Эпилог: Резервация
Мир в 2055 году почти не напоминал тот, что был когда-то. Границы стран исчезли, словно размазанные лёгкой кистью на холсте истории. Поля сияли свежей зеленью, леса простирались до горизонта, а реки текли такими чистыми, что в их прозрачных глубинах отражалось голубое небо. Города перестали давить на природу. Теперь они были частью её: вертикальные сады покрывали фасады зданий, а чистая энергия питала всё вокруг.Симбионт изменил человечество. Устранив болезни, бедность и войны, он связал людей в единое сознание, сделав каждого носителя частью большего разума. Люди делились знаниями, эмоциями, идеями – мгновенно и без преград. Никто не был одинок, никто не страдал. Жизнь стала длиннее, и её смысл казался глубже.Но не для всех.---На краю новой утопии, в удалённой резервации, двое мужчин сидели у костра. Их одежда была выцветшей от солнца, но тщательно заштопанной. Один из них, старший, с крепкими, натруженными руками, задумчиво смотрел на огонь. Второй, помоложе, сидел на корточках, вертя в руках резной деревянный нож. Огонь плясал в его глазах, отражая смешанные чувства.– Что смешного? – хрипловато спросил старший, ломая сухую ветку. – Да так, – отозвался младший, ухмыльнувшись. – Ты снова начнёшь свою речь о том, как мы единственные свободные люди на этой планете? – Потому что это правда, – буркнул старший. – Смотри вокруг. Эти купола, сияющие города... – Он махнул рукой в сторону горизонта, где на закате светились золотом плавные формы нового мира. – Это их мир, не наш. – И всё-таки, – продолжал младший с игривым тоном, – я бы хотел увидеть их "утопию". Может, там дают нормальный хлеб вместо этих твоих сухарей. Старший хмыкнул. – Ага, а ещё получишь раз и навсегда этого их "великого разума". Утро начинаешь с чужих мыслей, обед – чужими воспоминаниями, и даже во сне не один. Прямо мечта, да? Младший засмеялся, нарезая кусочек сухого мяса. – Ты, Мацуда-сан, говоришь, как будто тебя кто-то обидел. – Меня никто не обижал, – ответил Мацуда, глядя на угли. – Просто я не хочу, чтобы мне говорили, что думать и как жить. Это мой выбор. – Ну, – младший, которого звали Хаято, ухмыльнулся, – твой выбор приводит нас к этим кострам и сухому пайку. Я вот иногда думаю: а вдруг в этом их общем разуме можно заказать жареную рыбу? Или саке? Мацуда бросил на него строгий взгляд, но уголки его губ дёрнулись. – Ты бы с ними не сработался, – сказал он. – Слишком у тебя язык длинный. – Это ты мне за вечерний спор? – Хаято сделал вид, что обиделся, но через секунду засмеялся. – Да ладно тебе, Мацуда-сан. Ну правда, ты думаешь, Исихара когда-то представлял себе вот это всё? Он вытащил из кармана потертую фотографию. На ней был Исихара – тот самый человек, с которого всё началось. Усталый, но решительный взгляд. – Думаешь, он знал, что делает? Мацуда взял фотографию, долго смотрел на неё. – Он знал, – тихо сказал он. – Но был ли у него выбор? – Конечно, был, – сказал Хаято, пожимая плечами. – Просто, может, он думал, что спасает людей, а не делает из них... – он замолчал, подбирая слово. – Коллектив, – подсказал Мацуда. – Ну да, – согласился Хаято. – Вроде звучит хорошо. Никто не болеет, никто не умирает. Всё идеально. Только... – Только это не жизнь, – закончил за него старший. ---Они замолчали. Вечерние тени стали длиннее, звёзды начали вырисовываться на чистом небе. Где-то вдали щебетали птицы, будто забывшие, что день закончился. – А всё же, – заговорил Хаято после долгой паузы, – если бы они предложили тебе снова выбрать, ты бы согласился? Мацуда долго молчал, разглядывая огонь. – Нет, – ответил он наконец. – Я лучше проживу свою жизнь, какой бы она ни была, чем стану частью их. – Но они ведь уважают наш выбор, – заметил Хаято, глядя в небо. – Они же не лезут сюда, в нашу резервацию. – Может, и уважают, – пробормотал Мацуда. – А может, просто дают нам вымереть самим. Хаято засмеялся, бросая в огонь щепку. – Тогда у нас впереди долгая жизнь. Мы же такие упрямые. Мацуда хмыкнул, глядя на звёзды, сияющие над этим странным, новым миром. – Упрямство – это то, что делает нас людьми. --- Конец.