Глава 4: Распределение
21 июня, 9:00, улей, комната Альбины.
Сирена. Она бьет по ушам, заставляя тело вздрагивать. Обычно рев такой сирены означал чрезвычайную ситуацию, которые бывают довольно редко, но на побережье, где живут подруги, бывают наводнения, а последнее наводнение было в 2121 году, тогда жителям первых этажей пришлось переселиться на этажи повыше. Но сегодня не менее чрезвычайная ситуация — распределение. Альбина приподнялась, потерла глаза и принялась слушать объявление, которое вопило на каждом этаже.
— Внимание всем шестнадцатилетним и тем, кто сдал заключительный экзамен, в вашем распоряжении есть 7 часов, чтобы собраться и прибыть в 16:00 на центральную площадь. Подростки, которых ждет распределение, должны будут занять первые ряды, остальные, желающие посмотреть церемонию, занимают задние ряды. Одежда — парадная. Данное сообщение будет повторяться каждый час, — и снова жуткий рев сирены.
— Могли бы и позже сообщить это, — закатив глаза, Альбина плюхнулась на подушку и закрыла руками глаза. Спать уже не хотелось. Да и не вышло бы, потому что в дверь уже барабанила Инн. Открыв дверь подруге, та с закрытыми глазами направилась к кровати и солдатиком рухнула на кровать.
— Так, ты, я тоже не хочу спать, но это не значит, что мне теперь надо выгонять тебя из своей постели, — ударяя лежащую Инн ногой, произнесла Альбина.
— Ай, больно, — тявкнула Инн, не двигаясь с места.
— Подвинься хотя бы.
Альбина легла рядом с подругой и уставилась в стену, как будто в первый раз ее видела, точнее, в последний. Альбина украсила ее рисунком дерева, который нарисовала углем, к веткам она прилепила пейзажи и портреты.
Вся ее комната — это один сплошной рисунок. Например, над ее кроватью красовалась карта мира. На каждом материке Альбина нарисовала символ, который у нее ассоциировался с классом: на Австралии был нарисован воющий волк в полумесяце; на Евразии расположились два символа, на восточной части изображены два профиля человека, один был ярко выражен, второй же еле заметен; а на западной части расположилась корона; на Северной Америке — книга, а на южной — переплетающиеся руки; на Африке Альбина изобразила обнимающихся детей, тем самым символизируя родную общину.
Возможно придется все это добро смывать, неизвестно, как Аргус на это отреагирует.
— Инн, как думаешь, стоит ли оттирать стены от рисунков?
— Мне будет жалко это делать, но Аргусу думаю все равно, здесь же нет пропаганды незаконных действий, так что оставь, — обнадежила подругу Инн.
— Я бы не отказалась пойти на плантацию, если честно, отвлеклась бы от грустных мыслей.
— Ты чего, упускать такой день? Мы успеем сходить на пляж, но сначала надо собрать рюкзак, мне столько всего надо поместить туда, ой, еще моя гитара, не представляю как я все унесу, наверное мне понадобится часа два точно, а потом можно уже идти, да, — сказала Инн, жестикулируя.
Девушки пролежали так до следующего объявления, которое ничем не отличалось от предыдущего. Понежившись в кровати еще пару минут, подруги наконец встали и начали собираться на завтрак.
10:30 ; пункт питания ; 5,5 часов до распределения.
Атмосфера в столовой такая же, какая была во время заключительного экзамена. На всех и лица не было, потому что это последний их завтрак здесь. На обед многие не придут, они будут заняты сбором вещей. Завтра эти дети станут членами фракций.
Складывается ощущение, что многие пришли просто проститься с этим местом, а не позавтракать, потому что многие тарелки остались нетронутыми. Появлялась зависть к детям, которых распределение коснется еще не скоро. В памяти подростков навсегда останется утренний аромат овсяной каши, вкус куриного бульона на обед и жесткого мяса на ужин. А оповещение все повторяется, портя домашнюю атмосферу. Казалось, что сама природа прощается с детьми, которые уходят во взрослую жизнь. С утра тучи заполонили небо, и столовая погрузилась во мрак. Возможно близилась гроза. Альбине хотелось так и сидеть там до самой церемонии и смотреть в окно на погодные условия. Даже Инн выглядела задумчиво, она облокотилась на руку и смотрела в никуда.
13:00 ; улей ; комната Инн ; 3 часа до распределения.
Инн складывала последние вещи в рюкзак, ее взгляд остановился на чем-то черном, это что-то было в каком-то пакете, Альбина подняла бровь и спросила:
— Что это?
— Уголь с костра.
— С какого костра? — нахмурившись спросила Альбина.
— С последнего костра на музыкальном кружке.
— О господи, что же ты взяла в помять обо мне? Может одну зефиринку из того проклятого унитаза? — с раздражением спросила Альбина. Ей казалось это глупым занятием. Альбина привыкла зарисовывать важные моменты ее жизни, а не брать с того места какой-нибудь мусор и называть это «памятью».
"Это выглядит, как будто она важничает", — подумала Альбина, все еще рассматривая этот уголь, который, как оказался, находился не в пакете, а был заклеен скотчем.
— В память о тебе у меня все, что ты мне дарила. Все, дай сюда.
Дождь бил по стеклам, а сирена по ушам. Собрав все свои вещи, девушки в последний раз прошлись по улью, по своим комнатам, по плантации, по побережью и, конечно, по столовой. С каждым местом у них всплывали воспоминания. Остановившись у воды, девушки посмотрели друг на друга. Будто мысленно переговорив, они бросили свои вещи, стянули с себя одежду, и, взявшись за руки, побежали к воде.
16:00 ; центральная площадь ; 0 часов до распределения.
Вот и все. Настало время распределения. Подростков забирали сразу с площади, поэтому явиться на нее было необходимо сразу со своими вещами, на время проведения церемонии, подростки должны были сложить их в специально отведенное для этого место — рядом с автобусами, на которых они отправятся к аэродрому, с него они полетят в свои новые дома.
Подруги пришли на площадь вовремя. Они были в серых платьях до колен. Инн тащила с собой, рюкзак со всякой мелочью, сумку с одеждой и, конечно же, новую гитару. Альбина же взяла даже не все рисунки — только любимые и, на ее взгляд, самые удачные. При ней была сумка с одеждой и рюкзак со всякой ерундой, в нем еще лежала папка с рисунками и скетчбук.
Девушки отнесли свои вещи на место и встали вместе со своими сверстниками в первый ряд. Через пять минут началась церемония распределения…
В толпе царило невероятное напряжение, кто-то, еще не узнав свой класс, уже принялся рыдать, но Альбина еще держалась. Одна Инн стояла как будто это обычный день на плантации, постоянно толкая подругу и подшучивая над всеми, кто как-то выделялся из толпы, но Альбина ничего слышала, она была в состоянии шока, наверно поэтому ее глаза пока что оставались сухими.
Робот-распределитель начал:
— Джеймс Кортни.
Юноша вышел из толпы под овации. Робот продолжил:
— Традиционалисты.
Джеймс улыбнулся и встал обратно в толпу сверстников.
— Тео Фрэнсис — интроверты.
— Евгения Гурье — идеалисты.
— Эмилия Бассетт — гедонисты.
Распределение пошло полным ходом.
16:15.
Распределение прошли уже человек пятьдесят. С каждым объявлением новой фамилии, у Альбины замирало сердце. Называется следующая фамилия и тут, со стороны входа на площадь, медленно вошел подросток, пройдя практически в самый центр участка, куда выходили по одному распределяемые. Это был Дима. Человек, чью фамилию только что назвали, встал в ступор, как похоже и сам Дмитрий — он стоял, всматривался в толпу, оглядывался. Тут его взгляд остановился на роботе-распределителе и потерянный подросток произнес:
— Эм-м, это, а куда?
Тут Инн, очень громко смеясь, выкрикнула:
— Диман, сюда!
— А… — потерянный направился в сторону Инн.
Робот-распределитель сопровождал все это действия пристальным взглядам — ни слова ни сказав, он наблюдал за Дмитрием, будто ему было интересно, чем всё кончится.
Эта ситуация развеселила всю площадь, даже Альбина на секунду вырвалась из состояния шока.
— Ты чего?! — до сих пор смеясь, прошептала Инн.
— А, да я проспал похоже.
Инн засмеялась еще сильнее, а на Альбине уже начала появляться улыбка.
— Как можно проспать распределение?! — продолжала Инн шепотом.
— Ну мне спать хотелось.
— А вещи-то твои где?
— А, да мне ничего не надо особо…
— Даже подарки которые, ты просил на дни рождения все эти годы?
— А, да я не просил ничего, — смущенно продолжал отвечать Дима на допрос Инн.
— Чего?! — если это еще и был шепот, то очень громкий.
— Да я в общем-то и не знал, где просить, — очень смущенно ответил Дима.
Тут смех даже не смогла удержать Альбина, но в этот момент робот-распределитель произнес:
— Инн Винтерс.
Сердце Альбины, казалось, забилось со скоростью тысяча ударов в минуту, девушка тут же забыла про нелепое появление Димы.
— Боже, кажется, я не переживу этот день, — думала про себя Альбина.
Инн вышла в центр площадки, до сих пор смеясь с предшествующего события, похоже распределение ее совершенно не тревожило.
— Идеалисты. — прозвучало механическим голосом робота.
Это слово прозвучало в ушах Альбины, как приговор. Она понимала, что уж куда точно ей не попасть, так это к идеалистам.
С улыбкой до ушей, Инн вернулась к подруге.
— «Идеалисты», вот это да, сама не ожидала если честно.
По щекам Альбины потекли слезы.
— Что ты такая веселая?! Ты же знаешь, я всегда их презирала, мне туда точно не попасть.
Выражение лица Инн резко изменилось — она вспомнила, как часто Альбина говорила, особенно в последнее время, что идеалисты ей омерзительны. Инн подошла к подруге и обняла ее со словами:
— Не загадывай заранее, я тоже не думала, что попаду к ним, — пытаясь подбодрить Альбину Инн, но она, к своему сожалению, услышала в этих словах неискренность, как будто Инн наконец осознала, что они с Альбиной очень разные, и что Альбине действительно никогда не бывать с идеалистами.
В этот самый момент, робот-распределитель, произнес:
— Альбина Хармон.
Тут в Альбинино сердце как будто вонзили тупой нож. Она вновь впала в состояние шока. С заплаканными глазами, девушка вышла из толпы и дошла до нужного места.
Сердце бешено стучало, в горле пересохло, в голове одна мысль: «Одно слово решит мою судьбу, просто одно слово». Альбина была готова взять назад все слова сказанные ей в адрес Идеалистов, лишь бы попасть именно туда.
— Гедонисты.
Что-то внутри девушки рухнуло. Грудь затеснило, нет сил дышать. «Вот и все» — прозвучало в голове у Альбины. Она сама не заметила как оказалось в толпе рядом с подругой, все вокруг плыло из-за слез. В размытом пятне своего обзора, сквозь слезы, Альбина увидела лицо Инн, и тут же у нее началась истерика.
Инн тоже не могла сдерживать слезы. Она взяла подругу за руку и вывела из толпы. Рыдая, они уселись на траву в стороне от всей церемонии, где продолжалось распределение.
— Я никогда тебя не забуду! — захлебываясь в слезах, выдавила из себя Инн.
— Это не успокаивает, ты понимаешь, все, это наши последние полчаса вместе, а может и меньше.
— Во всяком случае, у нас было много хорошего.
— Вспоминаю последние дни и… — Альбина не смогла договорить — из-за нахлынувших воспоминаний, она разрыдалась еще сильнее.
Еще двадцать минут подруги просидели на траве, на том самом месте. За это время они успели очень мало друг другу сказать из-за слез и кома в горле. Казалось бы, только они начали успокаиваться, как с площади объявили погрузку в автобусы — распределение подошло к концу.
Девушки поднялись и смиренно пошли за своими вещами, взяв их, они направились к своим автобусам. Автобусы гедонистов и идеалистов стояли рядом. Вокруг кружили дроны с камерами, так что если кто-нибудь сел не в свой транспорт, Аргус быстро бы это заметил, рисковать не было смысла.
Инн и Альбина остановились между двумя автобусами — автобусом на котором предстояло ехать Инн, и автобусом Альбины. Девушки посмотрели друг на друга, бросили сумки и обнялись в последний раз. Собирался дождь и роботы стали поторапливать подростков.
Этот момент настал — подруги поняли, что пора отпускать друг друга. Со слезами на глазах они подняли свои вещи и посмотрев друг другу в глаза в последний раз, принялись загружать сумки в багажное отделение.
Альбина залетела в автобус, поспешив занять место рядом с окном, чтобы в соседнем автобусе найти Инн. В этот момент сорвался дождь. Альбина все искала глазами Инн, но не могла ее найти. Капли на стекле и слезы ухудшали обзор на соседний автобус. Попытки отыскать подругу так и не увенчались успехом. Соседний автобус поехал…