Потерянная.

Воздух в зале застревал в лёгких. Он был густой, как смола, пах пылью старых свитков и железом оружия, которым уже давно не пользовались. Витражи отливали тусклым светом, тени ложились рваными полосами на мраморный пол.

Король сидел на троне, ссутулившись. Его поза не выдавала слабости, но в ней было что-то утомлённое — слишком много недель без сна, слишком много выборов между злом и необходимостью. Он не трогал письмо, хотя оно лежало перед ним уже с утра, развернутое, с неровно оторванной печатью. Бумага впитала влажность воздуха, края слегка свернулись.

Он провёл рукой по щеке, по щетине, которая всё чаще появлялась до конца дня.

— Всё-таки прислали, — произнёс он низко. — Долго тянули, но теперь хотят заключить союз окончательно. И срочно.

Советница подошла ближе. На ней был сдержанный плащ, ткань мягко шуршала при движении. Её лицо оставалось без выражения, только глаза выдавали сосредоточенность — прищуренные, внимательные.

— Северный клан не действует импульсивно, — сказала она. — Если они делают шаг — значит, готовились. Мы что-то упустили.

— Или они почувствовали, что мы на грани, — хрипло ответил король. — Исчезновение шаарденов не случайно. Кто-то передал информацию. Слухи о нестабильности Элирии расползаются. Нам нужны союзники. И сейчас они диктуют условия.

Он замолчал. В зале звенела тишина. Где-то под потолком шуршали мыши — даже они слышали, как опасно стало молчание.

— И ты хочешь отдать им Лейнэль? — голос женщины был сух, почти резкий.

— Нет, — король сжал кулак. — Я хочу, чтобы они думали, будто она у нас под контролем.

Он встал. Его рост и внезапная энергия заполнили зал, как буря. Он подошёл к карте, развернутой на длинном столе.

— Мы отправим её на восточную границу, — продолжил он. — В сопровождении Натаниэля и Рисантиэля. Стычек там быть не должно, но она будет вне досягаемости. И под защитой.

— Северные начнут задавать вопросы.

— Ответы у нас есть. Обострение. Тренировка. Проверка силы. Всё правда. Только не вся.

— А она? Она знает?

— Она чувствует, — он усмехнулся безрадостно. — Но не понимает. Пока.

В комнате Лейнэль было необычно тихо. Звук скользящей ткани, лёгкий стук ветки о стекло, едва слышный вздох в коридоре. Всё казалось приглушённым, словно мир специально шептал, чтобы не потревожить то, что вот-вот рухнет.

Она сидела на краю кровати, ступни на полу. Холод проникал через каменные плиты, но она не двигалась. Волосы спадали на плечи, неубранные. Дворцовые правила больше не имели значения.

Мысли метались, как птицы, загнанные в клетку. Она давно замечала странности: утренние занятия отменялись без объяснений, придворные встречали её взглядами, в которых было слишком много сдержанного интереса. Даже Маарами стал осторожным, напряжённым. Он, обычно прямой и уверенный, теперь молчал чаще, а его прикосновения стали реже.

Она ощущала, как кожа на спине покрывается мурашками — от предчувствия. Что-то готовилось. Она это знала всем телом.

Когда дверь открылась, она вздрогнула не от неожиданности, а от того, как резко нарушилось это ожидание. Наставник вошёл, тяжело ступая, без поклона, без лишних слов.

— У тебя два часа, — сказал он. — Сбор на восточном дворе. Выходишь с Натаниэлем и Рисантиэлем.

Она посмотрела на него в упор.

— Куда?

— Восточная граница. Пограничный обход и наблюдение. Официальная версия. Не спрашивай лишнего.

— Это… — голос дрогнул. — Это связано с севером?

Он не ответил. Но этого было достаточно.

Лейнэль встала. Пальцы сжались на подоле, грудь сдавило изнутри. Она не была трусихой, нет. Но это не было обычным приказом. Всё в теле сопротивлялось — от напряжённых плеч до сухости во рту.

Когда она вошла в гардеробную, её походная сумка уже стояла у двери. Всё собрано. Даже щит с её гербом — который никто не использовал со времён тренировок.

На месте сбора лошади уже были осёдланы. Служанки суетились, поправляя сумки. Натаниэль о чём-то тихо говорил с капитаном стражи, а Рисантиэль, как всегда, молчал, проверяя крепление сбруи.

Ветер трепал её волосы, плащ хлопал по ногам. Лейнэль ощущала, как напряжение проникает под кожу, сковывает мышцы.

Она подошла к Натаниэлю. Тот бросил на неё взгляд — ясный, твёрдый.

— Ты готова?

— Мне говорят, что да, — спокойно ответила она.

— Тогда едем.

Ворота открылись. Звук лязга металла отозвался глухо в груди.

Отряд тронулся. Шаг за шагом, по булыжной дороге вниз, в сторону восточных лесов.

Лейнэль не обернулась. Но внутри, где-то в животе, сжимался ком.

Она уходила не на тренировку. И не просто подальше от дворцовых интриг. Её отстраняли. Скрывали. Использовали.

Но она чувствовала: её время быть фигурой закончено. Рано или поздно она выйдет из-под контроля. И это будет совсем другая история.