Часть 18
Возвращение «домой» выдаётся утомительным и не совсем радостным. Все утро я мучаюсь от головной боли, а ближе к вечеру мое состояние становится хуже: снова появляется головокружение, глаза становятся красными и ужасно болят, руки слегка трясутся, я более пессимистичная и уставшая, моя кожа становится блендой, но за все это время я просто не могу проглотить ни одной таблетки - Виктор всегда за мной наблюдает.
Мои ноги ступают за порог комнаты в доме Виктора. Я в одно мгновение закрываю за собой дверь и, сев на кровать, начинаю смотреть в стену. Перед моими глазами проносятся воспоминания с похорон бабушки, все эти моменты с Виктором, о которых он даже не упомянул, и внутри меня начинает закипать злость и разочарование. Я пытаюсь успокоиться, ведь сейчас мне не хочется говорить с ним, и в этот же момент я вспоминаю то, кем является Майк. Он пытался меня убить... и сейчас он желает моей смерти, но все еще встречается с моей лучшей подругой, значит является настоящей угрозой для неё...
Руки начинают трястись. Я достаю из рюкзака баночку с таблетками и, достав одну из них, кладу в рот и быстро проглатываю. Завалившись на кровать, я пытаюсь успокоиться. Это выходит быстро... заснуть не получается, но ощущение, что я нахожусь в небытие, накрывает меня. Тело быстро становится ватным и будто бы витает в воздухе, все так... необычно и легко. В голове больше нет мыслей, что могли бы заставить меня волноваться, чувства исчезли, а каждая частичка моего тела расслаблена. Мне хорошо...
***
- Кто ты такой, черт возьми?! - восклицаю я, останавливая парня в капюшоне. Мое сиреневое платье развевается на ветру, его тонкая ткань касается моих голых ног и рук, а кружевные лямки изредка спадают с плеч. - Остановись и поговори со мной! Я все помню! Кто ты?
Мужской силуэт мгновенно останавливается. Я начинаю тяжело дышать и наблюдать за тем, как он поворачивается. Вскоре его лицо, закрытое капюшоном, оказывается прямо передо мной. Я пару раз моргаю и, задержав дыхание, делаю шаг вперёд.
- Сними, - произношу я. - Сними капюшон...
Мои руки начинают трястись, но это совсем не связано с ломкой. Это непонятное чувство внутри... страх, смешанный с волнением и негодованием... все это бьет меня изнутри, царапает, рвёт.
Парень касается руками капюшона, и через несколько секунд медленно тянет его назад.
- Мое имя Виктор, - слышится мужской голос среди весенней тишины. Этот голос пронизывает меня насквозь, словно ножом. Я впадаю в ступор и пытаюсь хоть что-то сделать, но он оказывается первым. Подойдя ко мне достаточно близко, Виктор смотрит прямо мне в глаза, и его губы тут же приоткрываются. - Ты забудешь меня. Запомнишь лишь мою тень, уходящую прочь. Меня никогда здесь не было. Ничего этого не было. Считай до трёх.
Я, не отводя взгляд от пронзительных светло-голубых глаз, произношу первое число. Он медленно отходит от меня, но как только раздаётся слово «Три», все исчезает. Я внимательно смотрю вдаль и совершенно не понимаю, что произошло. Мне становится не по себе. Вдали раздаются голоса выпускников, среди которых слышится мое имя. Я, постояв на месте ещё около минуты, иду в сторону своих одноклассников.
***
Я резко открываю глаза. Совершенно не понимая, как мне удалось уснуть, встаю на ноги и, с трясущимися руками, тянусь к рюкзаку. Достав из баночки одну таблетку и положив её в карман, я складываю в рюкзак пару кофт, открываю дверь и выбегаю из комнаты.
- Ты куда? - слышится голос Виктора, как только я достигаю входных дверей. Мне приходится остановиться.
- Я переезжаю обратно в общежитие, - мои руки сжимают лямку рюкзака ещё крепче, чем это было до этого.
- Чего? - спрашивает Виктор, приподняв одну бровь. Он явно не понимает, в чем дело, но со спокойствием на лице продолжает резать какой-то салат.
- Я уезжаю обратно в общежитие, я не собираюсь здесь жить, я не собираюсь говорить с тобой.
- Если это из-за поцелуя, то мы давно должны были об этом забыть, он ничего не значил.
- Но, видимо, ты не забыл, - я резко отпускаю рюкзак, и он с грохотом падает на пол. - Ты ничего не забыл, но заставил забыть меня! Ты заставил забыть меня обо всем!
- О чем ты говоришь? - парень кладёт нож на стол и подходит ближе ко мне. На его лице все еще ледяное безразличие. - Тебе что-то приснилось?
Я делаю пару тяжелых вздохов и, усмехнувшись, поднимаю взгляд к лицу Виктора.
- Ты был там, Виктор, - мои губы начинают дрожать.
- Где я был, Аннабель? - в глазах парня появляется какая-то искра, но она угасает быстрее, чем можно было ожидать.
- Ты был в Нью-Йорке, черт возьми! Перестань делать вид, что ты не знаешь, о чем я говорю. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!
- Послушай, в Нью-Йорке был почти каждый, особенно я, который живет больше двухсот лет.
- Хватит! - я скидываю с тумбы настольную лампу. Ее стеклянное основание разлетается в разные стороны. - Перестань врать! Ты обманул меня, Виктор! Ты знал меня! Ты знал, но все скрыл! Ты забрал у меня чертовы воспоминания, а сейчас пытаешься наладить эти никому ненужные отношения!
Парень достаточно спокойно смотрит на разбитую лампу, после чего поднимает ледяной, но блестящий мокрый взгляд на меня и несколько секунд молчит, будто бы пытаясь что-то обдумать.
- Ты не должна была узнать обо мне раньше времени, - тихо говорит он.
- А теперь это время пришло, да? - я будто бы начинаю смеяться. - Теперь оно пришло! И чего ты добился?! Того, что я живу в вечном страхе? Что я понятия не имею, кто ты такой и что сделаешь со мной? Спасибо, но я не собираюсь здесь оставаться!
Резко схватив с пола рюкзак, я открываю дверь и пытаюсь выйти из дома, но Виктор тут же оказывается около меня и, вцепившись пальцами мне в руку, затаскивает обратно в гостиную.
- Ты никуда не пойдёшь, пока мы не поговорим, - достаточно серьезно говорит он, взглянув мне в глаза. Я тут же их отвожу, чтобы его «чары» на меня не подействовали.
- Пойду, - я пытаюсь вырвать руку из ладони Виктора, но у меня ничего не получается. - Пусти. Виктор, пусти, мне больно.
Он слегка расслабляет хватку, но руку так и не отпускает. Либо у него есть такая способность - хорошо претворяться, либо ему действительно все равно на мои эмоции и чувства.
- Ты не могла это вспомнить, - произнёс он. - Наше внушение необратимо, это...
- Значит ты ошибся, - я резко вырываю руку из руки Виктора и отхожу от него на пару шагов. - Почему ты не рассказал мне?
- Потому, что не должен был, - парень поворачивает голову в сторону кофе, который вот-вот перельется через край кастрюли. - Черт!
Он подбегает к плите и, сняв посуду с огня, ставит её в мойку. Я внимательно за этим наблюдаю и пытаюсь успокоиться, но новая волна гнева вот-вот накроет меня.
- Ты мог, - тихо произношу я. - Ты мог, но не стал. Эта чертова защита никому не нужна, Виктор! Вы молчали! Все вы! И они! Родители тоже молчали! И что вышло? Вышло так, что я ни к чему не готова, что теперь я должна прятаться и мотаться по домам незнакомых мужиков, бояться выйти на свет и бросить все, что имела до этого! А мне это не нужно! Я не хочу здесь находиться! И жить я так тоже не хочу!
Я тут же срываюсь с места, выбегаю из дома и, громко хлопнув дверью, бегу в сторону дороги, которая окружена лесом. Я достаю из кармана телефон, вызываю такси, после чего продолжаю идти вперёд. Виктор не бежит за мной. Я не хочу, чтобы он снова говорил и пытался что-то мне объяснить. Надоело.
Такси подъезжает быстрее, чем я думала. Я сажусь вовнутрь, заранее подаю водителю несколько долларов и, уставившись в стекло, жду, когда доеду до общежития.
В машине полнейшая тишина. Не слышно ничего, кроме звука колес, что трутся об асфальт. Мое сердце тоже практически не слышно, оно стучит медленнее, чем обычно, и даже мысли о Викторе уже не могут ускорить этот процесс.
Легкая тревога тоже пропадает, все волнение исчезает, кажется, мне становится на все плевать. Но где-то в глубите я все ещё волнуюсь о том, что происходит и может произойти.