1
Сумерки опустились на город, окрашивая небо в градиент от персикового до глубокого индиго. Фонари, словно светлячки, один за другим зажигались вдоль узкой улочки, освещая фасады маленьких магазинчиков, тесно прижавшихся друг к другу. Здесь пахло жареным осьминогом, свежей выпечкой и едва уловимым ароматом цветущей сакуры, принесенным легким вечерним бризом.
Мимо сновали школьники в клетчатых юбках и строгих пиджаках, словно стайка ярких бабочек, вырвавшихся на свободу после долгого дня. Их голоса, звонкие и полные юношеского задора, смешивались в оживленный гул, перекрывая тихий шелест ветра. Они оживленно переговаривались, обсуждая последние сплетни, предстоящие свидания и результаты контрольных, смеясь над шутками, понятными только им. Некоторые, уткнувшись в телефоны, быстро набирали сообщения, их пальцы ловко скользили по экранам.
Семьи, держась за руки, неспешно прогуливались по тротуару, наслаждаясь теплым вечером. Маленькие дети, уставшие после игр, крепко сжимали руки родителей, их глаза с любопытством разглядывали яркие вывески магазинов. Родители, уставшие после работы, улыбались, наблюдая за своими чадами, и выбирали ужин в лавке с бенто. Аромат жареной рыбы, риса и маринованных овощей щекотал ноздри, вызывая аппетит. Они внимательно изучали ассортимент, выбирая самые свежие и аппетитные коробочки, предвкушая домашний ужин в кругу семьи.
Одинокие прохожие, погруженные в свои мысли, скользили вдоль витрин, отражаясь в их стеклах. Их лица были задумчивыми, а взгляды устремлены в никуда. Кто-то размышлял о предстоящей встрече, кто-то – о нерешенных проблемах, а кто-то просто наслаждался тишиной и покоем, отгородившись от шумной толпы. Они проходили мимо, не замечая ни школьников, ни семей, ни ярких вывесок, словно призраки в этом оживленном городе. Их отражения в стеклах витрин казались размытыми и нечеткими, словно напоминая о мимолетности жизни и о том, как легко потеряться в толпе.
На одной из скамеек, словно из другого мира, сидел юноша. Его строгий черный костюм, казалось, был выкован из самой ночи. Пиджак, с идеально выверенными линиями, плотно облегал его плечи, подчеркивая узкую талию. Брюки, безупречно выглаженные, заканчивались у самых щиколоток, открывая вид на традиционные деревянные гэта. Звук их легкого постукивания о землю, когда он слегка шевелил ногой, казался единственным признаком его присутствия в этом оживленном парке.
В левой руке он держал небольшой, но явно дорогой чемодан из темной лакированной кожи. Серебряные защелки блестели в полумраке, намекая на ценное содержимое. Чемодан лежал на его коленях, словно хрупкое сокровище, требующее бережного обращения. В правой руке юноша держал резную деревянную фигурку лисы. Тонкая работа мастера была видна в каждой детали: от заостренных ушей до пушистого хвоста, изящно изогнутого вокруг тела. Дерево, из которого была вырезана фигурка, было темным, почти черным, с едва заметными прожилками, напоминающими ночное небо. Викторина, в которой он выиграл лису, проходила на небольшой площадке в начале улицы. Организаторы, одетые в традиционные хаори, громко зазывали участников, обещая ценные призы. Вопросы были простыми: о местных легендах, истории города, известных личностях. Юноша, обычно не проявлявший интереса к подобным мероприятиям, вдруг почувствовал странный импульс. Возможно, его привлекли призы – искусно выполненные деревянные фигурки животных, выставленные на всеобщее обозрение.
Он отвечал быстро и точно, удивляя даже самого себя. Знания, казалось, сами всплывали из глубин памяти. Вопросы сыпались один за другим, и он, словно машина, выдавал правильные ответы. Толпа вокруг начала перешептываться, восхищаясь его эрудицией. Организаторы, удивленные и довольные, вручили ему главный приз – деревянную лису.
Лиса была искусно вырезана, каждая деталь – от пушистого хвоста до хитрого прищура глаз – проработана с любовью. Мастер, создавший ее, явно вложил в свою работу душу. Юноша медленно проводил пальцем по гладкой поверхности, ощущая тепло дерева. Он выиграл ее в викторине в начале улицы, и эта маленькая победа, казалось, немного скрасила его обычно непроницаемое лицо.
Он смотрел на лису, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на удивление. Он никогда не считал себя везунчиком. Жизнь, казалось, всегда подбрасывала ему лишь испытания и разочарования. Но сейчас, держа в руках эту маленькую деревянную фигурку, он почувствовал что-то новое – слабую надежду, проблеск света в темном туннеле.
Он спрятал лису в карман кимоно, чувствуя ее тепло сквозь ткань. Звуки фестиваля продолжали окружать его, но теперь они казались не такими оглушительными, не такими чужими. Он сделал глубокий вдох, ощущая запах жареной лапши и сладкой ваты, и медленно пошел вдоль улицы, растворяясь в толпе. Возможно, эта маленькая победа станет началом чего-то большего. Возможно, эта деревянная лиса принесет ему удачу. Возможно, он наконец-то сможет найти свое место под этим огромным звездным небом.
Он сидел прямо, спина идеально ровная, словно в него встроили невидимый стержень. Ноги были слегка расставлены, руки спокойно лежали на коленях. В его позе чувствовалась сдержанная сила и достоинство, не свойственные его юному возрасту.
Его лицо, обрамленное черными, как вороново крыло, волосами, казалось высеченным из камня. Две пряди, тщательно заправленные вперед, обрамляли его щеки, смягчая строгие линии лица. Чёлка, слегка подстриженная на правый бок, едва касалась бровей, не скрывая его темные, глубоко посаженные глаза. В них не было ни тепла, ни радости, лишь холодная, отстраненная наблюдательность. Он смотрел прямо перед собой, сквозь прохожих, словно видел что-то недоступное остальным.
Эмоции, казалось, были чужды этому юноше. Его лицо не выражало ни радости, ни грусти, ни удивления. Он был словно безупречно отлаженный механизм, лишенный человеческой слабости. Лишь легкий поворот головы, когда мимо проходила шумная компания подростков, выдавал его интерес к окружающему миру. Но даже этот интерес был сдержанным, отстраненным, словно он изучал диковинное насекомое под микроскопом. Он был загадкой, темным пятном на ярком полотне парка, и его присутствие заставляло задуматься о том, кто он и что привело его сюда.
Вампиры… Легенды о них он читал еще мальчишкой, зачитываясь старыми книгами деда. Дед, кстати, тоже был охотником, но, по его словам, последние настоящие вампиры исчезли еще до его рождения. Так что юноше достались лишь призраки, банши и прочая мелочь.
Он устал. Устал от вечного запаха плесени в заброшенных домах, где обитали призраки, привязанные к своим старым обидам. Устал от пронзительных криков банши, которые, казалось, проникали прямо в мозг, вызывая головную боль, от которой не спасали никакие таблетки. Устал от уговоров, от попыток убедить упрямых духов покинуть этот мир, от бесконечных ритуалов изгнания, которые, казалось, становились все более и более бессмысленными и изощрёнными.
Он устал от того, что его работа не воспринималась всерьез. Полиция, конечно, вызывала его, когда в старом особняке начинали твориться странные вещи, но смотрели на него с подозрением, как на сумасшедшего. Местные жители шептались за спиной, называя его «чудаком» и «городским шаманом».
Больше всего он устал от рутины. Каждый случай был похож на предыдущий: старый дом, призрак, привязанный к месту трагедии, ритуал изгнания, облегчение в глазах живых. Никакой опасности, никакого адреналина, никакой борьбы с настоящим злом. Просто скучная, монотонная работа, которая, к тому же, едва позволяла сводить концы с концами.
Он мечтал о настоящей охоте. О клыках, о крови, о борьбе не на жизнь, а на смерть. Он мечтал о вампирах. Но, увы, реальность была куда прозаичнее. Сегодня ему предстояло разобраться с полтергейстом, который терроризировал семью, живущую в старом доме на окраине города. Полтергейст, скорее всего, окажется просто шаловливым духом ребенка, умершего от болезни сто лет назад. И юноше придется потратить несколько часов, уговаривая его успокоиться и уйти.
Впереди его ждал еще один вечер, полный призраков и разочарований. И он снова задавался вопросом: а не пора ли ему сменить профессию? Может, стать сантехником? По крайней мере, там все было понятно и предсказуемо. И никаких банши.
Он планировал провести этот вечер в тишине, наслаждаясь умиротворением, и, возможно, закончить работу над лисой, добавив ей последние штрихи. Но судьба, как известно, любит вносить свои коррективы.
Внезапно тишину разорвал резкий, пронзительный звук. Это был звонок его старенькой раскладушки, телефона, который он доставал из сумки лишь в крайних случаях. Мелодия, выбранная им давным-давно, казалась сейчас чудовищно громкой и неуместной. Она была словно крик из другого мира, вторжение в его хрупкий мир покоя.
От неожиданности юноша вздрогнул и выронил деревянную лису. Она с глухим стуком упала на деревянный пол веранды. Звонок продолжал надрываться, настойчиво требуя внимания. Это была не просто мелодия, это был какофонический микс из электронных писков и дребезжащих синтезаторных звуков, словно кто-то пытался сыграть на сломанном музыкальном инструменте. Она была настолько раздражающей, что казалось, будто она проникает прямо в мозг, вызывая легкую головную боль. Конечно, он сразу узнал, кто это.
В голове сразу всплывает его образ. Круглое, лоснящееся лицо, как начищенный медный таз. Вечно потное, даже зимой. Щеки, как у хомяка, набитые не то едой, не то амбициями, которые никак не могут прорваться наружу. Маленькие, хитрые глазки, утопающие в складках жира, всегда бегают, словно ищут, где бы что урвать.
Волосы… ну, то, что от них осталось. Редкие, зачесанные набок пряди, отчаянно пытающиеся скрыть обширную лысину. Они всегда блестят от какого-то дешевого геля, который, кажется, только подчеркивает их жалкое состояние.
И этот костюм! Господи, этот костюм! Всегда на размер, а то и на два меньше. Пуговицы на пиджаке натянуты так, что кажется, вот-вот оторвутся и полетят в разные стороны, как шрапнель. Галстук, обычно кричащей расцветки, завязан небрежно, словно его накинули на шею в последнюю минуту.
Он всегда выглядит так, будто только что вылез из-под пресса. И этот вечный запах дешевого саке и пота…
Бизнесмен? Да, он называет себя бизнесменом. Но юноша ни разу не видел, чтобы он заключил хоть сколько-нибудь выгодную сделку. Скорее, он похож на мелкого жулика, пытающегося выдать себя за воротилу. Все эти его громкие заявления, пафосные жесты, попытки говорить на английском с ужасным акцентом… Цирк, да и только.
И все же, он босс. И этот трезвонящий телефон – напоминание о том, что цирк продолжается. Придется брать трубку. Придется слушать его бредни. Придется делать вид, что юноша верит в его «гениальные» идеи и про обещание заплатить зарплату в начале месяца..
Черт.
– Да? – сухо ответил он, прижав телефон к уху.
На другом конце провода раздался грубый голос его босса, который по звукам, кажется, снова что-то жевал..
– Слушай внимательно, – рявкнул он. – Есть информация о вампирах в переулке за старым театром. Проверь. Немедленно.
Юноша нахмурился. Вампиры? Это звучало абсурдно. Он никогда не сталкивался с ними и считал их скорее легендой от деда, чем реальностью.. К тому же, его босс и вампиры?... Но приказ есть приказ.
– Понял, – коротко ответил он, не выражая ни малейшего протеста. Его спектр эмоций был довольно ограниченным, и спорить с начальством в него не входило.
Он отключил телефон и опустил взгляд, чтобы поднять лису. Но ее там не было. Он огляделся, но фигурка словно испарилась. Деревянная лиса исчезла, словно ее и не было. Это неожиданно оставило осадок на отзыве юноши о вечере.. Ну, как будто кто-то просто оставил тебя на пороге и уехал. Только лису найти, наверное, проще..
Он нахмурился. Не время для воспоминаний. Сейчас нужно было идти в этот проклятый переулок и искать проклятых вампиров! Если, конечно, босс опять не пересмотрел дневник вампира... И избегать проклятых банши!