Завтра

В глухом лесу жил кот. Кот умел слушать радиоволны, зализывать раны лучше многих лекарств и дышать под водой. Никто не знал, зачем вырастили такого кота. И кот не знал, а только охотился, спал и слушал радио в своей голове.

У кота не было имени, прививок и родословной. Если бы вы ему рассказали об этих вещах, он бы вас не понял. Скорее всего, кот бы дождался, когда вы договорите, и лег спать обратно. С его стороны это была бы грубость, но ненамеренная, потому что кот не получил никакого воспитания. За ненамеренную грубость кота следует простить.

У кота был дом: ветка тяжелого старого вяза, на которой сильнее всего тянуло прелой землей от быстрого ручья. В одном месте ветка широко расходилась сразу на три. Кот мог развалиться на этом месте и даже кататься туда-сюда, не свешиваясь и не падая с ветки. После охоты кот всегда возвращался на это место и приносил с собой остатки добычи, если мог ее унести. Вылизывался, чтобы избавиться от запахов, и спал. Когда кот спал, радио в его голове превращалось в сны. Чаще всего, беспокойные и беспорядочные, например:

- "Тер-рористическая гр-руппировка";
- "С вами я, Василий Мякишев. Мя-кишев";
- "Музыкальная пауза", — и какие-то непонятные звуки;
- "Гражданская война захватывает новые регионы. Ожесточенные бои продолжаются в центральной части страны, зона эвакуации вскоре будет объявлена";
- "Ах ты шлюха! Еще смеешь меня жизни учить!";
- "Тоха, мы едем по М-19, двое ранены, прием. Машину спалили, Тоха, нам срочно нужна замена! Прием!";
- Голос, красивый, как сытый летний сон, пел размеренную песню: «... дымящееся пепелище. "Что же, этого следовало ожидать", — меланхолично подумал Пес, вытирая бластер, — "хорошо, что я до сих пор не получаю от убийств удовольствия"»;
- "Жолик, Жолик, ты тут? Жолик, подойти к лации".

Кот был ловок и безжалостен. Он охотился на полевок, белок, окуней, зайцев и даже тетеревов. Он редко доедал свою добычу и, как другие коты, был готов убивать ради самого процесса. Невозможно устоять перед наливными бочками добычи, будто специально поворачивается самыми уязвимыми местами. Вот сюда кусать. Укрыться от кота было сложно, потому что он зализывал раны за минуты и был готов продолжать схватку. Это наполняло его смелостью, граничащей с безумием. Стая волков, которая жила на той же территории, обходила кота стороной и часто подбирала за ним добычу.

Один раз кот катался на кабане. Он спал дома, а кабан рылся в корнях вяза, потом терся о ствол, и кот упал. Проснувшись в полете, он приземлился прямо на спину кабану, испугался, вцепился когтями и заорал. Кабан тоже испугался и тоже заорал. И помчался через лес. Обоим было очень страшно, и оба не могли прекратить: один — впиваться когтями, другой — бежать. В конце концов кабан сообразил, что его кто-то оседлал, стал брыкаться, скинул кота и уфырчал туда, где тот не ходил.

Один раз кота подстрелили. В лес забрел охотник. Его амбиции пересекались с котовыми  на тетеревах и распространялись дальше, вплоть до лосей. Неизвестно, принял охотник кота за добычу или испугался шевеления среди ветвей, но пуля прошла насквозь, и задние лапы мгновенно отнялись. Кот издал все звуки, которые знал, и затаился, вцепившись в ствол передними лапами и кап-кап-капая кровью на листву под собой. Охотник снял шапку, походил вокруг, поохал, а вдалеке кто-то радиосказал: "Слышу выстрел, приступаю к уничтожению стрелка", — и завыли сирены. Охотник сразу убежал, а кот протащил себя до ближайшей ветки и стал зализывать раны. Он просовывал язык как можно глубже, отвлекаясь, только чтобы пошипеть. Скоро рана затянулась с обеих сторон, но лапы все равно висели водорослями. Он не мог встать, не мог пойти на охоту и не помнил, где оставил последнюю добычу. Через четыре дня сильно похудевший кот заметил, что радио стало едва слышным. Во рту не было слюны, открывать глаза было больно.

Тогда кот услышал знакомую походку. К дереву спокойно подошел главный волк: самый старый в местной стае. Что-то хлюпнуло, и запахло едой. Кот открыл один глаз и увидел под своей веткой лужу полупереваренного мяса, которым волки кормили своих больных и щенят. Кот спрыгнул, пролетел почти три метра, приземлился прямо в лужу и зашипел, приняв весь удар на передние лапы. Распластавшись в луже, он стал слизывать ее вместе с опавшей листвой и землей. Коту было все равно. Кот выжил.

Через неделю кот охотился сам, его лапы были послушны и проворны, и он уже забыл, что когда-то было по-другому. Но не забыл запах, который принес с собой охотник. Новый, но знакомый, он был в лесу с самого начала, просто слишком слабый, чтобы кот заметил его сам. Это был запах-зов, длинное и сложное сообщение, постепенно сводящее кота с ума. Однажды вечером он проснулся и пошел на запах.

Кот дошел до границы знакомого ему лиственного леса, потом — до границы леса вообще, пересек изрытое воронками шоссе и углубился в еловник. Запах хвои кружил ему голову и угрожал поглотить зов, было душно и незнакомо, но кот сохранил ориентиры и преодолел темное пространство.

Он спустился к реке. Невдалеке был веревочный мост, но по нему шли люди, поэтому кот перешел реку по дну и вышел на заросшее поле. Конца полю не было, но кот дошел до конца, дважды напившись из системы орошения. К вечеру следующего дня он вышел к небольшому поселку, и запах усилился настолько, что коту стало сложно дышать.

Запах шел из одного из домов. Кот то ли прокрался, то ли промчался до него, запрыгнул на стену, на балкон, в разбитое окно, вбежал в комнату и впервые услышал главный звук: приторный и урчащий, требовательный до боли. Не оглядываясь и не принюхиваясь, кот рванулся вперед и вгрызся кошке в загривок, но не чтобы убить, а только чтобы обездвижить. Кошка рванулась из-под него, не переставая требовать, но кот держал ее крепко. Наконец он мог покончить с этой одержимостью. Постепенно запах терял власть над ним, и перестав терзать кошку, кот даже не удивился, что она попыталась огреть его лапой.

Кот сбежал, но ненадолго. Он вернулся на тот же запах на следующий день, и стал охотиться в поле рядом с поселком, наведываясь в разные дома. Еще четыре кошки носили его котят, когда первая родила. Кота это не особо волновало, как и то, что гены его оказались сильными. Каждый из двадцати семи котят унаследовал его таланты.

Прошло сорок лет. Кот был хотя и стар, но все еще жив — видимо, из-за лекарств, которые производило его тело. Он редко вставал и охотился только на мелкую добычу. Потомство кота было легион.

В один день кот почувствовал, что по радио заговорили с ним. Это был понятный язык без шума и отвлечений. Это был его язык, и это был зов сильнее всех других.

Кот встал и помчался. Он бежал долго, не зная усталости и голода, слепой и глухой к целому миру, кроме одной цели: истинной охоты. Охоты, какой раньше не бывало — и кровь кипела в старых венах, и мелькали верные лапы, и лоснилась седая шерсть. Кот летел к своей цели и даже не заметил, как стали появляться другие, со свистом летевшие рядом, впереди, позади — были их десятки, сотни и уже тысячи, и вместе они достигли воды. На той стороне светили огни, мерцали монолитные стены и высились дозорные башни — и ни одного моста. Кошачье войско двинулось по дну. Не зная, пересекли они барьер, который развоплощал любого человека без пропуска, но не мешал животным.

Армия достигла суши и разбилась на потоки: лапы шуршали по канализационным трубам, когти царапали вентиляционные шахты, уши прижимались под воротами. Полчища и полчища котов бесшумно растекались по новой территории. Неожиданно со стены свесили канат, и кот полез по нему вместе с другими. Началась стрельба, и хотя кот прекрасно помнил, что это такое, тело его не дрогнуло, глаза не сдвинулись с цели. Оказавшись на стене, он увидел целый город из неестественных регулярных пространств, и радио подсказало: люди в сером — котята, люди в синем — добыча. На стене, под стеной, в каждом квартале города котята дрались с добычей. Армия вливалась в город и смешивалась с дракой. Прямо у стены лежал, еще сжимая длинными лысыми лапами канат, умирающий котенок с дырой в животе. Кот бросился зализывать рану, потом другую. Выживет, обязательно выживет. Вот так.

Он оторвался от котенка: совсем рядом поднимала автомат добыча. Крупная: больше и тетеревов, которых он раньше ловил в полете, и кабанов, с которыми старался не связываться. Кто бы мог подумать, что я способен на такое большое. Кто бы мог подумать, что я это убью. Добыча боялась, добыча дышала резко, добыча билась сердцем о тело. Автомат щелкнул — кот метнулся вправо, влево со скоростью, не знакомой даже ему, прыгнул, развернулся в полете и схватил добычу за шею, мгновенно прокусив широкую горячую артерию. Моя.

Столько силы было в его прыжке, что добыча повалилась наземь, бессмысленно грохоча автоматом и пытаясь сдернуть кота с себя, но этим только углубляя рану. Столько силы было в его прыжке, что отказало старое кошачье сердце. Кот дернулся еще раз, впился, захлебываясь, в плоть. Сладкая, сладкая гигантская добыча. Моя. Моя.

Голосуйте за следующий рассказ тут: https://vk.com/michael_morovoy