13 Истина
Ливни начались неожиданно. Как удар молота, спустя три дня после маскарада. С севера налетел ветер, острые капли секли будто клинки, когда я вышла из дома. Время пришло. Я хотела получить ответы и пошла их искать в место, где все началось, в ту самую церковь, чьей реконструкцией занимался «Альбатрос».
Таксист провез меня прямо через озеро, в которое превратились улицы и через двадцать минут я раскрыла зонт под вековыми дубами. Благо к церкви вела мощеная дорожка, иначе я не знаю, как бы прошла по этой жуткой грязи.
В сердце дубовой рощи выросла церковь. Ее мрачные своды, казалось, касались серого неба. У входя все еще стояли строительные леса. Однако строителей нигде не было. Подойдя к двери, я дернула ручку. Было открыто. Из щели лился теплый свет. Я могла поклясться своим любимым яблочным пирогом: там ждут именно меня.
Я покачала головой и сложив зонт прошмыгнула во внутрь. Дверь захлопнулась и сразу стало тихо. У меня стало тянуть живот, но я, не обращая внимания пошла в перед. К залу, где проводятся службы.
Войдя, я увидела просторный зал: алтарь с злотыми лучами, тянущимися к кровавому витражу, что торчали словно сломанные ребра грудины. На стенах незаконченные фрески. Деревянные скамейки в центре. На одной из них, той, что ближе всех к алтарю сидел старик священник, голова и очки у которого были в каплях. Ряса тоже промокла. В руках он держал красную библию.
На меня он даже не взглянул. Поставив зонт, я молча села рядом и расстегнула пальто, которое купила вместе с Ритой неделю назад. Жгучее мятежное пламя свечей искажало тени.
Безмолвно.
Безлюдно.
Бессмысленно.
Я взглянула на священника, но тот продолжал смотреть куда-то за алтарь. Было холодно. Из рта выходили облачка пара.
- Ты пришла за ответами, - сказал священник и я вздрогнула. Его взгляд метнулся к моему лицу. – Так спрашивай.
Священник склонил голову на бок и погладил бледными пальцами золотой крест на библии. К моему удивлению в отличии от прошлых азов старик больше не заикался.
- Вы знали, что я приду? – спросила я и священник кивнул.
- Конечно, но признаюсь, ждал тебя еще вчера. - Он изобразил холодную и слабую улыбку. – Но ты ведь не за этим пришла. Верно?
Я поджала губы не решаясь задать вопрос. Было страшно принять правду. Истина казалась сломает меня.
- И познаете истину, и истина сделает вас свободными, - сказал священник и вновь отвернулся к алтарю. – Так не противься ей.
Я сжала край пальто и набрав полные лёгкие воздуха спросила:
- Рафаил дьявол?
Когда я озвучила это в слух мне сразу стало легче. Огромный валун будто рухнул вниз с моей души и задавил все сомнения. Дышать стало легче. Свободней.
- Рафаил тот, кого принято называть дьяволом, - ответил священник, не глядя на меня. – Он сын господа низверженный за непослушание и гордыню и обречённый служить ему до конца своих дней. Люцифер, Сатана, Вельзевул, Искуситель: его называют по-разному, но суть всегда одна. Он тот, кто поглощает наши желания, самые тайные из них. Считается, что он склоняет человека к себе посредством лжи, завладев его мыслями и чувствами, но это заблуждение. Он может и всеведущий, и вездесущий как истинное порождение бога, но точно не влезает в голову и не склоняет человек к чему-то. Люди как правило сами приходят к нему, уже зная цену. Сделка есть сделка. – Священник вздохнул. – Всегда стоит читать мелкий шрифт прежде, чем ставить подпись.
- Так значит он забирает души?
- Да, - со вздохом ответил священник. – Заключивший контракт на веки принадлежит ему.
- Но это же, чистое зло...
- Зло? – усмехнулся старик. – Это все слабости плоти, а дьявол не человек. Его ни одна смертная боль не трогает. Подлый вор время, не существует для него. Человеческая жизнь — это миг, и он готов одарить человека, чтобы этот миг, тот прожил как ему хочется. И когда твое тело будет гнить в земле и черви будут пожирать плоть, Рафаил будет все также ходить по земле давая людям то, о чем они мечтают.
-И что произойдет с теми, кто продаст свою душу? - спросила я осторожно.
Священник медленно обернулся ко мне, его глаза, обрамленные морщинами, казались бездонными и печальными.
- Они становятся пленниками своих же желаний, - ответил он. - Время — их тюремщик. Они достигают того, о чем мечтали, но цена оказывается слишком высокой. Как правило все заканчивают агонией.
Я встретила его взгляд и отвернулась к алтарю. Старик усмехнулся.
- Вы хотите сказать, что они никогда не найдут свободу?
- Свобода — это иллюзия, - произнес священник, тоже отворачиваясь к алтарю. - У каждого
своя цена. Некоторые осознают это слишком поздно. А некоторые — никогда.
Словно в ответ на его слова, пламя свечей задрожало, отбросив зловещие тени на незаконченные фрески.
- Так значит дьявол реален, - прошептала я.
- Также как и ты, и как я. Он ходит среди нас и пожинает плоды наших деяний.
- Так он наша кара? – спросила я, взглянув на морщинистое лицо священника.
- Нет, - отозвался он, хмыкнув. – Он тот, кто дарует, а не карает. Карает бог.
Я-то думала, что крест, который я носила на груди был моим спасением. Доказательством что все в этой жизни можно изменить. Надеялась, что он подарит мне блаженство. Но сейчас этот крест стал чем-то другим для меня. Теперь он был доказательством божественного. Я и сама столько раз сомневалась, а теперь встретила Рафаила и все стало ясно. Мне было страшно от мыслей о нем, но в тоже время я испытывала странную эйфорию, что мешалась с моими муками. Я больше не могла выносить и мгновения этого разговора, но отчаянно желала продолжения.
- А его... - я не знала, как описать его багровые тени. – Лили и Роф...
- О, его спутники в красном, - Старик помотал головой и вздохнул. – Верные лишь ему. Преданные до самой смерти. – Он вновь вздохнул. - Рядом с ним встанут преданные ему создания. Дева, вылепленная из серебристых лучей рассвета, покинувшая небеса — имя ее Лилит. А в тени, укрывающий свои тайны, притаится хранитель сокровищ, что, избегая солнца, блуждает во мгле. – Священник взглянул на меня со странной улыбкой. – Эти двое живое доказательство того, как прекрасна жизнь рядом с повелителем тьмы. Вечно молоды и вечно любимы. Прекрасны и в тоже время ужасны. Знаешь кто такая Лилит на самом деле? – Я отрицательно мотнула головой, понимая, что скорее всего слова священника будут разниться с тем, что мне рассказывали в приюте. – У Лилит много лиц. Одни видят ее в женщине с птичьими ногами на рельефе Берни, другие называют Ламашту. Третьи обращаются к свиткам Мертвого моря, а там говорят: «И я, Инструктор, провозглашаю Его великолепие, чтобы напугать и напугать всех духов ангелов-разрушителей, духов , демонов, Лилит, ревунов и обитателей пустыни». Часто о ней говорят как о искусительнице, той, что соблазняет мужчин и убивает младенцев. Будто она моется в их крови. – Я нахмурилась. Образ девушки, которую я знала никак не вязался у меня с этим описанием. – На самом деле Лилит правда-рубка. Она свободолюбива и властна. Прекрасна и ужасна. Как и все мы.
- Но если она любит свободу, то почему она служит Рафаилу?
Священник пожал плечами.
- А почему ему служит Рофокал? – Старик указал на красную библию. – Тут говорится, что он склоняет голову только перед Люцифером. Подобно Лилит, он ценит собственную свободу, но при этом его преданность Люциферу безгранична, доходящая до крайностей и одержимости. Он добросовестно исполняет все команды Люцифера, заботясь о безопасности своего лидера. Рофокал настолько верен, что готов был идти на убийство других демонов ради своего повелителя.
У меня во рту пересохло.
- Так их можно убит?
Старик со щуром посмотрел на меня.
- Любого можно убить, девочка.
Шел дождь, но при этом в зале стояла тишина. Нас окружали святые, печально склонившие головы на фресках, но при этом мы были одни. В тот момент меня со священником разделяла тонкая полоса веры. И тогда священник спросил:
- Хочешь узнать как? – Я кивнула словно в бреду. – Длань, что владеет пламенем четырех в серебре, возьмет отражение свое и погубит искусителя, не приняв с его рук даров.
- И что это значит? – не поняла я.
- Серебро, - ответил священник. – Их убьет серебро. Крест и оберег и оружие. Меч предводителя ангельского войска из серебра. Из серебра чаша со святой водой. Все дело в серебре.
Я хмурясь мерила его взглядом. Какой толк ему было говорить мне правду если он служил Рафаилу? Он был частью его церкви. Был верен ему.
- Думаешь зачем бы мне говорить правду? – усмехнулся старик и встав кряхтя вышел к алтарю. Его взор устремился куда-то ввысь. – Потому что мало владеть серебром. Простым столовым ножом из серебра ты поцарапаешь их если тебе повезет, но убить... - Он вздохнул и обернулся ко мне. - Я служу этой церкви уже шестьдесят лет. Видел многое и многое слышал. Остаться здесь мой выбор, но изначально я приехал в этот город ища спасения от дьявола, а не ради службы ему. Я искал человека из Ордена четырех. – Я с любопытством наклонилась вперед. О Ордене что-то упоминала Лили, но, по сути, я ничего о нем не знала. – Орден четырех – это тайное сообщество людей, что положили свою жизнь на защиту мира от созданий тьмы. Они выслеживали демонов, которых посылал Люцифер на землю и убивали их. На ладони у них серебром было нарисовано священное распятие, а клинки их были освещены. Лучшие из них погибли столетия назад, худшие прожили чуть дольше, но их всех в итоге ждала одна участь. Смерть. Когда Дьявол узнал, что верных ему карают он вмешался и сам стал посещать смертных. Реже, конечно, но все же...
Священник тяжело вздохнул.
- Он посетил и вас, - поняла я.
- Мою семью. Последствия для нас были разрушительны. Люди редко могут пережить его дары, ибо не знают, чего просить. Но тогда я винил его и жаждал смерти. Нашел последнего из Ордена. Здесь. В этом городе. Но и он заключил сделку с Дьяволом. Поэтому убить его невозможно. В конце концов просто некому. – Священник задумчиво взглянул на фреску, в которой угадывался золотой лик Рафаила. - Перед лицом господа и верных ему клянусь, покуда есть тьма я свет, покуда есть смерть, я жизнь, покуда существует мир -я буду бороться. Покуда кровь моя не застыла – огонь серебра не угаснет во мне. Клятва ордена.
И всё-таки я не понимала, почему Рафаил пустил меня так близко. Позволил наблюдать за ним, быть рядом. Почему не отверг? Не заключил сделку? Почему я вообще все еще жива?
Я вспомнила наш поцелуй. Стало холодно. К горлу подступило тошнотворное чувство стыда. Мне нужно было уйти. Захотелось сбежать. Я ещё раз взглянула на священника. Он все еще смотрел на фреску. Я ушла не прощаясь. Сбежала под дождь.
Всю ночь мне было плохо. Меня тошнило, и голова болела так, что я едва могла дойти до туалета. Мне казалось, что что-то во мне сломалось. Надорвалось. Вся моя жизнь напоминала снежный ком, что безостановочно катился во тьму. У меня не было семьи. Я ничего не знала о них. Эту боль всю свою жизнь я носила словно броню. Трудилась не щадя себя. В приюте от нас требовали, чтобы мы знали все. Географию, историю, все точные науки. Учёба всегда давалась мне непросто. Настоятельница лупила меня по рукам, когда я писала на доске неправильные ответы. Мне приходилось исписывать все руки шпаргалками чтобы выучить химию. В университете было еще сложнее, но я всегда шла до конца. Не боялась будущего. Знала, что меня ждет впереди лишь свет. Теперь я была ни в чем не уверенна. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, и я не знала, как мне жить дальше.
И познаете истину, и истина сделает вас свободными.
Но меня истина не освободила.
Меня она уничтожила.