Глава 3. Нападение
Будете ли вы удивлены, если я скажу, что нашла своё призвание?
Недавно я открыла в себе талант художника, который может создать что-то красивое с помощью одного лишь карандаша и скетчбука. Я честно не знаю, как у меня получается рисовать так реалистично и правдоподобно. Возможно, сейчас вы подумали, что я слишком восхваляю себя, но вы ошибаетесь. Свой талант я даже не замечала, пока в один холодный вечер ко мне в гостиную не зашёл Самуэль, который явно был в хорошем настроении. Полуулыбка не сходила с его уст, и он победоносно сверкал своими чёрными глазками.
- Саму, у тебя случилось что-то хорошее? - спросила я тогда, отложив свой карандаш и блокнот на кофейный столик.
Брат взглянул на меня с весёлой улыбкой и сел по правую сторону от меня, поближе к камину.
- Я..., - смущённо начал он, теребя пуговицу на рукаве. - Я п-п-поцеловался! Это было в первый раз! - и он застенчиво отвёл глаза, покрываясь румянцем.
Я, конечно, удивилась откровению Самуэля, с которым мне случалось два-три раза перекинуться словами. Мы были не так близки, чтобы говорить на такие темы и поэтому сперва я не знала, как себя вести. Передо мной сидел мой младший брат, радостный и смущённый до чёртиков, и как мне прикажете с ним начать разговор. Было странно и неудобно, от чего я заёрзала на месте, пытаясь подобрать какие-то слова. Но при виде трепещущих глаз брата, которые на меня смотрели так мило и смущённо с покрасневшими щёчками, слова пришли сами собой.
- Это же хорошо! Поздравляю! Я очень рада за тебя! - сказав, я положила руку на плечо Самуэля и ласково улыбнулась.
Брат в ответ тоже расплылся в улыбке, как маленький ребёнок.
В тот вечер мы ещё долго болтали, смеясь и шутя друг над другом. К моему величайшему удивлению, Саму оказался очень обаятельным подростком, который не только умный, но и очень весёлый. До этого я думала, что он не любит разговаривать и сторонится любого контакта с другими, а это было лишь моим заблуждением.
- Честное слово, я думала, что ты мизантроп! - хохотала я. - Обычно ты такой молчаливый и сидишь, уткнувшись носом в какую-то заумную книгу.
- Просто за меня всегда говорит Михаэль. Я уже привык к этому и принимаю его болтовню, как должное.
- Думаю, что Михаэль за всех болтает, не только за тебя Саму!
- Да, это точно! Ха-ха! - мы громко смеялись, глядя друг другу в глаза. После того вечера наши отношения с Самуэлем стали немного ближе и мы стали общаться, как старые добрые друзья, несмотря на то, что в присутствии своего близнеца Саму всё также оставался тихим и отстранённым.
- А что это у тебя за тетрадь? - спросил он, показывая на мой скетчбук, чуть склонив голову.
- Да так, это просто, чтобы скоротать время, - чувствуя неловкость ответила я. - Я пытаюсь запечатлеть всё, что вижу. Не хочу больше ничего забывать!
Самуэль мрачно посмотрел на меня и потянулся за моим блокнотом.
- Позволишь мне взглянуть на твои рисунки?
- Да, конечно, - кивнула я. Мне было нечего скрывать. - Не думаю, что там есть что-то интересное. Я не так хорошо рисую! - хотя в душе я очень хотела, чтобы мой труд похвалили. Таким образом, я желал утешить своё скромное эго.
Самуэль целых десять минут рассматривал моё детище. Я с замиранием сердца наблюдала, как он перелистывает страницы то хмурясь, то улыбаясь, а иногда и хохоча.
- Это же Михаэль в платье Эми! - вдруг, смеясь воскликнул он. - Когда это было? Почему, я не помню эту сцену?
- А это? - усмехнулась я. - В тот день вы с Адрианом куда-то ушли рано утром. Никого дома не было кроме меня и Микки.
- А почему он в одежде Эми?
- Ему стало интересно, как это ходить в платье и на каблуках. Я пыталась его отговорить, но ты же знаешь брата, если он вбил себе в голову что-либо, то он не успокоится пока всё не сделает.
- В этом ты права! - парировал Саму, улыбаясь. - Михаэль бывает иногда хуже чертёнка.
- Должна согласиться с тобой полностью!
- Если честно, у тебя талант! - уверенно сказал он тогда, глядя на меня. - Не каждый сможет так реалистично нарисовать что-либо просто взяв карандаш в руки. Думаю, что это твой дар! Продолжай рисовать, чтобы не случилось, сестра!
С того дня эти слова глубоко засели у меня в голове. Я постоянно думала об этом и как будто убедила себя, что не смогу жить без рисования. Мои руки уже были чёрными от следов чернил и карандаша, но моя душа ликовала после каждой завершённой картины. Это единственное, что успокаивало меня от моих надоедливых мыслей и мрачных сновидений, которые в последние дни стали всё чаще беспокоить меня. Куда бы я не глядела, где бы не находилась, меня преследовал тот мрачный голос, который продолжал звать какую-то Шанаю. Естественно, это меня раздражало, потому что из-за этого голоса я ночами ворочалась в постели, видя, как каждый день у меня во снах мучительно медленно умирает девочка очень похожая на меня. Иногда мне казалось, что это Шаная-я, но я старательно отгоняла эту надоедливую мысль.
Ведь я же жива и здорова! Я не могу быть ею!
Ночами я просыпалась в холодном поту с адской головной болью, из-за которой не могла больше уснуть, да и уже не хотела засыпать, так как не желала возвращаться в тот пугающий тёмный переулок. К тому же после этих ночных кошмаров я долго не могла прийти в себя. Я рисовала и рисовала, чтобы как-то отвлечь свои мысли от всего этого, но вскоре я заметила, что мой кошмар меня никак не оставляет. Однажды под вечер я уловила себя на мысли, что мой блокнот был заполнен одной картиной, глядя на которую сердце разрывалось на тысячи осколков. От неё бросало в дрожь, что аж душа болела содрогаясь.
Мой кошмар был запечатлён на всех страницах моей тетради, чего я даже не заметила поначалу.
- Видимо я схожу с ума! - говорила я себе каждый раз перед тем, как начать рисовать.
Шаная - это просто сновидения.
Шаная - это лишь мой ночной кошмар.
Но не только этот кошмар мешал мне спокойно проживать свои деньки. Странное чувство, что я нахожусь не на своём месте, не покидало меня. Оно с каждым проходящим днём усиливалось, порой даже стены в этом доме меня душили. Я чувствовала себя, как птица в клетке и успела уже заметить, что за мной постоянно кто-то наблюдает. Как я говорила раньше, после моего пробуждение никто не оставлял меня одну. Я понимаю, что мои родные волнуются за меня, но всё же эта чрезмерная опека над моей персоной дико раздражала меня и настораживала. В конце концов я не ребёнок, чтобы со мной постоянно нянчиться.
Но больше всего меня бесила отстранённость Адриана, который игнорировал меня как обычно, находясь рядом со мной больше всех остальных. Его тихое присутствие в моей жизни, как моего личного охранника, нервировало меня до чёртиков. И это выражение лица мученика, которое ненароком у него проскальзывало, когда он думал, что я не смотрю на него. Что же с ним такое? Ему как будто бы больно и невыносимо находится рядом со мной. Он толком даже не заговаривает и не обращает на меня никакого внимания, просто находится постоянно где-то поблизости.
Однако я уловила себя на мысли, что хочу большего, чем просто быть объектом его наблюдения. Я хочу, чтобы он обращался ко мне как к человеку, а не как к бедному существу, за которым он должен просто следить по приказу отца. Это и раздражает! Если бы он нянчился со мной по собственному желанию, я бы ничего не сказала, но когда он это делает по принуждению, естественно нехотя, то это сильно огорчает меня.
И что же, это будет продолжаться вечно? Меня будут держать дома, не выпуская наружу, боясь, что я умру от свежего воздуха? Это мучительно жить взаперти, как какой-то преступник.
Сегодня я чувствовала себя отвратительно, как и все последние дни. В моей душе плотно засела печаль, которую я никак не могла отогнать. Даже солнечное утро, наполненное пушистыми облаками, не помогало мне. Всю ночь я не могла спать, потому что мои ночные кошмары продолжали являться ко мне до самого утра и поэтому под утро я чувствовала дикую усталость и моральное истощение настолько, что мне хотелось, уткнувшись лицом в подушку, кричать и рыдать пока мои глаза окончательно не иссохнут.
- Как же хочется сдохнуть! - отчаянно промямлила я, сползая с постели, как подтаявшее ванильное мороженое.
Для того, чтобы взбодриться, я встала под холодную воду и через несколько секунд с визгом пулей вылетела из ванной в одном лёгком халате. Я взяла плед с не заправленной кровати и укуталась в пушистое одеяло, а затем села в кресло, подрагивая от холода.
Ну взбодрилась так взбодрилась! Изабель ты гений, как я вижу. Когда на улице - 2 градусов только ты могла одуматься залезть под ледяной душ.
Я сонно зевнула, высовывая голову из под одеяла. Прогревшись, ко мне вернулось моё апатичное состояние. Дико захотелось поспать и, как назло, ещё не остывшая постель с перьевыми подушками звали меня в свои объятия. Однако голодный желудок не соглашался с ними. Он требовал от меня пополнение запасов в моём организме. Но больше всего ему не хватало того самого вредного и вкусного кофеина, который так хорошо бодрит.
Сейчас бы кофе! Со сливками, с двумя ложечками ванильного сахара, с карамельным топпингом и с щепоточкой корицы. Ммм... Блаженство!
В тот момент я представляла, как держу в руках горячую чашечку кофе и шоколадный пончик в шоколаде с шоколадной глазурью.
Ни это ли благодать с утра по раньше?
Внезапно, мои мысли оборвались в тот самый момент, когда мои губы только-только прикоснулись к горячей керамике, из которого исходил аромат кофе с корицей.
Я раздражённо кинула взгляд на закрытую дверь и злобно буркнула:
- Зайдите!
В комнату зашёл Михаэль, держась за лапку плюшевого мишки.
- Сестричка, ты чё так орёшь? - сонно зевая, промямлил он, подходя ко мне.
Тут я заметила, что он выглядит болезненно белым, я бы сказала, что даже сероватым, как мертвец. Под его глазами были такие глубокие чёрные следы и лицо так сильно осунулась со вчерашнего вечера, что сперва я не признала его.
- Что с тобой, Микки? Ты чем-то заболел? - обеспокоенно спросила я.
- Не знаю, - тихо ответил он, садясь на пол передо мной. - Не знаю, со мной что-то не то. Я так голоден, сестра! Так голоден!
- Может тебе покушать? Хочешь я тебе сэндвичи с тунцом сделаю, как ты любишь?
- Я не могу, сестра! - заныл он, чуть ли не рыдая.
Со слезами на глазах брат поставил свою голову ко мне на колени и обнял меня за ноги.
- Почему ты не можешь? - я и вправду не понимала почему он не мог есть. Но всё же при виде его слёз, у меня сердце сжалось. Я ласково погладила его по растрёпанным волосам, пытаясь успокоить. И через несколько минут он перестал рыдать и затих, как мышка. Я продолжала его гладить, перебирая тонкими пальцами его непослушные кудрявые пряди, которые явно не расчёсывались последний месяц. Невольная улыбка украсила моё лицо, когда брат поднял своё заплаканное личико. До чего же он тогда был мил. Такого очаровательного ребёнка надо ещё уметь родить. Большие чёрные глаза опухшие от слёз. Порозовевшие пухлые щёчки, такие же пухлые губы, которые он постоянно прикусывал, когда придумывал какую ни будь новую шалость. Оттопыренные ушки, благо которые скрывались под густой кудрявой шевелюрой. На свете нет милее человека, чем Михаэль. Нет ошибаюсь! Я забыла про его брата близнеца, с которым они, как две капли воды.
Я вздохнула, наблюдая как братец сидел у моих ног и задумчиво клевал носом, то вздыхая, то томно выдыхая. Было забавно наблюдать, как он внутренне ведёт беседу с неизвестным мне существом. По его глазам я заметила, что он ведёт борьбу. Сражение, в котором он явно проигрывал, так как его ясный взор начал тускнеть, как перегоревшая лампа.
Внезапно Микки дёрнулся головой так, что аж хруст его шеи эхом пронёсся по комнате.
На секунду я страшно испугалась и вжалась в спинку кресла.
- Михаэль! - тихо позвала я его.
Но он как будто меня не услышал.
- Михаэль, всё нормально? - переспросила я.
- Раз, два, Фредди заберёт тебя! - его глаза были полны безумием, а голос которым он начал подпевать, отдавал ужасающим холодом.
- Три, четыре, запирайте дверь в квартире!
Его лицо озарила жуткая улыбка и по моей спине пошли мурашки.
- Пять шесть, Фредди хочет всех вас съесть! Семь, восемь, кто-то к вам придёт без спросу!
О чём он поёт?
Не успела я оглянуться, как Михаэль схватил меня за ногу, от чего я вскрикнула. Его рука обжигала мою кожу, как и его горячее дыхание, когда он наклонился к моим коленям.
- Девять, десять, никогда не спите дети...
- Микки, что ты делаешь? Хватит!
Вдруг, мне стало ужасно страшно.
- Сестричка, ты так вкусно пахнешь! - с хриплым голосом сказал он, глубоко вдыхая аромат моей кожи. - И вправду, твой запах сводит с ума! Такая сладкая, нежная и горячая! Ммм...
В этом безумном лице, который наводил на меня страх, я не узнавала своего милого младшего брата.
- Михаэль, отпусти меня! - потребовала я, но он меня не послушался, а наоборот ещё сильнее сжал мою ногу. Я попыталась пнуть его и высвободиться из его рук, однако, к моему удивлению, брат оказался сильнее раз в пять, чем я могла представить себе.
Откуда у него столько силы?
- Ай, больно! - взвизгнула я. - Михаэль, отпусти мою ногу! Ты делаешь мне больно!
- Так вкусно пахнет! Я так голоден!
Внезапно он стиснул одной рукой мою правую ногу так сильно, что я услышала как хрустят мои кости. Резкая боль ударила меня и я почувствовала, как что-то острое врезается в мою плоть. Мои глаза дико загорелись и белый потолок потихоньку начал окрашиваться в красный цвет.
Михаэль продолжал упиваться моей кровью так будто бы умирал от жажды последние столетия. Его клыки, которые вцепились в меня, как за спасательный круг, источали ядовитую желчь, которая отравляла моё тело.
Дыхание перехватило, я перестала бороться и мои руки бездыханно опустились на подлокотник кресла. Моё сознание покинуло меня после того, как я увидела, открывшуюся дверь моей комнаты, в которую вбежал он...