4.3
Маркус приоткрыл дверь в кабинет. На столе женственно и по-человечески сидела Эделин, листая файлы с делами сотрудников на небольшом прозрачном планшете.
– Что делаешь?
Эделин оторвалась от папки и немного улыбнулась.
– Маркус, – она расплылась в улыбке, – как здорово, что ты зашёл. Я нашла пару сомнительных дел. Сосканируешь?
– Вот ты ж трудоголик, Эди, честное слово, – он подошёл к столу и по-барски уселся на вертящееся кресло, повернувшись к стеклянной стене с видом на город, – красота-а!
– По-твоему Нью-Москоу красивее Нью–Йорка?
– Разумеется, Эди! И гораздо красивее. Здесь пустые улицы! Ты где такое видела? Человека за километр можно сфоткать на дороге, при этом в кадре не будет еще сотни две лишних головешек.
– Хм. Что хорошего в пустоте. – холодно сказала Эделин и снова уставилась в планшет.
– Вот только странно, – продолжал Маркус, – почему здесь все такое...
– Печальное?
– Именно. Эди, я в том плане, что город-то молодой, на его строительство отвешены такие бабки. Ты представь, сколько компания содрала с правительства, чтобы это все здесь отстроить, да еще и доставить копии, и сделать магазины, школы и транспорт, и полностью новое программное обеспечение! Ты лишь вдумайся, пустая планета - одна только эта база с земной атмосферой да база на орбите. Ни рабочих, ни материалов для строительства, ни заводов для создания материалов. Все это везётся с Земли и Земли-1. И бац! Целый город на пустыре. Но всё так плохо выглядит! Будто они после ядерный зимы восстанавливаются, хах!
– Может быть, потому что здесь нет живой природы?
– Нет, без зверей и сорняков даже лучше. Но вот люди. Какие-то ограниченные. Они ни черта не знают. У них даже нет.... Ну нет даже.. Ну даже представления! О том, как живут на Земле. Им ничего не надо. Они такие, как сказать...
– Брошенные?
– Эделин, как ты все время понимаешь мою мысль?
– Просто, в отличие от тебя, я не нахожу в этом городе ничего хорошего. Это большая пристройка к алмазодобыче, которая огорожена нефтедобычей и угольными карьерами.
– Вот тут не понял, здесь есть алмазы? В справке не было.
– А в этой справке есть, знакомься, – она указала на кем-то проломанную дверцу сейфа. В ней лежали две тонкие карты памяти.
– Здесь сказано "совершенно секретно". Это можно сканировать? – заинтересовался Маркус.
– Сканировать нельзя, но можно посмотреть, если нужно для расследования. Это план города и прилегающие территории, а также сметы.
– И что? Вижу уголь и нефтедобычу.
– А между ними?
– Опасная зона.
– В закупках есть целый блок, посвященный оборудованию по добыче алмазов. Только найти адреса доставки, и будь уверен, они приведут в эту зону.
– Хах, вот это да-а! Знали б жители, что сидят на алмазах, вот бы они задали местным властям.
– Ты забываешь, что это не Нью–Йорк, Маркус. Эти копии пассивны и ни к чему не способны. Тем более, жители полностью зависят от поставок с Земли. Потому что они почти ничего не производят, кроме овощей и угля. У них даже нет завода по переработке нефти. А самое ужасное - у них нет доступа ко Всемирной сети - только локальная! Они закрыты от мира, понимаешь? – взволнованно произнесла девушка, но её слова повисли в тишине.
– Эделин, а кому эта открытость вообще нужна? – он замер, глядя на город, – Что нам с этого "мира", если я дальше паршивого Нью-Йорка нигде жить не буду. Станем ли мы счастливее от прокрутки новостной ленты? Тебя она делает счастливой? Эди?
– Счастливой? Какая глупость. Я уже давно не человек и ничего не чувствую. Видела Хакито и RDI. Тело поглотило все живое, что было в них. Они просто бездушные машины с человеческими нейронными связями. И мы тоже скоро потеряем все человеческое. От нас ничего не останется, понимаешь? Я уже чувствую это. Это как вторая смерть, только более мучительная.... Впрочем, зачем я расстраиваю тебя. Ты будешь сканировать личное дело или нет?
Маркус развернулся на стуле и немного оживился. Он поднял глаза на Эделин и оценил идеально скроенную фигуру напарницы: "А ведь Эхо могла сделать нас совсем другими..."
Биот встал со стула и зашёл со спины девушки, вглядываясь в названия файлов из-за её плеча.
– ...но тело биота почти человеческое, – он протянул руку к тексту и, не притрагиваться, провёл пальцем над файлом: на экране замигала надпись "СКОПИРОВАНО В АРХИВ MRX", – только идеальное...
– Маркус, оно не имеет чувств.
– Если бы ты ничего не чувствовала, ты бы этого не знала. Ты же улыбаешься, когда видишь меня. А биоты не делают ничего непроизвольно.
– Нет, Маркус, – обернулась она и строго добавила, – я совсем ничего не чувствую. В этом теле нет ничего, что давало бы мне эмоции. Да что там. Мы даже не дышим!
Маркус не сдавался: "Но у тебя есть сенсоры в коже. Они ведь дают тебе сигнал о том, что к ним прикасаются." – он положил ладонь на её кисть. – чувствуешь?
Эделин замолчала и смотрела на их руки, – немного... – тихо сказала она.
Маркус сильнее сжал кисть, а затем обнял другой рукой плечо, пристально глядя на напарницу.
– Импульсы... не думала, что могу различать их. На кистях резкие и очень быстрые, на плечах длиннее и реже. Они, кажется, все разные...
Маркус попросил девушку закрыть глаза и начал из-за спины медленно касаться обеих рук, переходя к шее и плечам, надавливая то сильнее, то слабже. Переливами и гранями бесконечной симфонии по телу растекалась удивительная гамма сигналов. Никогда раньше Эделин не пыталась понять всю красоту и сложность системы, в которой находится её сознание - мир электронных импульсов, которые порождают эту новую музыку в её голове, раздражают и восхищают одновременно.
Она вновь повернулась к нему и посмотрела в глаза: "Маркус, а ты тоже чувствуешь это? "
– Я жив, пока живо моё сознание... Чувства в нашей голове, мы их не потеряем. Новое тело чувствует по-другому, но сигналы, как и раньше, все идут в мозг. Просто оно совершенно и тебе нужно начать понимать его великолепие. Ты видишь, что "Эхо" дала нам вечную жизнь в идеальном сосуде, – загорелся Маркус, – он не стареет, не болеет, он силен, его память огромна, мы как ангелы - бестелесны и всесильны. Так почему ты не можешь любить?
– Бестелесны, Маркус, именно. Мы не сможем общаться с другими людьми на равных, мы даже не можем поцеловать кого-то, потому что эти губы совсем не человеческие, в них сенсоров не больше, чем в руках.
– Смотри в зеркало, – Маркус указал на узкую зеркальную полоску, на стене, – смотри на нас и увидишь, что всё это по-настоящему. Чувства рождаются не в теле, а в нашем сознании. Главное – это мысли.
Эделин увидела в зеркале двух красивых молодых людей, ничем не похожих на бездушных машин.
– Посмотри, как ты великолепна. На это торжество эстетики.
Она наблюдала в зеркало за тем, как его рука, не касаясь, медленно ходит по изгибам её тела.
– Эди... Если бы я не стал биотом, мы бы никогда не встретились в Нью-Йорке.
– Маркус, ты это серьезно? – сначала с удивлением, а затем с надеждой посмотрела Эделин на совершенно правдоподобные глаза Маркуса, которые, разве что, были более спокойные, чем у человека. –
За окном горели огни города, на небе виднелась небольшая красноватая планета. Рука Маркуса медленно вошла в волосы напарницы.
Спустя год жизни в искусственном теле она впервые поцеловала настоящего человека. Не био-робота MRX, а страстного и живого человека с горячими и нежными губами. Она не знала, как на самом деле Маркус стал биотом. Ей было известно лишь то, что решение о наделении сотрудников биотическими телами принимается в самых высших инстанциях и повлиять на него невозможно.