The Game Begins

POV Баффи

Мне снился сон, и он был слишком реальным. Я лежала с закрытыми глазами на чуть влажной земле, чувствуя, как теплый ветер ласково овевал мою кожу, а трава щекотала мои пальцы. Я слышала, что где-то высоко, среди крон деревьев, листья которого размеренно шелестели на ветру, щебетали сотни птиц. Все было слишком безмятежно, чтобы быть правдой. Но что, если...

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, и резко открыла глаза. Плохая идея. Яркий свет тут же ослепил меня, и заставил зажмуриться. Я села на земле, встряхнула головой, и снова сделала попытку открыть глаза. На этот раз удачно. Я заметила, что нахожусь на опушке незнакомого, густого леса. Неподалеку виднелась высокая ограда, отдаленно напоминающая тюремный забор из-за колючей проволоки, бегущей по верху.

Я медленно встала на ноги. Они не сломаны, что очень меня радует. Я проверила руки, пальцы, шею – все в порядке, хоть у меня и было ощущение, что меня скинули этажа с десятого, не меньше. Также я заметила, что моя одежда другая: вместо джинсов – темно-коричневые брюки, заправленные в кожаные сапоги до колен, такого же цвета куртка, и черная рубашка. Мои волосы тоже изменились – они потемнели и теперь слегка вьются.

– Чертова игра... лучше бы это был сон, – пробормотала я. – Интересно, где же Спайк?

Какое-то странное чувство побудило меня пойти прямо в лес и я, не заметив причин сопротивляться, перебежками направилась туда, оглядываясь по сторонам. Не знаю, что или кого я пыталась обнаружить, но что-то мне подсказывало, что здесь нужно быть начеку. Думаю, я все делала правильно.

Я продиралась сквозь чащу, стараясь не пугаться собственных шагов, как вдруг кто-то окликнул меня сзади:

– Эй, ты не это потеряла?

Я медленно повернулась, внутренне приготовившись атаковать, и увидела какого-то высокого, темноволосого парня. Внутренний голос подсказал мне, что бояться его не нужно, и я позволила себе чуть расслабиться. В поднятой руке парень держал большой деревянный лук.

– Возможно, – ответила я, не трогаясь с места. Он подошел ко мне ближе, протягивая оружие:

– Тогда бери.

Я осторожно коснулась лука кончиками пальцев и, удостоверившись, что никакая опасность мне не угрожала, забрала оружие из рук незнакомца. Он слегка нахмурился:

– Ты сегодня какая-то странная. Это не из-за Жатвы?

– Какой жатвы? – спросила я, изо всех сил стараясь не выдать своей неосведомленности.

– Баффи, – он подошел вплотную ко мне, и я еле подавила в себе желание тут же убежать, – сегодня День Жатвы. В два часа дня у Дома Правосудия состоится церемония отбора трибутов для участия в Играх. Это происходит каждый год всю нашу жизнь здесь, в двенадцатом. Ты часом не заболела?

Взгляд его серых глаз был внимательным и взволнованным. Откуда он вообще знает меня?

Я сделала попытку выкрутиться из неловкой ситуации:

– Я... кое-что припоминаю. Кажется, я утром сильно ударилась головой... думаю, это произошло, когда упала... с кровати.

Кажется, сработало. На его губах появилась тень доброжелательной улыбки:

– А мое имя-то хоть помнишь?

Я отрицательно покачала головой, напустив на себя виноватый вид:

– Нет, извини.

– Гейл. Сильно же ты ударилась.

Что-то знакомое шевельнулось в моей памяти при звуках этого имени. Мне кажется, что я знала его, очень хорошо знала. Но не ложные ли это воспоминания и стоит ли мне им доверять?

– Привет, Гейл, – сказала я, широко улыбаясь.

– Ну вот, теперь ты похожа на прежнюю себя, – произнес он и вытащил из-за спины еще один лук, одновременно заряжая его стрелой. – У нас есть еще время, чтобы немного поохотиться.

– Охота – это по мне, – сказала я, – только у меня нет стрел.

– Уже есть, – он протянул мне колчан, который только что снял с плеча, – ты, видимо, забыла и место, где обычно их прячешь, поэтому я взял на себя смелость забрать их вместо тебя.

Кивнув, я взяла колчан и так же зарядила «свой» лук стрелой.

«Хорошо, что уже приходилось не единожды стрелять из арбалета», – подумала я. – «Иначе и здесь бы уже опозорилась».

Какое-то время мы с Гейлом охотились в глубине леса. Он оказался отличным охотником и уже успел подстрелить пару индюшек. Что касается меня... что ж, лучше пусть он и дальше думает, что из-за моего мнимого утреннего инцидента я нахожусь немного не в форме. Поймите меня правильно: мне проще бегать с колом за вампирами, чем с луком за дичью. Знания стрельбы из арбалета мне тоже не очень-то помогли, принцип ведь в корне отличался.

Правда, в итоге, мне все же удалось подстрелить белку. Я попала ей прямо в глаз, чем страшно горжусь. Похоже, это было исключением из правил или просто маленьким утешением, дарованным мне свыше. Называйте, как хотите. Даже такая моя маленькая победа придала мне сил и вселила каплю уверенности.

Мы еще немного побродили по лесу, проверили ловушки, которые поставил Гейл, выудили пойманных куропаток и направились к месту, где я «обычно» хранила свое охотничье оружие. Как следует спрятав луки и колчаны со стрелами, мы, крадучись, побежали в сторону забора, который, вопреки предупреждающей табличке, оказался не под электрическим напряжением, и мы спокойно ускользнули наружу.

– Ты... не думала сбежать отсюда? – вдруг тихо спросил Гейл, замедлив шаг.

«Интересно, какой ответ ты ожидаешь услышать от меня в нынешней ситуации?» – подумала я и остановилась, обдумывая, что сказать.

– Конечно, – выдала я и внутреннее чувство, которое я уже мысленно окрестила «проводником», заставило меня выдать, по его мнению, наиболее правильный ответ, – но я не могу. Как же семья?

Почему-то я чувствую, что семья у здешней Баффи – самое важное в ее жизни, поэтому не смогла не упомянуть это.

– Твоя мама и Дон поймут. И я уверен, они тоже захотят пойти с нами, – не уступал он.

«Дон... моя сестра?! А она-то что тут делает?», – мысленно удивилась я, а вслух сказала:

– Я не стану подвергать их такой опасности. Поэтому...

– Хорошо, я тебя понял.

«Как-то быстро ты сдался. Почему?»

Гейл бросил на меня странный взгляд:

– Идем, нужно еще заглянуть в Котел перед Жатвой.

Я еле сдержалась, чтобы не спросить, что такое «Котел», и ограничилась только молчаливым кивком.

Котлом оказался местный черный рынок, где можно найти и продать практически все, что угодно, без опаски, что тебя могут арестовать за это. Мы обменяли нашу дичь на еду и кое-какие необходимые вещи, затем Гейл проводил меня к «моему» дому.

– Удачи тебе, – как-то сухо произнес он и ушел.

– Спасибо, – сказала я ему в след, но вряд ли он меня уже слышал.

Внутрь меня закралось какое-то мерзкое чувство, будто бы я обидела его. Я поджала губы и, со вздохом открыла дверь «своего» видавшего виды дома.

***

Я смотрела в зеркало, не узнавая себя в отражении. Это вроде бы я, но, одновременно, и не я вовсе. На мне были слегка выцветшее, но симпатичное голубое платье до колен и удобные черные туфли. «Моя» здешняя мама, к слову, очень красивая и приятная женщина и, при этом, нисколько не похожая на мою настоящую маму, только что закончила заплетать мои волосы в простую косу, закрепив ее невидимками на затылке, чтобы не мешалась.

– Ну вот, ты готова, – произнесла она. Я заметила ее слегка отрешенный, измученный взгляд, гадая, что же могло произойти с ней и со всей этой семьей. Что вообще произошло с этим миром?

Ко мне подошла маленькая девочка, которая очень похожа на мою сестру Дон, но только со светлыми волосами и зелеными глазами, и крепко обняла за талию. Я, слегка растерявшись, обняла ее в ответ, поглаживая ее мягкие волосы.

– Ты очень красивая, ты ведь это знаешь? – тихо сказала она, поднимая голову.

Я невольно улыбнулась. Мне вдруг захотелось оберегать эту девочку, спрятать ее от этого жестокого мира. Она до боли напоминает мне мою собственную сестру, и от этого мне стало не по себе.

– Ты тоже красивая, Дон, – сказала я, – и у тебя хвостик, уточка.

Я аккуратно заправила край ее выбившейся рубашки обратно в юбку.

– Это моя первая Жатва, – проговорила она. Я заметила, что Дон готова расплакаться и поспешила сказать:

– Не бойся, твое имя впишут всего один раз и шанс, что выберут именно тебя, очень мал. Тем более, что это твоя первая церемония.

«И откуда только я это знаю?» – мельком подумала я.

Она посмотрела на меня благодарным взглядом, ее глаза при этом засияли.

Мысли продолжали беспорядочно крутиться у меня в голове:

«Я же ничего такого не сказала, правда ведь?»

– Идем, – сказала «моя» мама, и мы послушно вышли вслед за ней на улицу. Я крепко держала Дон за руку, дав себе слово, что я ни за что не дам ее в обиду. Мои вновь пробудившиеся сестринские чувства слишком сильны, чтобы противиться им.

Мы брели среди толпы таких же, как мы, детей и взрослых, мимо серых, невзрачных строений, прямиком к площади. Я непроизвольно заметила, что большинство людей, живущих в этом месте, ужасающе бедны.

«Неудивительно, что здешняя я занимается охотой. Пусть это и нелегально, но зато так можно выжить», – подумала я. Мы прошли что-то типа пункта пропуска: военные или миротворцы, как я узнала позже, в белом обмундировании, фиксировали каждого вошедшего на площадь при помощи отпечатков пальцев, оставленных в журнале напротив имен.

«Мою» семью пропустили, и мы заняли наши места в толпе. Потенциальные кандидаты на участие в Играх строились по возрасту: старшие во главе колонн, младшие – в самом хвосте. Я нашла Дон, заметив, что она тоже смотрела на меня глазами, полными страха. Я одними губами сказала ей: «Не бойся», и она еле заметно улыбнулась в ответ.

Шум стих. Я перевела взгляд на сцену Дома Правосудия, где перед микрофоном стоял человек в строгом костюме. Он представился мэром и начал говорить вступительную речь, отмечая, что сегодня – великий, памятный день, в который 74 года назад было подавлено вспыхнувшее ужасное, кровавое восстание всех тринадцати дистриктов против Капитолия – столицы данного государства, названного «Панем». В наказание за восстание тринадцатый дистрикт был полностью уничтожен в назидание другим, и теперь каждый год оставшиеся дистрикты должны предоставлять одного юношу и одну девушку в возрасте от 12 до 18 лет, так называемых трибутов, для участия в масштабном состязании – Голодных играх. В этом состязании трибуты должны будут биться не на жизнь, а на смерть до тех пор, пока не останется только один. Выжившего победителя наградят всяческими дарами, в том числе, он обретет возможность никогда ни в чем не нуждаться до конца своих дней, а также ему выпадет честь стать ментором трибутов, которые будут избраны для участия в следующих Играх.

Слушая все это, я чувствовала, как внутри меня закипал вихрь из разных чувств: от отрицания и праведного гнева до жалости и желания отомстить Капитолию, который, собственно, ничего мне не сделал, однако... осознание всего этого привело меня в смятение и отчаяние.

«Черт... в какой кошмар меня занесла эта чертова игра?!»

После речи мэра на сцену энергичным шагом вышла девушка в одежде настолько кричаще ярких розовых и фиолетовых расцветок, что у меня даже в глазах зарябило. Поправив свои пышные розовые волосы, слишком неестественные и от того смахивающие на парик, она уверенно подошла к микрофону и, широко улыбнувшись, начала говорить:

– Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! Добро пожаловать на 74-е Голодные Игры и пусть удача всегда будет с вами! Для тех, кто не знает, я – Эффи Тринкет и, прежде чем мы начнем нашу церемонию Жатвы, предлагаю вам посмотреть фильм, который мы привезли из самого Капитолия!

Далее в течение часа мы смотрели на огромном экране фильм о восстании, породивший эти жуткие Голодные Игры. Мне не хотелось смотреть на это, но все же, я не могла отвести глаз. Крики, стоны умирающих, звуки пальбы, руины тринадцатого дистрикта – все смешалось в моем мозгу в один огромный ком ужаса, обуявшего меня. Фильм, как я понимаю, должен был вызвать патриотические чувства у зрителей. Однако у меня он вызвал лишь болезненные спазмы в груди и желудке. Я закрыла глаза и старалась не слушать, и фильм спустя мучительное количество времени наконец-то закончился.

Эффи говорила еще что-то, но смысл ее слов ускользал от меня. Наконец, мне удалось сфокусироваться.

– По традиции, дамы вперед! – произнесла эта розовая леди и, опустив руку в стеклянный шар с именами потенциальных участников, выхватила кончиками своих наманикюренных пальцев свернутый листочек бумаги. Она развернула его и, откашлявшись, огласила на всю площадь:

– Дон Саммерс!

Я не сразу поняла, что произошло, но тут мое сердце ухнуло вниз. Я невидящим взглядом смотрела на маленькую светловолосую девочку, нетвердым шагом направлявшуюся к сцене, где Эффи жестами подзывала ее подняться.

Не осознавая, что делаю, я выскочила вперед и побежала к Дон, отчаянно схватила ее за руку, и заставила остановиться. Затем подняла глаза на Эффи и громко крикнула:

– Я пойду вместо нее!

Эффи растерянно захлопала длиннющими ресницами:

– Доброволец, надо же...

– Я хочу участвовать в Играх! – твердо сказала я, оттеснив сестру в сторону, где ее незаметно увел в толпу Гейл. Дон уже не сдерживалась и громко плакала, крича мое имя. Я и сама готова была расплакаться, но держалась. В первую очередь, ради себя, потом уже ради нее.

Я не чувствовала страха, когда поднималась на сцену, не чувствовала его и тогда, когда Эффи обратилась ко мне:

– Впервые у нас доброволец, это так волнующе! Как тебя зовут?

– Баффи Саммерс, – ответила я бесцветным голосом.

– Держу пари, это – твоя маленькая сестренка?

– Да.

– Что ж, поаплодируем нашей бесстрашной Баффи Саммерс и пожелаем ей удачи!

По толпе прокатился легкий шумок и люди вдруг начали подносить к губам три средних пальца левой руки и протягивать ее в мою сторону. Мой «проводник» зашептал мне, что это добрый знак, и что меня таким образом поддерживают, как бы говоря: «Мы с тобой». Я не знала, как на это реагировать, поэтому просто стояла, не двигаясь, во все глаза смотря на происходящее.

Эффи откашлялась и с лучезарной улыбкой произнесла:

– Очередь мальчиков!

Спустя секунду она подцепила ногтями очередной листочек и прочитала имя, написанное на нем:

– Пит Мелларк!

Мой взгляд блуждал по толпе и выхватил невысокого, светловолосого юношу с выражением полнейшего ужаса на лице. Он вышел из колонны людей и направился к лестнице на сцену, как вдруг произошло неожиданное: кто-то в толпе резко поднял руку и я услышала знакомый голос:

– Я вызываюсь добровольцем!

Пит в недоумении остановился и из толпы вышел, кто бы мог подумать, Спайк. Его вид тоже претерпел изменения: его белые волосы взъерошены, на нем нет его неизменного кожаного плаща, и одет он только в черные брюки и светлую рубашку, а вот ботинки, похоже, остались прежними.

Пока Пит возвращался на место, Спайк беспрепятственно поднялся на сцену, в его взгляде не было ни грамма страха, как и у меня.

Эффи выглядела вконец озадаченной:

– В первый раз такое, чтобы добровольцы, да еще и два сразу... как тебя зовут?

– Уильям Пратт.

– Что ж, поприветствуем наших трибутов – Баффи Саммерс и Уильяма Пратта! Можете пожать друг другу руки.

Мы послушно сжали друг другу ладони, а я неотрывно смотрела на него. Его губы были плотно сжаты и, кажется, он выглядел еще более бледным, чем раньше, но в его глазах застыла холодная решимость. Он еле заметно кивнул, и я ответила ему тем же. Мы разжали руки, и нас повели в Дом Правосудия, где, как сказала Эффи, нам предстояло попрощаться с «родными».

Много времени это не заняло. За отведенные нам две минуты на прощание я пообещала Дон, что буду сильной и что постараюсь вернуться обратно. «Моей» маме мне, если честно, и сказать-то нечего, но я ограничилась долгими объятиями, пока миротворцы не увели их за дверь. Следующим пришел Гейл, с которым меня также ничего не связывало, но парочкой теплых слов мы все же обменялись. Далее зашла девушка в дорогом на вид белом платье, которую я еще не видела. Она отдала мне свою брошь с изображенной на ней летящей птичкой, сказав при этом, что трибуты могут взять с собой на арену какую-нибудь одну вещь, которая напоминала бы им о родном доме. Я с интересом рассматривала птичку и эта девушка – Мадж – объяснила мне, что это – сойка-пересмешница. Птичка держала в клюве стрелу, и я невольно вспомнила утреннюю охоту. Интересно, будет ли подходящее для меня оружие на арене?

Я поблагодарила Мадж за подарок, и она спешно убежала, подарив мне на прощание ободряющую улыбку.

Я почувствовала замешательство. На меня навалилось столько всего сразу, а я ведь даже не успела подумать о том, как нам отсюда выбираться. Существует ли вообще способ вернуться или мы застряли здесь навсегда?

Вошедшая в комнату Эффи вывела меня на улицу, где мы сели в бронированный автомобиль наподобие микроавтобуса, и далее держали путь на железнодорожную станцию. На станции нас уже ждал скоростной поезд. Спайк подал мне руку, которую я приняла, затаив дыхание и с невероятным облегчением, и выдохнула уже тогда, когда за нами молниеносно закрылись двери, и поезд тронулся с места, быстро набирая нужную скорость. Эффи говорила нам, что в Капитолий мы прибудем менее, чем за день, а пока мы можем отдохнуть каждый в своей комнате.

Надо же,нам даже выделили отдельные комнаты с отдельными душевыми и гардеробными. Неслишком ли роскошно для тех, кому буквально через несколько недель сужденосдохнуть на арене на потеху зрителям? Осознав всю иронию ситуации, я подумала,что с меня на сегодня хватит и молча удалилась к себе в комнату, где смогланаконец-то привести свои мысли в долгожданный порядок.