Киноциклотека: Киберпанк

Совершив вылазку к вздымавшейся над окрестностями города смотровой площадке, откуда взору наблюдателя открывался непритязательный, но милый, уютно-живописный вид, и вернувшись обратно в воскресную уличную суету, две парочки, приятно проводившие время вместе, сошлись на том, что слегка устали. Подразумевалось, что теперь самое время перекусить где-нибудь, например, в гриль-баре «У Эрни», где Ника и его младшего брата Робби в дополнение к неизменным бургерам и жареной картошке ждали по паре бутылок светлого пива, а их спутниц Сюзи (подруга Ника) и Роуз (пассия Робби) – хорошо знакомый ассортимент коктейлей.

Со стороны эта четверка казалась органичной частью броуновского движения и веселого гвалта, имевших что-то общее с атмосферой рождественской ярмарки, несмотря на то, что на самом деле до Рождества было очень далеко: близился пик летнего сезона. Одета компания была соответствующе, а особо в мешанине из стандартных для Среднего Запада клетчатых рубашек, джинсовых брюк и солнцезащитных очков выделялись ярко-коричневые сапоги Роба. Оснащенные шпорами и черными кожаными вставками, сапоги имели залихватски ковбойский вид и вступали в симбиоз с револьвером Ника. Время от времени доставая Большого Джима, как он называл личную пушку, из-за игравшего роль тайной кобуры оттопыренного голенища, Ник развлекал спутников умением с ловкостью фокусника вертеть оружие в пальцах обеих рук.

– Видали, девочки, как Ник управляется с Большим Джимом? – гоготал Робби, краем глаза на всякий случай высматривая, не ошиваются ли поблизости копы.

А Ник с артистизмом кланялся и галантным жестом прикасался к полям своей темной шляпы, выглядевшей неопрятной и замызганной по сравнению с легкой светлой и чистенькой шляпой Роба. В то время как младший брат радовался за старшего, последний, как казалось со стороны, наслаждался ролью души компании и ее фронтмена.

Вечер предполагалось закрыть уединением пар в разных комнатах совместной жилплощади братьев-ковбоев, а оставшееся до возвращения домой время отдыхающие постановили скоротать в кинотеатрике «Эксельсиор». Расположенный в квартале от заведения Эрни, «Эксельсиор» настоятельно зазывал горожан посредством расклеенных там и сям свежих афиш нового фильма.

На афишах была изображена привлекательная, ладная, с вьющимися локонами брюнетка лет тридцати пяти в практичных брюках, куртке с короткими рукавами и спортивных ботинках; грация и женственность в ее облике витиевато сочетались с армейской подтянутостью и решительностью. Женщина возвышалась, будто бы переводя дух после каких-то передряг, над странными овальными предметами. Последние напоминали миндальные орехи размером с хорошего сторожевого пса и были прорезаны полосками пробивающегося изнутри света. На лице героини с глазами, устремленными в направлении правого угла афиши, где маячил край чего-то темного и массивного, тогда как весь объект ее напряженного внимания скрывался за кадром, отпечатались страх, волевой настрой и полная концентрация духовных и физических сил. Вся поза брюнетки выражала готовность вступить в смертельный бой. Правой рукой она сжимала массивную рукоять диковинного гибрида пулемета с огнеметом (пристальнее всех оружие разглядывал Ник), ремень которого был переброшен через плечо. Левая рука поддерживала взлохмаченную девочку – та с ногами взобралась на женщину, обвив руками ее шею, и в ужасе таращилась в том же направлении, в правый верхний угол плаката.

Робби с девушками безошибочно опознали воительницу – это была Рипли из вышедшего семью годами ранее фильма «Чужой», в котором молодая героиня оказалась единственным уцелевшим членом команды коммерческого звездолета, атакованной неведомым агрессивным организмом. Сюзи отозвалась о картине ни много ни мало как о «самом жутком киноопыте в своей жизни». Продолжение под названием «Чужие» сулило новые, приумноженные, если судить по названию, грани кошмара Рипли. Кроме того, получалось, что в этот кошмар был втянут еще и ребенок, вполне способный сойти за дочь героини. Девушки, моментально узревшие в Рипли и девочке что-то родственное и волнительное, выступили с инициативой посмотреть кино. Роб предложение поддержал сразу, а вот посерьезневшего Ника, самого возрастного и сурового во всей компании, пришлось уговаривать.

– Да наверняка сказки какие-нибудь глупые, – усомнился Ник, не видевший фильма-оригинала и вообще скептически относившийся к кинематографу как инструменту развлечения масс. – Чего там смотреть.

Но, в конце концов, Ник сдался натиску «молодежи», по-видимому, про себя одобрив предполагаемый «апперитив» к финалу уик-энда, а именно возможность в порядке апперитива к ночному секс-марафону вволю потискать Сюзи в пропахшей попкорном шумной темноте кинозала.

До сеанса оставались считанные минуты. Приобретя билеты в один из последних рядов и протопав в зал, уже заполненный на две трети, компания устроилась в удобных, несмотря на некоторую потертость и засаленность, зрительских креслах.

Кино с ходу захватило и мужскую, и женскую половины квартета. История измученной, но стойкой, как Жанна д'Арк, женщины-астронавта, после встречи с беспощадным монстром на борту космического судна «Ностромо» столкнувшейся с другим монстром в виде одновременно безликой и многоликой корпоративно-бюрократической гидры компании «Уэйланд-Ютани», не отпускала ни на минуту, разворачиваясь с динамизмом и драматизмом, достойными голливудских постановок самой высшей пробы. Вот выясняется, что связь с колонией землян-поселенцев на далекой неприветливой планете таинственно оборвалась, вот Рипли с вооруженным до зубов войсковым подразделением мчится в глубь Вселенной выяснить, в чем дело, и вот вместо толпы колонистов они находят лишь ту самую испуганную девочку с плаката. А дальше...

Ник поерзал, поднялся из кресла, протиснулся мимо товарищей и двинулся к выходу из кинозала. Робби и девушки с долей недоумения поглядели на него, однако вскоре переключились обратно на экранные перипетии. В это время отважная Рипли, дерзнув взять инициативу на себя, на бронемашине спешила на помощь попавшему в беду отряду десантников, один из которых, невротичный мужлан Хадсон, немногим ранее прилюдно подкатывал к героине, неуклюже прикрывая похабные пируэты своего либидо перечислением милитаристских игрушек, призванных обеспечить ей надежную защиту и заодно выполнить боевую задачу любой сложности.

Когда Ник по прошествии времени, которого с избытком хватило бы на поход в туалет или даже выкуренную сигарету, не вернулся в зал, Роб забеспокоился. Он шепнул на ухо Роуз, что поищет брата, и вышел, чертыхнувшись на вынужденную необходимость оторваться от киноповествования, интрига коего росла, как рейтинг президента Рейгана после покушения. Покуда Рипли сотоварищи вовсю готовились к отражению штурма затаившихся, а позже резко активизировавшихся хищных инсекторептилоидов, Робби подумал, что ему, быть может, тоже лучше подготовиться к какой-нибудь заварушке.

Опасения начали оправдываться сразу. Ни в туалете, ни в фойе кинотеатрика, ни снаружи у входа в здание, освещенного переливающимися огнями вывесок и уличных фонарей, Ника не было. Роб знал, что в состоянии аффекта его старший брат мог наломать дров, как это случалось пару раз со времен его возвращения из Вьетнама.

Полтора десятилетия назад Ник числился в составе одного из последних эшелонов, посланных дядей Сэмом в мятежный Индокитай сражаться с коммунистической заразой или с чем они там сражались. Хотя Ник очень не любил не то что живописать, а даже мало-мальски комментировать свои сайгонские приключения, всем было ясно, что дозу пороха вперемешку с дерьмом он в азиатских джунглях нюхнул изрядную. Друзья и родные просто были счастливы, что он вернулся живым и избежал ранений, не считая пары сотрясений мозга и еще какой-то пустяковой царапины, но скоро стало понятно, что обратно приехал не вполне тот Ник, которого они хорошо знали. Та бесславная война словно оставила глубокую зарубку в его душе и запустила в нее некий реагент, вызывавший внутри процесс, похожий на коррозию или кариес. Было бы преувеличением сказать, что вьетнамская мясорубка сделала Ника моральным инвалидом с атрофировавшейся способностью жить в обществе, как у иных его собратьев по оружию. И все же в поведении молодого человека произошла пугающая перемена. Беззаботный открытый парень, какие встречаются тысячами в любом городе любого штата и каким его помнили до армейской службы, временами превращался в кого-то другого. Он то представал оцепенелым, угрюмым аутистом, будто захваченным в плен невидимыми демонами прошлого, то разбушевавшимся Везувием исторгал из себя психические протуберанцы. Последнее, хотя и случалось довольно редко, делало Ника непредсказуемым и склонным к агрессивным выходкам. И если сейчас его затянуло в подобное состояние, ковбой мог представлять опасность для окружающих или для самого себя. Ведь при нем был Большой Джим.

Вспомнив о револьвере, Роб застонал от досады, густой и черной, как нефть, хлынувшая из потерпевшего крушение танкера. Ведь он в свое время уговаривал Ника не обзаводиться пушкой или хотя бы пореже таскать ее с собой, пряча в сапоге. Однако брат твердо стоял на своем праве истинного американца, наследника гордых романтических столпов фронтира и к тому же бывшего военного, проливавшего на чужбине кровь за страну, иметь оружие и пользоваться им в очерченных законом и здравым смыслом рамках. К тому же в последние пару лет, с тех пор, как в его жизнь вошла Сюзи, синусоида проявлений душевного дисбаланса Ника выровнялась, стала плавной, мягкой и спокойной, как морская волна в безоблачный день. Здравый смысл вроде как брал свое.

Роб так и не определился, в каком направлении ему выдвигаться на поиски, и решил спросить у девицы-кассирши, не заметила ли та высокого ковбойского вида парня в потертых джинсах и темной шляпе, выходившего из здания с четверть часа назад. Робби заглянул в окошко крошечной, как домашний аквариум, кассы кинотеатрика, но внутри никого не оказалось.

– Не меня ищешь?

Голос Ника за спиной заставил Роба подскочить с облегчением и страхом одновременно. Он резко обернулся и увидел перед собой брата. Хотя Ник усмехался, вид у него был чуть растерянный и взбудораженно-помятый, будто его только что подняла с постели пронзительная трель будильника. Он словно не вполне понимал, где находится и что предшествовало текущему моменту.

– С тобой все в порядке? – спросил Робби.

– Да... Вроде бы да.

– Ты куда делся? Где ты был?

Ник беспокойно замялся и ответил не сразу.

– Ну, знаешь... Меня как-то резко вышибло это место в фильме, где отряд бойцов попал в засаду и на них напали эти твари...

Говорил он медленно, с расстановкой, потупившись, с забегавшими глазами. Робу были знакомы этот взгляд, эта мимика, это выражение лица. Такие же глаза и физиономия у Ника были, когда он отметелил одного языкастого молодца в бильярдной года четыре назад. Самому ему, правда, от души наваляли дружки того парня, зато все обошлось без вмешательства полиции.

– Вот почти так же мы угодили в засаду под Сайгоном, – мрачно продолжал Ник. – Сунулись на территорию какого-то заброшенного завода. Территория была, как нам сообщили, зачищена. Завод казался пустым. Но потом вдруг откуда-то повылезали вьетконговцы и накрыли нас. Прямо как эти вот чудища из кино, они отделились от стен и налетели со всех сторон. Их было так же много, и мы ровно так же не знали, что делать. Мы просто орали и палили, палили и орали... Ноги унесло только семь человек из целой роты. Эти ребята, которых мы только что видели на экране, были до чертиков, до зубной боли похожи на нас, и я... В общем, я не выдержал и психанул, и выскочил на улицу, и прошелся по кварталу, чтобы успокоить нервы. Но теперь все в норме.

– Я от тебя не слышал эту историю, – сказал Роб.

– И никто не слышал, – криво усмехнулся Ник. – Впервые рассказываю тебе.

Роб пристально посмотрел на него:

– Ты что-то... сделал?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Я же говорю, все в порядке.

– А где Большой Джим?

Вопрос, кажется, озадачил Ника. Мгновение-другое спустя, впрочем, он показал брату оружие.

– Он там же, где и всегда, братишка, – засмеялся Ник и крутанул револьвер на указательном пальце. – Со мной. Пора тебе усвоить, что для меня это не столько оружие, сколько внешний инструмент. Аксессуар. С ним как-то спокойнее.

Робби вздохнул и сжал губы, потом выдавил улыбку.

– Кажется, не помешает промочить горло, – сказал он.

– Пожалуй, – согласился Ник.

– Но там еще идет фильм. И там Сюзи с Роуз.

– Тогда надо досмотреть. А после киношки – выпьем чуток и домой с девочками.

– Ты уверен, что не хочешь пойти сразу?

– Уверен. А что?

– Ничего. Пойдем внутрь, – сказал Роб и похлопал брата по плечу.

«Чужие» придуманы, сняты и смонтированы так, что даже пропустив середину, можно досмотреть фильм и в общих чертах сообразить, что было пропущено. Когда братья вернулись в зал и заняли места рядом с подругами, которые не стали делать проблемы из отлучки своих кавалеров, обоим быстро стало ясно, что бóльшая часть личного состава человеческого десанта истреблена внеземными рептилоидами и бремя основного конфликта, предвосхищенного диспозицией афиши, окончательно легло на плечи Рипли.

Мужественная героиня вступала в финальную конфронтацию с королевой Чужих, гигантской плодовитой самкой и предводительницей монстров планеты – вот кто скрывался за рамкой афиши, притягивая к себе полные испуга и напряжения взгляды. То была эпичная, вся из саспенса и экшна, дуэль двух матерей, двух огнестойких феминистских характеров. Каждый из них, подумалось Робу, имел свою правду и свои причины до упора, до кровавых аккордов, до окончательного решения стоящего ребром вопроса биться за собственную команду и за весь свой биологический вид.

Четверка досмотрела кино и вместе с хлынувшей наружу зрительской массой покинула кинотеатр. Все были впечатлены, удовлетворены и немного утомлены восхитительной, волнующей и грандиозной историей, все обсуждали ее повороты, трюки и детали по дороге в бар.

Только там, в баре, Ника арестовали. Когда на него надевали наручники, Ник уверял девушек и брата, что это какая-то ошибка. В голове Робби мелькнула мысль, что после недавнего разговора с братом за стенами «Эксельсиора» все-таки стоило, непременно надо было проверить, сколько зарядов осталось в барабане Большого Джима.

Следующим утром в городской газете в рубрике «Новость последнего часа» вышла краткая заметка с заголовком «Ветеран Вьетнама совершает немотивированное убийство» и обещанием подробнее рассказать о трагедии в ближайшем номере. В дневном радиоэфире о случае с застреленным неподалеку от кинотеатра прохожем, выходце из Юго-Восточной Азии, эмоционально поведали в новостях ведущей станции штата. Вечером же маститый консультант-психолог, приглашенный в студию крупного общенационального телеканала, на примере случившегося изложил, насколько позволял поверхностный формат ток-шоу, свою концепцию того, как отдельные произведения кинематографа могут подталкивать людей с расшатанной психикой к достойным сожаления деяниям с непоправимыми последствиями.