Венецианская ночь
Сливочного цвета домики со сложной леплиной, розовые кусты, высаженные во внутренних двориках, каналы цвета жжёной карамели — Венеция похожа на большой кусок кремового торта. В первый день любуешься этим городом, вернее, страстно любишь его — прямо с ходу,— думаешь, что никогда не насытишься этой невероятной роскошью. Говоришь: "Венеция — жемчужина не только Италии, но и всего мира", и нисколько в этом не сомневаешься.
На второй день берёшься рассматривать детали и находишь их пусть не идеальными, но довольно изящными: вот сияющий собор Святого Марка, выложенный византийским мрамором и подпёртый грузными греческими колонами; вот дворец дожей, сплетёный из лёгкого ажурного кружева; а вот и знаменитый Риальто — самый старый и первый мост Гранд-канала, излюбленное место венецианских купцов.
На третий день уже не скачешь через мосты, стараясь ухватить фотокамерой лучшие виды: неспешно идёшь и смотришь, как в воде блестят лучи полуденного солнца, а в них отражаются миловидные разноцветные домики. Зефирные соборы и стройные церкви уже не так интересны как прежде — ловишь себя на мысли о том, что неплохо бы дать передышку своим бедным глазам — слишком уж много здесь всего сверкает и переливается.
На четвёртый день, всё, что тебя действительно интересует — это найти уютную маленькую кофейню, где было бы не очень шумно и не очень ярко. Но беда в том, что тихих уютных кофеен в Венеции нет и не было, хотя пока ты об этом ещё не знаешь. Бегаешь до вечера, жадно вдыхая ароматы крепкого кофе и булочек с ванилью, а под вечер понимаешь, что стоит приземлиться в каком угодно Ristorante, лишь бы передохнуть и хоть чего-нибудь выпить.
Первым нам с мужем подвернулся ресторан на площади Святого Марка, выходивший терассой на Дворец Дожей. Две чашки эспрессо (правда, вкусного и крепкого) обошлись нам в целых двадцать евро. Официант, широко улыбаясь, попросил расплатиться за желанный напиток до того, как он удалится на кухню. "Хорошенькое дельце, — подумала я. — Быть может, нам стоит поучиться этому у итальянцев: сначала заплати мне, а потом я пойду работать". Я посмотрела по сторонам — никакой предвзятости — каждого вошедшего просят заплатить перед подачей блюда, даже вон ту роскошную даму в красном вечернем платье, увешанную тяжёлыми бриллиантами. К часам девяти Ristorante пустеет, остаёмся только мы с мужем. Смотрим на вывеску перед входом, написано, что работают они до десяти вечера. Мы продолжаем неспешно попивать всё тот же эспрессо за десять евро каждый. Четверть часа спустя, видя, что мы решили сидеть до победного, хотя больше ничего не заказываем, официант начинает демонстративно складывать скатерти стоящих рядом столиков, чуть не задевая их краями наши умиротворённые лица.
— О венецианском гостепреимстве ходят слухи, — докладывает муж и я понимаю, что слухи довольно неприятные.
— О русской настойчивости тоже ходят слухи, — пожимаю я плечами и, как ни в чём не бывало, продолжаю неспешно пить свой кофе.
Мы сидим, любуясь сначала закатом над Гранд-каналом, а потом сиреневыми тенями, обступающими с запада город. Часовая башня Торре-делл'Оролоджо бьёт десять раз и повсюду зажигаются фонари; голоса стихают, мостовые пустеют, гондольеры больше не зазывают туристов прокатиться на своих роскошных гондолах; голуби спят, облюбовав для ночлега перила скрипучего пирса.
— Теперь ты увидишь настоящую Венецию, — говорит муж и протягивает руку.
Мы уходим, официант даже и не думает желать нам "Buonanotte" — похоже, русская настойчивость ему не по вкусу.
Вместо туристов по мостовым разгуливают огромных размеров крабы и мы идём медленно, чтобы не наступить на них. Подходим к театру Ла Фениче, слушаем виолончель, что льётся из распахнутых окон. Венеция больше не тот цветной карнавал, что представляется днём и больше не шумный рынок, предлагающий плохие копии картин итальянских художников и поддельные платья Versace, которые продают по цене оригинала. Ночью Венеция нежная красавица, устало опустившая свои ресницы; углы домов и соборов больше не колкие, как при свете, а мягкие и бархатные.
"A realist, in Venice, would become a romantic".
"В Венеции любой реалист станет романтиком".
Английский поэт Артур Саймонс.
Только романтиком становишься вечером, и совсем не в музеях, битком набитых туристами со своими планшетами, и уж точно не в кафедральных соборах, перед входом в которые висят огромных размеров прайс-листы, предлагающие какие душе угодно экскурсии (ведь соборы должны заботиться о душе): частные экскурсии с гидом по десять евро и без — по девять, групповые с турагентом — цена не указана, спецпредложения от сорока евро (видимо, для богатых) и супер-спецпредложения с музыкантами и ужином во дворе собора — от ста (для тех, кто богаче богатых). Венецию лучше всего узнавать в ночи, гуляя по старым, нереставрированым мостовым, не указанным в путеводителях; исследуя запутаные улочки, ведущие в жилые кварталы, где стоят дома местных пекарей, кондитеров, гондольеров, что ужинают в это время лазаньей. Венеция красива в ночи и на рассвете, когда птицы только просыпаются, а туристы ещё завтракают своими фуршетами.
Когда знакомая колокольня отобьёт полдень, нас уже не будет в этом городе, похожем на кусок торта. Официант, работающий в Ristorante на площади Святого Марка, с надменным видом попросит расплатиться очередных посетителй сразу, а завидев их удивлённые лица и бровью не поведёт. По Гранд-каналу опять заскользят чёрно-золотые, богато убранные гондолы, купцы понесут на мост Риальто наспех дошитые за ночь платья, не забыв прикрепить к ним этикетки "Real Versace". А после захода солнца можно будет увидеть самое захватывающее зрелище, которое предлагает город каналов — невероятно красивую и романтичную венецианскую ночь.