Новые открытия
Отношения Габриэллы и Каспиана развивались слишком быстро, но они того не замечали. Их частые, тайные встречи, разговоры по телефону и переписки во FriendBook не знали, что такое конец и скука. Так много им нужно было сказать друг другу. Они чувствовали, что все то время, которое они не знали друг друга, было потрачено в пустую и теперь им приходилось наверстывать упущенное. Шутки никогда не переставали быть смешными, истории никогда не становились скучными, а слова никогда не теряли смысла.
При каждой встрече он дарил ей алую розу, а она не переставала удивляться и никогда не воспринимала это, как данное. А для Каспиана это уже стало традицией. Он учился заплетать ей косы, правда, чаще всего ей приходилось расплетать колтуны, но это только забавило её. Поэтому, чтобы не обеспечивать ей новый вырезанный клок волос, он втайне учился этому у сестры. И со временем он даже узнал, что такое колосок и как его правильно плести. Для него было открытием то, что косы бывают разных видов, форм и размеров.
И когда он сказал Габриэлле об этом, то она смогла лишь громко рассмеяться.
Все новое, что они рассказывали друг другу о себе, только дополняло картину. Он рассказывал ей о том, как в первый раз он взорвал свой котёл с зельем в лаборатории и как, в последствии, ему пришлось мыть полы там же каждый день. В свою очередь она поведала ему о том, что живет у своих родителей более 247 лет и до сих пор считается маленькой девочкой. Обратили её в возрасте 17 лет, когда она заболела оспой и шансов на нормальную жизнь у неё не было. И поэтому семья Грин взяла её под опеку. Конечно, раньше она была человеком, но этого не помнит. Никто не помнит своей жизни до того, как стал вампиром. А эту историю ей рассказали родители. Она все же призналась ему, что ей было так стыдно за то, что она не знала того созвездия, учитывая, что была достаточно хорошо образована.
-Кто угодно будет интеллигентом, если будет жить около трёхсот лет, - рассмеялась она.
Они узнавали друг друга все больше и больше. Наверное, даже люди, с которыми они жили всю свою жизнь не знали их настолько, насколько они теперь друг для друга открыты.