Глава 5
— Убери от нее свои руки! — Четко, чтобы услышал Корнелиус, произношу каждое слово. Адреналин все еще кипит во мне, и хочется броситься на него и стереть ухмылку с его физиономии.
Он стоит вплотную к Мие, прижав ее к столу, стоящему возле стены, закрыв тем самым путь к отступлению. Я вижу ее руку упирающуюся ему в грудь и потемневшие от страха глаза. Мы с Ником вероятно ворвались в контейнер вовремя и нарушили гнусные планы капитана. Потому что за хищной ухмылкой, обнажившей его острые мелкие зубы, читалось раздражение и может быть что-то еще, чего я пока не могу разобрать.
В железной клетке все перевернуто вверх дном, но стены целы и вентилятор не поврежден. По всей видимости, чудовище только встряхнуло контейнер, не повредив корпус.
— Ты еще здесь? — нарочито удивленно протянул Корнелиус.
— Я велел тебе взять несколько парней и ехать за пятый километр. Из-за своей нерасторопности ты чуть не стал ужином.
В его глазах я вижу насмешливое презрение, как будто он знает, что я хочу стереть с его губ злую ухмылку и нарочно провоцирует меня. Не отдавая себе полного отчета в том, что я делаю, быстрым шагом сокращаю расстояние межуду нами и с размаху врезаю свой кулак прямо в ненавистное лицо. И тут же ударом ноги Корнелиус отбрасывает меня словно щенка к стене. Ник встает между нами.
— Спокойно! Алекс! — вытянутой рукой он словно защищается от меня. — Я прошу!
Его испуганный взгляд останавливает меня, гасит волну ненависти, но она не исчезает полностью, а лишь глубже проникает в кровь, вызывая дрожь по всему телу.
Все еще ощущаю силу удара. Медленно встаю и Миа тут же берет меня под руку, помогая подняться.
— Вы двое, сейчас же берете свои вещи и едете за медикаментами. И если уж ты, Горский, так и не удосужился собрать людей, я сам это сделаю. Ждите возле ангара. И еще — он медленно движется на меня — если хоть раз ты протянешь ко мне свою руку, я отстрелю ее.
Ник предупредительно встает рядом со мной.
— А она — он кивает на Мию — нужна мне здесь. Так что без глупостей! Если вернетесь обратно, то возьмете на себя ассенизацию. Работенка как раз под стать вам.
Он нарочно делает ударение на слове «если», давая понять, что мы можем сгинуть в пустыне. Я понимаю, что он хочет напугать нас, лишить способности здраво мыслить, отрезая тем самым возможность вернуться в коммуну. Он хочет, чтобы мы руководствовались страхом и оступились. Значит моя задача состоит в том, чтобы этого не случилось.
— Посмотрим. — Цежу сквозь зубы и пытаюсь сдержать весь свой гнев в зажатом добела кулаке.
Корнелиус с застывшей ухмылкой на лице идет к выходу, по пути поднимает с пола мою упавшую маску и швыряет в меня. Хорошая реакция — это то, что я еще не утратил. Успеваю поймать взглядом его дурашливый воздушный поцелуй, адресованный Мие. Мне нравится темный след от моего кулака на его наглой роже, но рука с этим не согласна, потому что болит.
— Вот тварь! — Ник уже не пытается сдерживать себя. После того как дверь за Корнелиусом закрылась, он выпускает словно шампанское из бутылки весь поток своих скрытых до этого момента бранных слов, попутно измеряя небольшое пространство комнаты широкими шагами. Затем вероятно устыдившись своей бурной реакции, краснеет и смотрит на Мию:
— Прости. — Чтобы скрыть неловкость момента он ищет свою маску и находит ее возле двери — там, где и сорвал ее с лица.
Миа скрестив руки на груди и поджав плечи смотрит на нас исподлобья. Ее щеки пылают розовым огнем, а в глазах пляшет синее пламя неизвестного мне происхождения. Между нами молчание, но мы каким-то образом понимаем друг друга. Или мне все это кажется? Я начал сомневаться в том, что все происходящее здесь является реальностью, а это плохой знак. Неуверенность и страх — плохие советчики в борьбе за выживание.
— Если вы закончили, я бы хотела переодеться. — Она говорит так тихо, что я едва различаю слова.
Мы с Ником молча выходим за дверь. Рассвет уже близок — видны первые лучи, они освещают каменистую долину. Ночью масштаб нападения аэрофилов был неясен из-за темноты. Но теперь мы видим ужасающую картину: мертвые тела повсюду, а вернее их части. Предстоит собрать их вместе как пазл, чтобы получилось целое тело. Мы все вынуждены играть в эту чудовищную игру — без вариантов. Через пару часов о побоище нам будет напоминать лишь мокрый красный песок, который со временем приобретет коричневый оттенок.
— Мы не можем оставить ее с ним, ты же понимаешь? — голос Ника выводит меня из задумчивости. — Он не отстанет от Мии.
— Выезжаем через час, собери свои вещи, Ники.
— Черт побери, Алекс! Ты меня слышишь вообще? Он отымеет ее тысячу раз прежде, чем мы доберемся до «Великого» и обратно, тебя это не волнует? — его голос дрожит то ли от негодования то ли от раздирающего его душу иного чувства. Мы смотрим друг на друга и сейчас передо мной открывается очевидная причина его волнения, которую я старался все это время не замечать.
— Слушай, я разделяю твое беспокойство, но сейчас нам нужно сосредоточиться на жизненно необходимых вещах, — стараюсь успокоиться прежде всего сам, — ты понимаешь куда мы едем? Излишние эмоции нам только мешают, Ник.
Пристально смотрю другу в глаза. Бессмысленно сейчас выяснять отношения и наши чувства к Мие. Может быть через несколько часов вообще не с кем будет разговаривать. Мы — это все, что есть друг у друга. И от того насколько сильно доверие зависят наши жизни и жизни остальных членов экспедиции.
— Мы что-нибудь придумаем. Нужно выдвигаться немедленно, буря начинается, а нам еще укрытие на ночь придется искать.
Во внезапно наступившей тишине особенно зловеще звучат мои слова. Ветер на мгновение стих и уходящие секунды как будто застыли. Нам всем хочется оттянуть момент отъезда. Безысходность происходящего давит на наши плечи отчего те опускаются все ниже и в жутком предчувствии надвигающейся опасности мы идем собирать необходимые в дороге вещи.
Бластер с мощным энергетическим зарядом, съемная батарея, наручные компас-часы, способные определить наше местонахождение, если мы вдруг собьемся с маршрута. Пресная как бумага питательная смесь в пластиковых тюбиках — на ближайшую неделю. Недоставало только медикаментов, собственно за этим мы и едем к обломкам. Если нам удастся разыскать капсулы-контейнеры, это здорово поможет тем кто успел заболеть или лишился конечностей. Для чапров также были необходимы запчасти и специальная жидкость для суставов, которую они втирают в болезненные участки.
Песчаные бури на Элаиде — явление нередкое для наступающей зимы. Мы были предупреждены об этом задолго до старта «Великого». Собственно они являются предвестниками смены времени года. Температура воздуха днем летом и зимой почти не отличалась, за исключением ночи. Зимой ночи гораздо длиннее и значительно холоднее. А день становится короче. Еще одна неразрешимая проблема для нас — роверы. Запасы энергии самоходных машин пополняются благодаря лучам Ярока. И чтобы успеть до темноты зарядить аккумуляторы нужно ехать по наиболее освещенным участкам горно-песчаного ландшафта.
Кладу в рюкзак батарейки для бластера, нож из дамасской стали вставляю в специальное крепление на ноге и сверху закрываю брючиной термокостюма. Прочную длинную веревку скручиваю в кольцо и привязываю ремешком к вместительному рюкзаку, в который скидываю еще небольшой фонарь и несколько тюбиков питательной пасты. Окидываю взглядом свое неуютное жилище, ставшее мне временным домом. Несмотря на то, что снаружи был день и свет проникал сквозь ржавые щели контейнера, в нем царил полумрак. Неприятная мысль, скользкая и назойливая, мельтешила в голове и искала выход: «А что если мы уже не вернемся? Совершенно дикая и нетронутая земля с бегающими по ней голодными существами — этого ли мы хотели? Появление «Великого» нарушило тонкое равновесие чужого бытия. Возомнили себя вершителями судеб и покорителями дальних галактик, не задумываясь о том, что разорвали привычный древний мир напополам, существовавший в гармонии с собой и окружающим пространством». Горский показал головой, отгоняя непрошенные мысли.
«Сейчас мы здесь. В этой точке. И повернуть назад уже нельзя. Двигаться нужно только вперед, как серфер на волне, который если замедлит ход — утонет. Сильнейшие выживут, остальным же не повезет. В какой категории окажусь я?» Кожу рук покалывает от непрошенных мелких мурашек. Желудок сжался, предупреждая, что завтрак может попроситься наружу.
Дверь контейнера с оглушающим звуком захлопнулась за моей спиной, отрезая путь назад. Кучные, почти черные облака уже заволокли небо. Прохладный ветер набирает силу и теребит жестяные стены контейнеров, задувает за лацканы куртки. Вижу как Ник быстро оседлав свой ровер и надел защитные пластиковые очки, чтобы пыль летящая в лицо при езде не попадала в глаза. Он пристально смотрит в мою сторону, затем медленно поднимает правую руку и делает жест «направления» в сторону пустыни. Гул приближающихся роверов прерывает наш молчаливый разговор. Вздыбленное облако желтой пыли окутывает машины — к нам приближается еще порядка десяти человек. Лица одних скрывают точно такие же очки с полимерным стеклом, что и у Ника и темно-зеленые баффы, другие же — в очках и кислородных масках. Последних было значительно меньше. Поднимаю руку в приветствии и мы коротко киваем друг другу. Они ждут меня. Я — направляющий. С этой минуты их жизни зависят от моих решений. Груз ответственности свалился неожиданно и где-то глубоко в сознании идет борьба между разумом и страхом. Усаживаясь в седло ровера, натягиваю перчатки на окостеневшие пальцы и жму на кнопку стартера. Горизонт вытянулся в неровную линию. Зубчатые горы царапают грозовые облака из которых вот-вот хлынет водопад. Мы трогаемся в путь с верой в благополучный исход доверенной нам операции. Я же думаю о девушке, которая останется в обществе окончательно утратившего контроль над ситуацией человека.