Глава тринадцатая
Нам пришлось разделиться. Отстой.
Обстоятельства заставили нас оказаться в ловушке, где с одной стороны были полицейские, которые легко могли предпринять какие-то меры за наше проникновение со взломом, а с другой – злые и агрессивные собаки, хозяином которых мог быть такой же неуравновешенный человек, потому что адекватный человек вряд ли стал бы обитать в каком-то подвале под главной улицей Казани и держать при себе милых и добрых животных. Аккуратно спустившись по полуразрушенной лестнице, мы очутились в каком-то подвале. Бутылки и мусор под ногами говорили, что тут когда-то были люди. Значит, отсюда можно выбраться наружу. Это если не думать, что люди, оказавшиеся здесь, тоже спускались по той лестнице. Когда Родион последним из нас спустился в темный коридор, мы хорошо стали слышать собачий рёв, которые мог доноситься только из самого коридора подземной галереи. Мы преодолели очередной поворот коридора, который был просто завален строительным мусором и обвалившимися кирпичами, из-за чего передвигаться по нему можно было только быстрыми шагами, внимательно светя себе под ноги фонариком и обходя преграды.
- Куда теперь? – Матвей осветил два коридора, на которые разделялся тот коридор, по которому мы до этого шли.
- Кому что подсказывает интуиция?
- Направо, - уверенно произнес Лео и, ускорив шаг, направился по правому коридору. Нам оставалось только следовать за ним. Надеюсь, он знает, куда идти.
Буквально через пару метров раздавшийся выстрел заставил нас остановиться. Стреляли где-то сверху. Похоже, мы сейчас шли под основной широкой частью галереи. Я тяжело сглотнула и посмотрела на остальных. Никто не произнес ни слова, но скорость нашего передвижения заметно ускорилась. Это коридор был менее захламлен, и мы почти бежали, держась близко друг к другу. Звук выстрела продолжал эхом звучать в моей голове. Это полицейские могли выстрелить в тех собак, потому что те начали на них нападать. Это мог и хозяин собак выстрелить в одного из полицейских за то, что те решили спуститься не вовремя. Тогда во втором случае, собаки могли учуять нас и сейчас идти по нашего следу. И тогда вряд ли стоить надеяться, что у хозяина в запасе была только одна пуля или что собаки не в состоянии загрызть нас заживо. От появившейся кровавой картины в голове я на мгновение потеряла внимательность и не заметила гвоздя, торчащего острым концом вверх из старой доски. Из-за быстрого шага большую часть веса я переносила на переднюю часть стопы. Поэтому наступив на доску, я почувствовала, как гвоздь мгновенно проткнул мне правый кроссовок и вошел в стопу в середине передней части. Первое мгновение мне даже не было сильно больно. Наверное, адреналин в крови позволяет чувствовать детали, но притупляет боль в начале. По инерции я попыталась сделать следующий шаг, но, когда попыталась опереться правой ногой, в глазах заиграли звезды. Гвоздь каким-то образом остался в моей ноге и когда я попыталась наступить этой ногой, он еще глубже вошел в ногу. Пришлось резко остановиться, левая рука по-прежнему держала фонарик, а правой я пыталась ухватиться за стену, однако она оказалась дальше, чем я могла бы достать.
- Черт! - от падения меня спас Родион, подхватив за талию.
Лидия обернулась на мой голос.
- Что с тобой? – Матвей и Лео тоже остановились.
- Наступила на гвоздь.
- Идти можешь? – спросил Родион, пытаясь разглядеть ногу, которую я не могла поставить на землю.
- Он все еще там, да? – спросила я Лидию, которая светила фонариком на мои ноги.
Ничего не сказав, она подняла на меня свой взгляд. Её молчание было утвердительным ответом на мой вопрос.
- Можешь его достать? – повернулась к Родиону.
- Оперись на стену, - он помог мне сделать несколько шагов в сторону, чтобы я могла прислониться к холодной кирпичной стене. Парень опустился на одно колено и теперь осматривал мою правую ногу в кроссовке.
- Только не кричи, - я кивнула, - насчет раз, два
Трёх уже не было, потому что этот придур... Родион уже на «два» резко выдернул гвоздь из моей ноги. В глазах потемнело еще сильнее, чем когда я пыталась наступить раненной ногой в первый раз.
- Ты как?
- В порядке, - через боль проговорила я. Но у нас не было времени на это, потому что мне показалось, что я слышу собачий лай с той стороны, откуда мы пришли, - надо спешить.
- Ты точно можешь идти? – обеспокоенно спросил Матвей.
- Справлюсь. Я слышу собак, нужно быстрее искать лестницу наверх.
Теперь я могла разве что идти быстрым шагом, о беге не было и речи. Родион помогал мне идти, поддерживая меня за талию. Сама я бы шла еще медленнее. За очередным поворот, до которого мы добрались гораздо медленнее благодаря мне, была лестница. Но это было нормальная лестница, не разрушенная, обычная кирпичная, и вела она и вниз, и вверх. Лео, идущий первым, направился вверх по ней. Правильное решение. Если так посмотреть, то сейчас мы находились примерно на два этажа ниже поверхности города. Нужно просто подняться где-то на два этажа, и мы сможем выбраться на улицу, хотя бы через какое-нибудь окно. Лишь бы на солнечный свет, потому что темноту уже сложно выдерживать. Однако наверх лестница поднималась только на один этаж. Выше она не вела. Поднявшись по ней, мы оказались в практически таком же коридоре. Кирпичные стены и темнота, никакого света или окон. Правда тут можно было заметить дверные проёмы с одной стороны. Некоторые комнаты были закрыты дверьми, там, где дверей не было можно мельком заметить заброшенные комнаты. В одной я даже успела заметить железную кровать. Это было похоже на какую-то заброшенную старую больницу, хотя больницы обычно под землей не делают и в палатах всегда есть окна. Собачий лай стал громче. Кажется, они были в коридоре, заканчивающимся лестницей, по которой мы только что поднялись. Когда ребята оглянулись в нашу сторону, я увидела в них волнение и страх.
- Не оглядывайтесь, мы догоним, - сказал им Родион и прибавил ходу, чтобы ребята тоже ускорились. Коридор поворачивал влево, но никаких признаком лестницы наверх или даже окон не было видно. Я чувствовала себя ужасно потому, что была для них только лишним грузом, из-за которого они могли погибнуть.
Я потянулась к заднему карману джинс за конвертом.
- Забери его, - протянула письмо отца Родиону, - и рюкзак, устройство там. В письме может быть сказано, что с ним делать или как отключить.
- Ты, наверное, шутишь? – спросил Родион, не сбавляя шагу, а лишь усилив хватку на моей спине, мне оставалось только поспевать за ним, хотя нога продолжала болезненно пульсировать.
Вместо ответа на его вопрос я попыталась положить письмо в карман его ветровки. Он вырвал письмо из моих рук.
- Я беру письмо, но мы продолжаем выбираться отсюда. Мы тебя не бросим, ‑ пройдя еще один поворот, я увидела, что мы отстали от ребят метров на 15, - я тебя не брошу. Ты справишься. Осталось немного.
Тон, которым было этого сказано, не давал что-то возразить, поэтому я постаралась не обращать внимание на боль и быстрее переставлять ноги еще быстрее. Когда собачий лай стал слышаться позади за поворотом, мне стало по-настоящему страшно. Сердце застучало так, словно хотело вырваться из груди. Свернув вправо, я увидела, что этот коридор заканчивался лестницей, которая было освещена солнечным светом. Ребята почти добрались до неё, но нам до нее нужно было бежать еще метров 20. «Мы не успеем» - пронеслось в моей голове. Когда я услышала за спиной за поворотом чей-то кашель, добавившийся к собачьему лаю с того же направления, Родион неожиданно потянул меня в одну из комнат с правой стороны коридора. В ней не было ничего, чем можно было бы защищаться, но в дальнем углу комнаты был небольшой проем через кирпичную стену в другое помещение. Мы молча прошли через него и оказались в комнате, почти такой же, что и первая. Но лучше рассмотреть помещение я не успела, так как Родион выключил наши фонарики, и мы встали, прислонившись в стене около этого проема, пытаясь заставить сердце биться не так громко. Мы уже не шли, поэтому парень больше не держал меня на случай падения, и я стояла, спиной ощущая холодную стену. Пульсирующая боль в ноге, колотящееся сердце и становящийся все громче собачий лай, накладывались друг на друга. Никогда не думала, что умру в таком раннем возрасте. Мысли в голове напоминали рой пчел. Надеюсь, ребята успели выбраться. Родиону следовало меня оставить. Если нас схватят, надо попытаться уничтожить устройство Лапласа, чтобы оно не попало в чужие руки. Когда собаки почти дошли до того места в коридоре, напротив которого находилась комната позади нас, я почувствовала прикосновение к руке. Холод жесткой кирпичной стены был полной противоположностью теплу пальцев Родиона. Я закрыла глаза, сконцентрировавшись на этом приятном чувстве, которое начинало разливаться через руку по всему телу. Когда очень близко послышались шаги, я перестала дышать и лишь крепче сжала руку парня, и он сжал ее в ответ. Вновь вдохнуть воздух у меня получилось только когда шаги стали отдаляться, а собачий вой – утихать. Все то время, когда я еще слышала собак через проем, я была сконцентрирована на легких поглаживающих движениях моей руки рукой парня. Если он хотел таким образом меня успокоить, тогда у него это получилось. За пару минут мое сбитое дыхание стало ровнее и даже боль в ноге как будто поутихла. Со стороны коридора звучала только тишина.
- Ты как? – шепотом спросил Родион, повернувшись ко мне, все еще держа за руку.
- Вроде нормально. А ты? – без включенных фонариков было слишком темно, чтобы увидеть его глаза или даже силуэт. Единственное, что говорило о том, что я тут не одна – тепло его руки в моей.
- Если бы кто-то неделю назад сказал мне, что так я буду проводить свои выходные, я бы точно не поверил, - он еще пытается шутить, - давай надо убираться отсюда.
- Как думаешь, ребята успели выбраться?
- Успели, - мгновенно ответил парень, - должны были успеть.
Родион включил свой фонарик и стал им светить в сторону выхода из этой комнаты.
- Посмотри, - остановила его я, освещая фонариков противоположную часть комнаты, в которой мы находились.
На потолке в углу было что-то похожее на люк, который бывает для выхода на крышу, а на стене находилась вертикальная железная лестница, напоминающая пожарную лестницу на наружных стенах жилых домах.
- Там нет замка, - сделала пару шагов к этому люку. Не отпуская моей руки, Родион пошел за мной. «Вот бы так держать его за руку всю жизнь» - промелькнуло в моей голове. Какая глупость! О чем только думает сейчас мой мозг.
Первый лестничный выступ находился примерно на уровне моей груди. Достаточно высоко.
- Я поднимусь и проверю что там, - Родион отпустил мою руку, сжав ее напоследок, - стой здесь.
- Как будто я могу куда-то уйти отсюда, - ответила я ему тихо, надеясь, что он не услышит.
- Я всё слышал, - сказал Родион, когда уже преодолел пару ступенек. Улыбка сама собой появилась на лице.
Пока парень поднимался по лестнице я пыталась не смотреть в сторону темного проема, за которым скрывался коридор. Пожалуйста, пусть за этим люком будет выход. Теперь мне совсем не хочется возвращаться в тот коридор, из которого убрался человек с собакой, потому что мне всё еще кажется, что он может где-то там поджидать. Родион быстро поднялся до потолка и теперь пытался открыть люк. Наверное, из-за того, что им почти не пользовались, он уже заржавел и с трудом открывался. Услышав скрип, я перевела фонарик в сторону Родиона. Откинув люк, он впустил в это комнату солнечный свет.
-Вроде чисто, можно подниматься, - парень спрыгнул с лестницы, оказавшись на одном уровне со мной, - Сможешь сама подняться?
- Конечно, - окинула взглядом первые прутья лестницы. Самое сложно – забрать на них.
После моих трех неудачных попыток-прыжков забраться ногами наверх, повиснув на руках, я повернулась к Родиону, который стоял чуть в стороне и пытался всеми сила сдержаться от того, чтобы не засмеяться.
- Тебе весело, да?
- Очень, - искренне произнес он, - Ты продолжай, мне интересно, чем все это закончится.
Кажется, я поняла, чего он добивается. Но я не собиралась просить у него помощи, это уже дело принципа. Пусть дальше смеется надо мной. Я поднимусь на эту чертову лестницу сама, без его глупой помощи. И даже боль в правой ноге, которую я почти перестала замечать, мне не помешает. Я снова подпрыгнула и ухватилась за одну из более верхних ступеней. Так, все хорошо, у меня почти получилось, нужно просто забраться ногами на нижнюю ступень. Однако мои попытки подтянуться закончились довольно плачевно. Я снова оказалась на полу. Правая рука болезненно запульсировала. Переместив ее под тот солнечный свет, что падал сверху, я увидела царапину под мизинцем, идущую почти до запястья. Когда я попыталась сжать ладонь, боль усилилась и несколько капель крови упали мне под ноги.
- Вот блин, - кажется поцарапалась об удерживающую балку.
- Что там у тебя? – Родион попытался несильно схватить меня за руку.
- Ничего, - выдернула руку и приготовилась еще раз прыгнуть наверх, пытаясь не думать о том, что придется повиснуть на руке, с которой сейчас стекают капли крови и на которую волнами накатывала тупая боль.
В этот раз мне удалось подпрыгнуть выше и практически сразу встать ногами на одну из ступеней. Наверное, дело было в том, что в этот раз Родион помог мне, придав больший импульс. Точно, дело было именно в этом.
Когда мы оба выбрались с той жуткой и темной комнаты в такую же по окружающим предметам, но освещаемую дневным солнечным светом, даже дышать стало легче. В этом помещении было три окна, два из которых были почти полностью без стекол, только на краях были какие-то его части. Люк, из которого мы выбрались, располагался в углу комнаты около одного из окон.
- Просить других о помощи – это нормально. Это вовсе не делает тебя слабой, - Родион закрыл люк, на всякий случай, положил на него несколько кирпичей, чтобы им больше не могли воспользоваться, и посмотрел на меня. Мне показалось, что моим поведением я его обидела, но я вовсе не хотела этого.
- Я... - слова куда-то исчезли, наверное, в первый раз в жизни, не знала, что ему ответить, - Ты прав, прости.
- Всё нормально, - он легонько, по-дружески, ударил меня в плечо своим плечом, - что с твоей рукой?
- Ничего, - я осмелилась поднять на него взгляд, - ничего серьезного. Правда. Нужно найди выход отсюда.
Выбравшись из комнаты, мы стали проверять все направления, надеясь отыскать выход отсюда на улицу, на свежий воздух.
- Можно кое-что спросить? – обернулся Родион, когда, проверив один конец коридора, где был тупик, мы направились в противоположный.
Однако ответить я не успела, потому что у парня в кармане завибрировал телефон. Точно! Как мы сразу не подумали позвонить ребятам.
- Да, - облегченно выдохнул Родион в трубку, а потом взглянул на меня, - мы в порядке... Что с твоим телефоном?
Последний вопрос был предназначен мне. Я потянулась за устройством в карман.
- Разрядился.
- Просто разрядился... Ладно, передам... Нет, поезжайте домой. Нам нужно еще заехать в травмпункт...Да, я помню...Просто не уверен, будет ли это правильно... Точно?.. Хорошо. Приедем сразу, как сможем.
- Ну что там? Где они? Они в порядке? Как Лидия? Лео с ними? – на Родиона посыпались вопросы, как только он убрал телефон от уха.
- Да, они все уже на улице. И Лидия просила передать, - он выдержал небольшую паузу, - если ты еще раз чуть не умрешь, и не будешь отвечать на звонки, она сама тебя убьет, и меня заодно.
Я засмеялась.
- Это очень в её стиле.
- Идём, хочу поскорее выбраться отсюда.
Я полностью разделяла мысли Родиона, поэтому поспешила за ним. Поспешила на столько, на сколько позволяла нога, вновь заболевшая сильнее. Наверное, страх перед лицом смерти немного притупил боль и позволил выбраться из тех подвальных коридоров, однако теперь адреналину вырабатываться было не за счет чего. И ладно, боль я потерплю, это лучше, чем снова убегать от преследования злых собак и человека с пистолетом.
***
- Я почти уверена, что там ничего серьезного. Нужно было сразу поехать домой, я бы обработала антисептиком и все бы само зажило.
Мы подходили ко входу здания, над которым висели зеленые буквы, складываясь в «ТРАВМПУНКТ». Из того здания над подземной галерей мы с Родионом выбрались довольно быстро, как мне показалось. В конце коридора, спустя несколько его поворотов, было прямой проход на улицу. Хотя если быть точнее, кто-то давно насквозь проломил кирпичную стену, соединив снесенную часть здания, от которого остался фундамент, с той частью, которая еще сохранилась. Оттуда мы за две минуты добрались до улицы чуть ниже Баумана, пройдя через небольшую стройку. К счастью, в такое время там никого не оказалось. Находясь сейчас на этой улице, возле закрытых магазинов, я бы в жизни не подумала, что тут есть проход в подземную часть главной улицы Казани. Как сказал Родион, буквально в четырехстах метрах по этой улице есть травмпункт, в котором работает, или работала, его тётя.
- Неужто ты врачей боишься? – насмешливо спросил парень, пропуская через открытую дверь.
- Вовсе нет. Просто я не считаю это необходимым. Есть дела и поважнее.
- Первым делом здоровье, остальное потом.
- У меня даже полиса с собой нет, только паспорт. И я вообще прописана в другом городе. Меня тут не примут. Пошли отсюда, - я уже развернулась, но Родион лишь покачал головой, не пытаясь скрыть своей улыбки на лице. Интересно, это нормально - улыбаться через такое короткое время после того, что с нами произошло?
Парень оставил меня сидеть на одной из скамеек под информационным стендом, а сам подошел к окну регистратуры. Часть меня надеялась, что его сейчас пошлют и мы поедем к ребятам домой. Нет, не домой. На квартиру, которую мы на неделю здесь сняли. Мой настоящий дом в Санкт-Петербурге сейчас пустует. Наверняка там сейчас сплошной бардак, устроенный во время поисков демона Лапласа, который сейчас находился в рюкзаке у меня за спиной. Интересно, где сейчас папа. Надеюсь, хотя бы мама с Глебом в безопасности. В памяти стали проноситься моменты прошлого, где мы были всей семьей. Вместе.
Я почувствовала, как на руку попало что-то мокрое. Так! Сейчас не время и уж точно не место раскисать и пускать слезы. Надо помочь родителям снова увидеться и вернуться домой.
- Яра, - услышала, как будто через плотный купол вокруг себя, а потом немного громче, - Яра!
Пытаясь незаметно вытереть слезы, я подняла голову.
- Идем, сейчас тебя посмотрят, - он кивнул в сторону женщину в белом халате, которая скрылась за одной из дверей, - я подожду тебя здесь. Всё будет хорошо.
- Где же ты так, милая, умудрилась?
Женщина, хотя я бы не дала ей больше 30 лет, что осматривала меня была очень красивой. Её голубые глаза, что показались мне почему-то знакомыми, красиво сочетались с блондинистыми волосами и молодили её. Хотя я успела заметить небольшие морщины около глаз, это было скорее от того, что она часто улыбается. Сейчас, задавая мне свой вопрос, она тоже улыбалась, и начала обрабатывать мне рану чем-то очень щиплющим:
- Ай! ... А Родион вам ничего не сказал? – она посмотрела на меня, и достала еще что-то из выдвижного ящика.
- Зная его, могу предположить, что он мог несколько исказить то, что было в действительности.
- Вы его знаете? – удивилась я.
- Вообще-то он мой племянник, - последнее слово прозвучало как-то грустно, но не из-за того, что она жалела о том, что он является её племянником, а по какой-то другой причине, - его мать была моей старшей сестрой. Но последнее время мы не общались.
Теперь понятно, почему её глаза мне показались такими знакомыми. Значит, у него мамины глаза.
- Родион говорил, что ее не стало. Мне очень жаль.
- Все в порядке. Не ты же в этом виновата, - она достала иглу длиной почти в 10 см. Обычно один их вид лишает меня способности что-то произнести и вдохнуть полной грудью. Пытаясь перебороть в себе этот страх, я рискнула задать вопрос, прекрасно понимая его неуместность.
- А кто виноват?
Женщина грустно улыбнулась.
- Тот, кто все равно не будет наказан.
Подумать над ее словами я не успела, потому что дальше почувствовала сильнейшую боль в стопе. Сдерживая крик, покрепче схватилось за край кровати, на которой лежала. Ладно, кажется, с этой раной одним антисептиком и лейкопластырем я бы не обошлась.