Глава 13. «Прибытие»
От неожиданности мысли в моей голове онемели. Единственное, о чем я могла думать: я уже в самолете. Я это сделала. Пути назад нет.
Сквозь адреналин, заполнивший всё моё тело, я услышала звук двигателей и почувствовала, что самолёт набирает скорость и вот-вот взлетит. Ради меня одной никто его останавливать не станет.
И вряд ли меня из него выбросят.
Надеюсь...
Солдаты лишь ошарашено смотрели на меня. Никто из них не проронил ни единого слова. Это было похоже на молчание людей на кладбище. То ли они жалели меня, то ли уже сочувствовали. То ли тому, что меня ждёт в России, то ли тому, что с минуты на минуту на меня обрушится гнев отца. А может быть, это было всё сразу.
Отец ничего не сказал мне. Он повернулся и обратился к кому-то:
— Остановите самолёт!
Ему ответили:
— Движки не выдержат, если мы замедлимся. И горючего не хватит, если будем повторно взлетать. Здесь всё строго рассчитано, сержант.
Отец перевёл на меня свой гневный взгляд.
— Прости меня, — произнесла я на выдохе. На большее у меня не хватило бы сил.
Он молча отвернулся и ушёл вглубь самолёта.
Это было хуже всего. Я ненавидела это. Лучше бы он накричал на меня.
Он был не просто зол — он был разочарован и напуган. Я понимала, почему, и совесть сильно колола меня. Я не хотела делать папе больно, не хотела давать ему ещё один повод для переживаний. Но я не могла иначе. Я не могла остаться в Нью-Йорке.
Джейсон выступил вперёд. В его взгляде читалось беспокойство и осуждение.
— Как ты можешь быть такой дурой, Эйприл? — спросил он и поджал губы, глядя на меня ужасно разочарованно. — Зачем ты сделала это, черт возьми? Почему тебе вечно надо соваться в самое пекло? Неужели ты не понимаешь, что не поможешь нам?! Ты только доставишь нам проблем! Мне и твоему отцу! Вместо того, чтобы думать о задании, нам придётся беспокоиться о сохранении тебя в живых!
Я слишком сильно устала, чтобы выходить на конфликт. Я понимала, что он был прав, и мне нечем было ему возразить. Да и сил на это у меня тоже не было. Меня обижало лишь то, что он не понимал, почему я это сделала.
Я сказала одно:
— Если бы был шанс, хотя бы самый маленький, что Лили можно спасти, ты бы тоже сделал это.
Джейсон промолчал. Он привык жертвовать собой ради любимых, но и в самом страшном сне не позволял своим любимым жертвовать собой.
Я сняла с плеча рюкзак, бросила его на пол и присела рядом, оперевшись на холодную стену. Сьюзан протянула мне небольшой плед, и я укуталась в него.
Впереди нас ожидало около пятнадцати часов полёта. Мы перемахнем через Атлантику, пролетим над опустевшей Европой и приземлимся в холодном русском городке. В городке, где мы обязательно найдём человечеству шанс.
Я старалась не думать о плохом. Я просто смотрела перед собой и представляла, какое прекрасное будущее нас ждёт. Впервые мечты о спасении мира казались мне такими осязаемыми. Ведь мы уже в пути!
Мы найдём лекарство, найдём вакцину и восстановим мир... мы вылечим Шона, мы снова станем счастливой семьей и ничто больше не сможет нас напугать. О, как я соскучилась по той жизни! Неужели возможность все вернуть так близка?
Мы вылечим... вылечим Шона. Только бы успеть. Ах, если бы мама только дожила до этого момента...
***
Я не заметила, как заснула. Меня разбудила Сьюзан:
— Эйприл, скоро будем садиться.
Я протерла глаза и села рядом с ней.
— Как себя чувствуешь? — спросила она.
— Неплохо, — ответила я и добавила, немного помолчав: — Чувствую надежду. Это единственное, чего я ждала всё это время.
Сьюзан понимающе кивнула и печально улыбнулась.
— Да, — сказала она. — Да, ты права. Я тоже это чувствую.
Я выждала паузу, а затем робко спросила:
— Ты... ты... не осуждаешь меня? И не будешь читать нотации?
— Нет, — она пожала плечами. — Я считаю, что это очень смело и самоотверженно. Может и глупо, может нецелесообразно и совершенно необдуманно, но смело. И самоотверженно. Я тоже сделала бы это ради... ради брата.
Я знала, что Сьюзан говорила о Джейсоне. Я ей верила. Она уже спасла Джейсона однажды, чуть не отдав Богу свою жизнь взамен на его. Я хотела быть такой же надежной сестрой.
Плевать на Мортинсона и то, что он сделал. Я ненавидела его. Ненавидела его за то, что из-за него погибла мама. И за то, что наш мир рухнул. И за то, что теперь Шон был в страшной опасности... Но я знала, что вины Сьюзан в этом не было.
— Спасибо, — сказала я ей. — Я рада, что кто-то здесь понимает меня.
Мое лицо обдало прохладой, когда трап грузового отсека самолета опустился. В глаза ударил яркий белый свет, от которого я ослепла на несколько секунд. Вскоре глаза привыкли, и я смогла разглядеть ангары на другой части аэродрома.
Здесь оказалось вовсе не так холодно, как я ожидала. Это была совершенно привычная погода для апреля.
Мы спустились на землю и построились. Все сто тридцать пять солдат были облачены в военную форму, а я, совершенно нелепая, так и стояла в синем комбинезоне.... Стояла, надо сказать, в стороне — отец не пустил меня в строй, потому что «в строю должны стоять только военнослужащие», а я здесь оказалась «случайно» и никоим образом не отношусь к подразделению, отправленному в Россию с опасной миссией.
Отец и капрал Стоунстрит отошли, чтобы поговорить о чём-то. Капрал Стоунстрит... Джордан Мортинсон. Человек, которого я ненавидела больше всего на свете.
Каждый раз, когда я видела его, то задавалась вопросом, почему я до сих пор не рассказала отцу правду о нем. Он бы наверняка свернул ему шею. И был бы прав.
Я делала это ради Джейсона. Он сам должен решить его судьбу.
И все же видеть Мортинсона рядом с папой для меня было сродни пощёчине. Отец говорил с ним и не знал, что этот человек убил его жену, загубил его сына и все человечество целиком.
А может, я давала ему шанс? Шанс исправить его грехи. Шанс исправить то, что он сделал. Спасти человеческую расу от мучительной смерти.
Да, пожалуй так. Надеюсь, он здесь за этим.
Аэродром был окружён сосновым лесом. Вскоре из него выехали пять русских «Тигров» и ещё пятнадцать военных грузовиков. Из возглавлявшего колонну бронеавтомобиля вышел военный лет пятидесяти. Явно кто-то важный. За ним следовали десять солдат с серьезными автоматами.
Он представился. Это был полковник с непривычной для нас фамилией Денисов. Отделение, сопровождавшее его, было выслано для перестраховки на случай нападения.
Нас рассадили по машинам и повезли в небольшой посёлок, что располагался в паре километров от аэродрома.
Довольно скоро я поняла, что Денисов — не такая уж сложная фамилия. Рядом со мной и Мией в кузове ехали два русских парня: один по фамилии Лебедев и ещё один с фамилией... Би-ля-лет-ди-нов.
Нам повезло — Лебедев говорил по-английски. Он рассказала нам, что посёлок, в который нас везли, был образован в годы Холодной войны для семей военных при аэродроме. В середине девяностых аэродром был заброшен и до прошлого года не использовался.
— Насколько здесь опасно? — спросила я у Лебедева.
— Сложно сказать, — ответил он. — Не думаю, что нигредо обладают недюжинной силой, но их сила — в хитрости.
Я сглотнула. По лицам окружавших нас людей было ясно, что все поняли, что именно он имел в виду: нигредо могут и будут прятаться среди нас. Так же, как они это сделали с теми учеными в Выборге, чтобы украсть вакцину.
— Но неужели нет способа проверить здесь всех? Вычислить их? — задала я Лебедеву следующий вопрос.
— Нет, сами нигредо сюда не придут, это было бы слишком глупо, — сказал Лебедев. — После того, что случилось в Выборге, их не упустят из виду. Поэтому они будут вербовать шпионов.
— Что ж, — Мия поспешила разбавить атмосферу. — В таком случае, нам придётся надрать этих полудохлых до того, как они уговорят нас перейти на их сторону.
Лебедев усмехнулся:
— Не поверишь, но я просыпаюсь с этой мыслью каждый день.
За непринужденным разговором с Лебедевым мы даже и не заметили, как прошло время. Совсем скоро после моего последнего вопроса мы прибыли в воинскую часть, которая своим внешним видом не сильно отличалась от аэродрома и тоже была окружена хвойным лесом.
Когда мы приехали в часть, «Тигры» и несколько грузовиков уже были здесь — остальные подтягивались.
Первым делом мне в глаза бросились два присыпанных землёй ангара с военной техникой. Нашу группу повели к двери бункера, которую я не заметила сразу — снаружи бункер был замаскирован под покрытый сосновым лесом холм.
Мы прошли вглубь по узкому коридору с побелёнными стенами. Я слышала, что сзади нас, прямо по пятам, шла ещё одна группа.
Внутри было прохладно, как и у нас в штабе. Мы петляли по бесконечным коридорам и спускались все ниже. Я старалась запоминать дорогу. Как ни странно, когда мы спустились на нужный этаж, стало значительно теплее.
Здесь было темнее, чем у нас в штабе — лампы горели только в конце каждого из коридоров. Больше эти казармы почти ничем не отличались от наших: комнаты были такими же огромными, только кровати здесь были двухъярусные.
Мы с Мией успели занять крайнюю кровать у стены и соседнюю койку для Сьюзан. Мия расположилась на верхнем ярусе, я — на нижнем. Кровати здесь были довольно суровые: не было ни лестницы для облегчения подъема на второй ярус, ни защитных дуг для страховки во время сна, но Мию это ничуть не смутило.
Я заметила, что Джейсон прошёл в другой конец казармы.
Вскоре за нами пришли, чтобы отвести на ужин. Столовая у русских солдат оказалась менее суровой, чем кровати, что приятно порадовало. Помещение было довольно светлым и сухим.
Голод был столь силён, что я очень быстро расправилась с тарелкой супа, а затем с котлетами и картофелем. Всё это показалось мне безумно вкусным.
Сразу после этого я отправилась обратно в казарму, чтобы успеть принять душ одной из первых и чтобы не пришлось потом долго ждать своей очереди.
Десяти минут на принятие водных процедур мне хватило с лихвой. А ведь до апокалипсиса мне не хватало порой и двух часов — удивительные метаморфозы. Вот что делает с человеком армия. Даже если вы маленькая, сопливая, ни на что негодная избалованная девчонка.
Одевшись, я села на кровать и принялась аккуратно расчёсывать свои мокрые волосы. Через пять минут я заметила, что кто-то ещё вышел из душа, и с надеждой привстала, чтобы увидеть, кто это, — быть может, кто-то из девочек? — но это был Джейсон.
Он бросил на меня короткий взгляд и молча подошёл к своей койке. Из одежды на нем были лишь штаны, но то, что я увидела его голый торс, смущало только меня. Никогда прежде не видела Джейсона без футболки.
Я мало что могла разглядеть издалека, но почему-то все равно предательски покраснела и почувствовала в щеках жар. Должно быть потому, что мое воображение с легкостью дорисовало все остальное... то есть все то, что я не смогла увидеть из-за его одежды.
У него были широкие плечи, точеная грудь, мускулистый живот и руки. Его торс был словно высечен из мрамора, как статуя Дорифора — иллюстрация канонов мужской фигуры.
Раньше сильное тело было признаком спортсмена или чрезмерного досуга, но теперь это необходимость. Даже я изменилась, очень сильно изменилась с тех пор, как в последний раз спала в своей комнате у себя дома. Мое тело преобразилось, если только... если только не считать позорного тавра на моем животе.
Но Джейсон был силён и вынослив с самой первой нашей встречи. Не знаю, каким он был до апокалипсиса, но после вспышки Капсулы он прошёл невероятный путь от Техаса до Нью-Йорка. Он закалился в огне. Его тело — тело воина.
Я пыталась заставить себя отвести от него взгляд, но это не получилось даже тогда, когда он уже надел футболку.
К счастью или к сожалению, мы пробыли наедине не больше минуты — в казарму постепенно возвращались солдаты. Когда пришла Мия, я молча сидела на нижнем ярусе нашей кровати и думала о своём.
— Эйприл? — окликнула она меня и села рядом.
— Да, привет, — отозвалась я и потрясла головой, снимая с себя задумчивость.
— Я беспокоилась за Дориана... и Марка. Поспрашивала у здешних командиров, куда могли определить заражённых солдат. Они сказали, что где-то в части есть особая казарма, в которой их поселили. Сказали, что они находятся под постоянным наблюдением и не представляют угрозы ни для нас, ни друг для друга.
Я выдохнула.
— Хорошо. Что-нибудь ещё выяснить удалось?
На мой вопрос Мия покачала головой:
— Пока ничего. Пойду займу очередь в душ.
С этими словами Мия взяла что-то из своего рюкзака и подошла к небольшому паровозику из девушек и женщин, ждущих у дверей женского душа.
Когда обстановка в казарме стала более спокойной, я заметила, как Джейсон подошёл к выходу в коридор и обернулся на меня. Поймав на себе мой взгляд и не отводя от меня глаз, он повернул дверную ручку и скрылся в темноте коридора.
Что это было? Он хочет, чтобы я шла за ним?
Я быстро встала с кровати и вышла из казармы, следуя за Джейсоном по пятам. Мы поднимались наверх около пяти минут, но за все это время он ни разу не обернулся на меня.
Наконец, мы оказались снаружи. Джейсон махнул рукой какому-то военному на другом конце освещаемого фонарями плаца, и свернул в лес. Я не отставала.
— Нам сюда можно выходить? — спросила я.
Джейсон с усталой улыбкой посмотрел на меня:
— Неужели Эйприл Янг вдруг стали волновать правила?
Я пожала плечами:
— Нет, просто хочу убедиться в том, что мы снова их нарушаем. Гулять по лесу в сумерках намного приятнее, когда знаешь, что это запрещено.
Джейсон усмехнулся, а потом сказал:
— Территория неусыпно охраняется, поэтому, да, нам можно здесь быть. Но без старших сюда не суйся.
Это меня успокоило. Нарушать правила мне действительно больше не хотелось, тем более теперь, когда больше всего меня тревожило состояние Шона.
Ещё несколько ярдов мы прошли в тишине, а потом я сказала:
— Джейсон, прошу, прости меня.
Он остановился напротив меня, не сводя с меня взгляда цепких глаз. Он словно изучал мою искренность. Прикидывал, насколько я честна с ним прямо сейчас.
— Прости меня, — вновь повторила я. — Это был глупый и опрометчивый поступок, я знаю. Но я не могла позволить себе бездействовать, пока мой брат становится все слабее... Когда я узнала о том, что Шон заболел, мне... мне стало так страшно, как не было с момента смерти мамы. Мне очень стыдно перед отцом. И перед тобой. И перед Шоном. Я не хочу и не буду оправдываться даже перед самой собой, это безнадёжно. Но я хочу верить, что где-то в глубине души ты понимаешь, почему я так поступила.
Джейсон молчал. Его взгляд был утомленным, а сам он казался мне сейчас таким спокойным и умиротворенным, каким я не видела его никогда.
Он протянул руку к моем лицу и мягко коснулся пальцами моей щеки. Я вздрогнула, а его рука легла на мою грудь и нежно опустилась на мой живот.
Мое дыхание сбилось. Джейсон спросил:
— Как твои шрамы?
Он вдруг убрал свою руку в карман, и я почувствовала, как заныло внизу живота. Мне хотелось попросить его вернуть руку назад, снова прикоснуться ко мне, но я лишь ответила на вопрос:
— Почти не болят.
— Это правда? — Феникс сомневался.
— Нет, — честно призналась я.
Шрамы часто напоминали о себе болью, но я изо всех сил старалась с ней свыкнуться.
— Эти метки они оставили на тебе из-за меня, — проговорил Джейсон и пошёл дальше.
По его голосу, выражению его лица и движениям было ясно — он злился на себя. Очень злился и винил себя в том, что не смог защитить меня от этого.
— Нет, Джейсон, — возразила я, следуя за ним. — Я жива благодаря тебе. Лучше жить со шрамами, чем лежать в земле с ровной кожей.
На это он не ответил.
— Эйприл, — он вновь остановился и посмотрел мне в глаза. — Мы с твоим отцом пытались договориться о том, чтобы вернуть тебя в Нью-Йорк, но это невозможно. В следующий раз самолёт отправится туда с вакциной, либо не отправится вообще.
От услышанного меня начало подташнивать.
В следующий раз самолёт отправится туда с вакциной, либо не отправится вообще.
Они либо найдут украденное лекарство, либо погибнут здесь. Вот, значит, каков был приказ. Привезти вакцину, или не возвращаться.
Я молча слушала, что Джейсон скажет дальше.
— Ты должна пообещать мне, — Он приблизился, ласково взял мое лицо в свои ладони и искал в моих глазах клятву. — Ты должна пообещать мне, что будешь слушаться. Будешь делать все, что мы тебе скажем. Ни шага в сторону не сделаешь без нашего разрешения. Ты должна понимать, что здесь происходит, Эйприл Янг. Однажды твой отец и я можем просто не вернуться в казарму. Но ты должна оставаться здесь, что бы ни случилось. И тогда, если я умру, я буду знать, что ты не умрешь вместе со мной. Пообещай мне, Эйприл. Теперь я тебя прошу: пообещай.
Его голос был строг.
Мои глаза защипало от подступивших слез. Мне было бы слишком стыдно солгать, и я пообещала ему то, о чем он так просил. Пообещала искренне, от сердца, без всякой задней мысли о том, что нарушу обещание как только он отвернётся.
— Обещаю.
Он поверил мне. Он очень хотел мне верить.
— Хорошо. Очень хорошо, — С этими словами он отстранился от меня, и мы пошли дальше.
Свежий лесной воздух и запах хвои успокаивали. Как давно я не видела живой природы! Мне хотелось лечь на землю и смотреть на звёзды, а потом мирно уснуть на груди Джейсона. К сожалению, наш мир был другим.
— Как ты думаешь, что им нужно? Чего они хотят? Почему нигредо забрали вакцину? — спросила я у Джейсона.
— В чем я уверен, так это в том, что причина у них не одна. Вероятнее всего, их метод «бальзамирования» не совершенен. Есть какой-то серьезный пробел. Наши учёные пытаются выяснить, что это за пробел, ведь тогда мы поймем, что им нужно. Нигредо очень хотят избавиться от этого изъяна. И скорее всего вакцина нужна им для этих целей. В любом случае, она каким-то образом им поможет.
— А другая причина?
— Они хотят нас истребить.
Я судорожно выдохнула:
— Для чего?
— Эксперименты показали, что нигредо — новая раса людей, — ответил Джейсон. — Более выносливая, более сообразительная и, тварь такая, живучая. Они как крысы в мире людей. Крысы пережили динозавров, саблезубых тигров, крушение Титаника, и нас тоже переживут. Раса нигредо более... неприхотливая. Мы им здесь не нужны. Разве что в качестве рабов. Они не хотят, чтобы мы нашли вакцину и научились лечить Капсулу. Мы им будем мешать. Вероятно, их план состоит в том, что вирус уничтожит большинство людей, а выживших они задушат сами.
Он опять замер, внимательно посмотрел на меня и сказал неохотно, словно не хотел пугать ребенка:
— Война... война только началась, Эйприл.
Я выпрямилась. Мне хотелось, чтобы во мне наконец увидели солдата, а не маленькую девочку.
— Как им удаётся вербовать наших людей? — спросила я твёрдым голосом.
— А как террористы вербуют умных школьниц? После того, как учёные открыли, что иммунитет имеет лишь временное свойство, переманить «Иммунных» на свою сторону и вовсе не представляет проблемы. Достаточно лишь пообещать им, что, когда они заразятся, нигредо обратят их в себе подобных. Поверь мне, многие хотят этого, даже если не могут себе в этом признаться. Даже если не знают об этом. Они хотят этого на подсознательном уровне. И мы с тобой такие же. Мия, Сьюзан, Квентин, твой отец, мой отец.
С каждым его словом мне становилось все хуже, но я сохраняла хладнокровие. Джейсон добавил, посмотрев вдаль:
— Вопрос лишь в том, что в тебе сильнее: инстинкт самосохранения или голос чести.
— Хочешь сказать, если сильно воспротивиться этому, они не смогут завербовать нас? — я почувствовала надежду.
Джейсон покачал головой.
— Не знаю, — сказал он на выдохе. — Боюсь, если они применят свои психологические уловки, у нашей чести не будет шанса.