Глава 36: «Против всех. Но вместе.»
С того дня всё перевернулось.
Сначала — тишина.
Все будто замерли, переваривая.
А потом — началось.
Не сразу. Мелочами.
Сначала Игорь больше не здоровался с Лёшей.
Потом девчонки начали коситься, когда Даня проходил мимо.
Катя громко называла его "тряпкой с глазами".
На утро Лёша проснулся — его одежда валялась в пыли. Кто-то выкинул рюкзак на улицу.
На Даниных кроссовках появились надписи чёрным маркером: "шлюха", "больной", "жалкий".
Они молчали.
Но не прятались.
Катя яростно рвала все связи.
— Он тебя использует, — шипела она Лёше, — Ты реально поверил, что он невинный? Он тянет тебя на дно. С ним ты НИКТО. Смотри, кто теперь с тобой остался.
— Я с ним. Этого достаточно. — ответил Лёша.
И ушёл.
На ужине, когда все сидели за длинным столом, а Даня — как всегда в конце,
Игорь нарочно кинул в него вилкой.
— Ой, извини, рука соскочила, — с фальшивым смехом сказал он.
Все захохотали.
Все — кроме Лёши.
Он встал, пошёл через весь двор, поднял вилку и...
положил её в тарелку Дани.
— Ты ел? — спросил тихо.
Даня мотнул головой.
— Давай поедим. Вместе.
И на глазах у всей компании
они ели вместе.
Медленно. Молча. Рядом.
Смех стих.
Только Катя шептала кому-то:
— Господи, ну и жалкое зрелище...
Позже их начали отключать от общей еды.
— Сами готовьте. Не ваши кастрюли. Не ваша комната. Не ваше общество.
Им не дали соли. Не дали чая. Выкинули подушки.
Им стало тесно, голодно, унизительно.
Но даже в этом —
они оставались рядом.
Даня начал говорить.
Потихоньку. Иногда. Едва слышно.
Иногда просто «угу». Иногда — «спасибо».
Но Лёша слышал. И ждал.
Иногда, когда Даня дрожал по ночам от криков во дворе,
Лёша тихо ложился на пол рядом, просто чтобы тот не был один.
Их пытались ломать.
Каждый день.
Обижали. Издевались. Кричали. Угрожали.
Но они не сдавались.
Ведь впервые в жизни
Даня был не один.
И впервые в жизни
Лёша знал, ради кого стоит молчать, терпеть, ждать.