сухим пальцем по столу, профессор Керн задал неожиданный вопрос:
— Вы умение молчать? Все женщины болтливы. Вы женщина — это плохо. Вы красивы — это ещё хуже.
— Но какое отношение...
— Самое близкое. Красивая женщина — женщина вдвойне. Значит, обладает и женскими недостатками. У вас может быть муж, друг, жених. И тогда все тайны к чёрту.
— Но...
— Никаких «но»! Вы должны быть немы как рыба. Вы должны молчать обо всём, что увидите и услышите здесь. Принимаете это условие ? Должен предупредить: неисполнение повлечёт за собой крайне неприятные для вас последствия. Крайне неприятные.
Лоран была смущена и заинтересована:
— Я согласна, если во всём этом нет...
— Преступления, хотите вы сказать? Можете быть совершенно спокойны. И вам не грозит никакая ответственность... Ваши нервы в порядке?
— Я здорова...
Профессор Керн кивнул головой.
— Алкоголиков, неврастеников, эпилептиков, сумасшедших не было в роду?
— Нет.
Керн ещё раз кивнул головой.
Его сухой, острый палец впился в кнопку электрического звонка.
Дверь бесшумно открылась.
В полумраке комнаты, как на проявляемой фотографической пластинке, Лоран увидала только белки глаз, затем постепенно проявлялись блики лоснящегося лица негра. Чёрные волосы и костюм сливались с тёмными драпрм двери.
— Джон! Покажите мадмуазель Лоран лабораторию.
Негр кивнул головой, предлагая следовать за собой, и открыл вторую дверь.
Лоран вошла в совершенно тёмную комнату.
Щёлкнул выключатель, и яркий свет четерёх матовых полушарий забил комнату. Лоран невольно прикрыла глаза. После полумрака мрачного кабинета белизна стен ослепляла... Сверкали стёкла шкафов с блестящими хирургическими инструментами. Холодным светом горели сталь и алюминий низнакомых Лоран аппаратов. Тёплыми жёлтыми бликами ложился свет на медные полированные части. Трубы, змеевки, колбы, стеклянные цилиндры... Стекло, каучук, металл...
Посреди комнаты — большой прозекторский стол. Рядом со столом — стеклянный ящик; в нём пульсировало человеческое сердце. От сердца шли трубки к балонам.
Лоран повернула голову в сторону и вдруг увидала нечто заставившее её вздрогнуть, как от электрического удара.
На неё смотрела человеческая голова — одна голова без туловищя.
Она была прикреплена к квадратной стеклянной доске. Доску поддерживали четире высокие блестящие металлические ножки. От перерезанных артерий и вен через отверстия к баллонам. Более толстая трубка выходила из горла и сообщалась с большим цилиндром. Цилиндр и баллоны были снабжены кранами, маноцетрами, термометрами и неизвестными Лоран приборами.
Голова внимательно и скорбно смотрела на Лоран, мигая веками. Не могло быть сомнения: голова жила, отделённая от тела, самостоятельной и сознательной жизнью.
Несмотря на потресающее впечатление, Лоран не могла не заметить, что эта голова удивительно похожа на голову недавно умершего известного учёного-хируурга профессора Доуэля, прославившегося своими опытами оживления органов, вырезанных из свежиго трупа. Лоран не раз была на его блестящих публичных лекциях, и ей хорошо запомнился этот высокий лоб, характерный профиль, волнистые, посеребрянные седеной густые русые волосы, голубые глаза.. Да, это была голов профессора Доуэля. Только губы и нос его стали тоньше, виски и щёки втянулись, глаза глубже запали в орбиты и белая кожа приобрела жёлто-тёмный оттенок мумии. Но в глазах была жизнь, была мысль.
Лоран как зачарованная не могла оторвать взгляда от эти голубых глаз.
Голова беззвучно шевельнула губами.
Это было слишком для нервов Лоран. Она была близка к обмороку. Негр поддержал её и вывел из лаборатории.
— это ужасно, это ужасно...— повторяла Лоран, опустившись в кресло.
Профессор Керн молча барабанил пальцами по столу.
— Скажите, неужели это голова?..
— Профессора Доуэля? Да,это его голова. Голова Доуэля, моего умершего уважаемого коллеги, возвращённая мною к жизни. К сожалению, я мог воскресить одну голову. Не всё даётся сразу. Бедный Доуэль страдал неизлечимым пока недугом. Умирая, он завещал мне своё тело для научных опытов, которые мы вели с ним вместе. «Вся моя жизнь была посвящена науке. Пусть же науке послужит и моя смерть. Я предпочитаю, что-бы в моём трупе попался друг-учёный, а не могильный червь » — вот какое завещание оставил профессор Доуэль. И я получил его тело. Мне удалось не только оживить его сердце, но и воскресить сознание, воскресить «душу», говоря языком толпы. Что же тут ужасного? Люди считали до сих пор ужасной смерть. Разве воскресение из мёртвых не было тысячелетней мечтой человечества?
— Я бы предпочла смерть такому воскресению. Профессор Керн сделал неопределённый жест рукой:
— Да, оно имеет свои неудобства для воскресшего. Бедному Доуэля было бы неудобно показаться публике в таком... неполном виде. Вот почему мы обставляем тайной этот опыт. Я говорю «мы», потому что таково желание самого Доуэля. Притом опыт ещё не доведён до конца.
— А как профессор Доуэль, то есть его голова, выразил это желание? Голова может говорить?
Профессор Керн на мгновения смутился.
— Нет... Голова профессора Доуэля не говорит. Но она слышит, понимает и может отвечать мимикой лица...
И чтобы перевести разговор на другую тему, профессор Керн спросил:
— Итак, вы принимает моё предложения? Отлично. Я жду вас завтра к девяти утра. Но помните: молчание, молчания и молчание.