Мертвая авеню: Штаб Неповиновения

Последовала короткая пауза. Видимо, отцу тоже потребовалось время на то, чтобы переварить услышанное.

— Что? — наконец прошептал он. Мне показалось, что его голос едва ли не осип от шока. — Что всё это значит?

— Ваулину обманули, — ответил первый голос. — Мисс Трепенникова...

— Эвелина Трепенникова?! — обомлел отец. — Эта легкомысленная девчонка?

— Всё это оказалось лишь сценическим образом, — вмешался женский голос, не более мне знакомый, чем те два мужских. — Мисс Трепенникова состояла в заговоре с нигредо.

— Что? — в сотый раз за три минуты переспросил папа. — Не может быть!

— Мы тоже так думали, — в тон ему ответила женщина, а потом я услышала, как застучали ее каблуки — подошла к отцу, чтобы что-то ему показать. — Удалось выяснить, что сделку она заключила с неким человеком, подписывающимся как «А Серрано». Вам это о чём-то говорит, сержант Янг?

Отец призадумался, а потом уверенно сказал:

— Альваро Венегас Серрано. Главарь банды. Но капрал Стоунстрит доложил о том, что застрелил его у Франклина. Кто тогда отдал Трепенниковой приказ?

— Насколько нам известно, у Серрано имелась напарница, ещё более чокнутая, чем он сам. Стоунстрит и ей пулю в лоб всадил?

— Отель взлетел на воздух. Она не могла уцелеть.

— Хорошо, тогда... Вероятнее всего это был давно составленный план, — согласилась женщина. — Нам стало интересно, на каких условиях Трепенникова могла согласиться на этот опасный союз, и, понимая, что деньги более не являются разменной монетой... Мы пришли к выводу, что оплатой была жизнь, если у них нет иммунитета. Вероятнее всего, Трепенникова и все ее сообщники теперь тоже нигредо, если они уже выполнили все условия Альваро.

— Так что именно произошло в Выборге? — осведомился отец.

— Когда Ваулина вышла в штаб, чтобы презентовать найденное лекарство, банда Трепенниковой устроила теракт. Лекарство было выкрадено, а все, кто не состоял в заговоре, расстреляны, но перед смертью Ваулина успела послать нам сообщение.

В комнате снова повисла тишина.

— Вы понимаете, что это значит, сержант? — спросил молодой мужской голос.

— Я сейчас же собираю команду и отправляюсь в Россию.

— Вся надежда на вас.

***

Мы поспешили в спальню, чтобы никто не смог обвинить нас в том, что мы только что сделали. По дороге ни один из нас не проронил ни слова, а в спальне, при других ребятах, молчание было необходимо.

Я лишь шепнула Джейсону:

— Ты узнал голоса этих людей?

— Да.

— Да?

— Не поверишь, Янг, это был твой отец, — раздраженно ответил Джейсон.

Я фыркнула и скрестила руки на груди.

— Хорошо, — сдался Мортинсон. — Женский я, кажется, узнал. Это была гремучка.

Вдруг кто-то положил руку мне на плечо. Мы мигом замолчали, и я подняла глаза. Надо мной стояла Сьюзан.

Выражение ее лица сильно напугало меня. Казалось, что она касалась не моего плеча, а могильной плиты. По моей коже пробежал холодок.

Сью Мортинсон печально вздохнула и призналась мне в том, что разбило мое несчастное сердечко окончательно:

— У меня плохие новости, милая.

— Что?.. Что произошло? — спросила я тихо, в глубине души боясь услышать ответ.

Сьюзан посмотрела на Джейсона, вздохнула, поджала губы, присела рядом со мной. Ей тоже было тяжело, я это чувствовала. Груз на ее плечах был почти осязаемым. Мисс Мортинсон с тяжёлым сердцем спешила его сбросить на мои плечи.

Она наклонилась к моему уху и прошептала, чтобы никто, кроме меня, не мог услышать:

— Шон заразился.

Этого оказалось достаточно, чтобы убить меня.

***

Я плакала. Снова плакала, хотя до этого была уверена: во мне не осталось слез. И все же я безжалостно выжимала их из себя, из своего сердца, когда узнала о том, что мой братик, мой любимый братик заболел Капсулой.

— Когда? Когда успел пропасть его иммунитет? — рыдала я в объятиях Сьюзан и Мии.

Джейсон сидел на кровати, подперев локти коленями и закрыв лицо руками. Я знала, что он понимает меня лучше всех тех, кто меня утешал: он тоже однажды потерял сестрёнку, пусть и не кровную.

Поэтому ли он не спешил успокоить меня?

Думаю, он понимал, что слова «всё будет хорошо» сейчас окажутся ложью. И он был прав. Любые утешения здесь были смехотворны. И всё же я в них нуждалась.

Мне не дали времени на то, чтобы успокоиться. Я рвалась к Шону, хоть и знала, что вход к заражённым воспрещён, но дверь спальни открылась, и на пороге снова появился отец:

— Все в тренировочный центр. Быстро.

Глядя на него, я гадала: знает ли он о Шоне? Я пыталась понять, чем вызвано его удручающее состояние: новостью о пропаже лекарства и заговоре нигредо, или болезнью единственного сына?

Если я, будучи ему всего лишь сестрой, так сильно люблю Шона, то как сильно его любит отец? Если я, будучи ему всего лишь сестрой, так сильно переживаю за Шона, то как сильно за него переживает отец?

Я пыталась умножить свою любовь в два, три, четыре раза, и всё же не могла поверить, что любить можно ещё сильнее. Наверное, это могут почувствовать только родители.

Время летело незаметно. Когда мы оказались в тренировочном центре, я всё ещё не отдавала себе в этом отчёта.

Отец говорил, но я ничего не слышала. Он рассказал обо всём, но я не услышала ни слова. Слух вернулся ко мне только тогда, когда отец стал набирать команду.

— В России к нам присоединятся другие солдаты, но сейчас я должен набрать свою армию. Те группы, что старше вашей, отправляются полным составом, за исключением тех, кого оставляют для защиты штаба от возможных нападений. Среди вас я выберу лишь лучших. Но опять же не всех. Помните: Нью-Йорку всё ещё нужна защита.

И он стал перечислять:

— Сарандон, Холдер, Доссон, МакМартин, Хоакин, Куппер, Уолтер...

Меня в этом списке точно не будет. Я выступила вперёд и подняла руку:

— Я доброволец!

Отец отмахнулся и продолжил перечислять.

А Джейсон — кто бы сомневался! — вышел из строя, схватил меня за запястье и вывел в коридор, как маленькую девочку в детском садике:

— Нет, Эйприл, ты с нами не полетишь.

— Это ты так думаешь, — Я скрестила руки на груди.

— Эйприл!

— Что, Джейсон?! — разозлилась я. — Мой брат болен! Я не останусь здесь, чтобы смотреть на то, как он умирает, вместо того, чтобы помочь ему! Я полечу с вами и помогу найти лекарство, которое его спасёт. Кроме того, я не могу допустить, чтобы Николетт и Грейс продолжили пытать.

Холдер вздохнул и сделал шаг назад:

— О, Эйприл.

— Что?

— Мы не знали, как сказать тебе.

Моё сердце пропустило удар. Достаточно плохих новостей на этот день! Большего я не выдержу! И всё же Джейсон не пожалел меня:

— Николетт и Грейс мертвы. Они обе погибли после неудавшегося эксперимента в воде. Их пытались вывести из состояния нигредо, но это их убило.

Больше я ничего не услышала и зашла обратно в зал. Не заплакала, не закричала. Я просто чувствовала себя покойницей.

***

После набора солдат на новую войну, все вернулись в спальню, чтобы собрать вещи. Я уже была словно мертва, но на мою голову обрушилась очередная новость. На этот раз истина глаголила устами Мии:

— Дориан! Дориан здесь! И Марк тоже! Их схватили сегодняшним утром!

Она едва могла говорить и пыталась восстановить дыхание после быстрого бега.

— Нужно немедленно их вызволить! Иначе их убьют так же, как убили Николетт с Грейс! — яростно ответила я.

Мне показалось, что силы, отобранные известием о смерти моей лучшей подруги и ее девушки, вернулись, потому что я всё ещё могла кого-то спасти. И не просто кого-то, а моего лучшего друга! Хотя бы он ещё был жив! Ради этого стоило жить и мне, ради этого стоило пройти через ад снова.

— Нет, Эйприл, — тихо ответила Мия. — Они не для того... здесь.

Вид у неё сделался виноватый. Я поняла: она знала о гибели Николетт и Грейс, но тоже ничего мне не сказала.

Винить ее я не стала. Вместо этого спросила, не теряя времени:

— Что ты имеешь в виду?

— Их собираются отправить в Россию в качестве пушечного мяса. Они сыграют роль то ли приманки, то ли солдат-смертников.

Прекрасно. У Николетт и Грейс хотя бы были шансы. У Дориана и Марка их нет.

***

Джейсон скажет, что это глупо, но я уже всё решила. Может, я и в Нью-Йорке, но... Я уже слишком далеко от дома. И эта история не станет намного печальнее, если я удалюсь от него ещё сильнее.

Обвинит ли меня отец, если узнает, что я сделала это ради Шона?

Мне было плевать. Только что я бессильно лежала на своей кровати, глядя пустыми глазами в потолок, а в следующий момент уже вскочила, вынула из-под кровати заранее собранный рюкзак и побежала.

— Эй, ты куда? — спросила одна из оставшихся девушек, которая сидела на своей кровати в трёх метрах от меня.

Я ей не ответила — вылетела из спальни, словно пуля, выпущенная из пистолета.

Я ещё успею на самолёт. Солдаты вышли на построение семь минут назад. Вряд ли они уже взмыли в небо.

***

К счастью, моя решимость не подвела — автобусы, которые отвозили американскую армию, — или то, что от неё осталось — в аэропорт, все ещё стояли на месте.

Я быстро запрыгнула в кузов одной из машин, которая везла на самолёт оружие, и благополучно доехала незамеченной.

В аэропорту она очень удачно затормозила у стены, за которой я и спряталась. О, аэропорт Джона Кеннеди! В последний раз я была здесь будучи ещё двенадцатилетней девочкой.

Когда вещи были погружены, а солдаты посажены, я вышла из своего убежища и успела запрыгнуть в самолёт раньше, чем трап поднялся.

Оказавшись внутри самолёта, я тут же согнулась пополам и уперла вспотевшие ладони в полусогнутые от усталости колени. Мне нужно было отдышаться, но мои планы снова были подорваны.

Я подняла взгляд и обнаружила, что на меня смотрела вся американская армия, во главе которой стоял мой отец.