Скрытая кровожадность

Я была мертвой. Возможно, это прозвучит странно, но единственным способом выжить было… прекратить жить. Нет, не накинуть на шею петлю, а прекратить чувствовать, прекратить реагировать.

₰₰₰

Ожидание, сродни томлению, сводит с ума. Жажда, облачившаяся в безумие, прожигает каждую мёртвую клеточку мужского горла. Ему нет оправдания. Ферид — преступник, множество раз нарушивший закон — «кровавое табу», опустился столь низко из-за падкого желания прильнуть губами к нежной тёплой шейке; резко, без намёка на жалость, с мнимым превосходством погрузить свои острые клыки в манящую плоть.

— Гхк… — сдержанный полустон невольно слетел с уст юной особы, которая вцепилась мёртвой хваткой в китель мучителя, прикрыв уставшие глаза.
Седовласый грубо обхватил тонкую талию, прижимая пленницу ещё ближе к своему хладному телу. Аки недовольно цокает, вынуждая аристократа негромко хмыкнуть и в качестве утешения плавно погладить девушку по пояснице, постепенно ослабляя хватку и скользя ладонями вверх к чувствительным лопаткам. Эрабэк выгнулась в спине, словно лебедь и слегка покраснела, не в силах сдержать робкий стон наслаждения.

— Х-хватит уже… я сейчас упаду, — прошептала зеленоглазая, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.
Плен его сильных рук пробуждал в девчонке неописуемое чувство собственного бессилия. Основатель всегда был эгоистом, но сегодня потеря сознания любимой игрушки не входила в его планы. Мужчина плавно оторвался от тёплой плоти, довольно проведя языком по нижней губе, мучительно медленно слизывая капельки алой крови. Алоглазый чувствовал прерывистое дыхание у своей груди — Эрабэк прильнула к нему, стараясь не упасть из-за слабости во всём теле. Девушка дрожала и невольно сомкнула колени, не позволяя ногам подкоситься.

— О-о, это именно то, в чём ты всегда будешь хороша… Твоя кровь — истинная награда за все мои труды, — саркастически подметил аристократ, вспоминая многочисленное уничтожение рядовых солдат ЯИДА.
Длинные пальцы обвили подбородок смертной, вынуждая Аки поднять голову. Рассеянный взгляд вцепился в бледное, до боли знакомое лицо. «Самый настоящий дьявол… Такой же требовательный, жестокий и порочный», — пронеслось в голове у бедняжки, что так рьяно спешила «домой», дабы принять душ и лечь спать.

Изумрудные глаза — слабость беспощадного монстра. Он ничего не мог поделать со своей тягой к прекрасному, особенно к драгоценным камням. Однако манила Ферида вовсе не схожесть глаз с самоцветами, а эмоции, плещущиеся в молчаливом взгляде. Мужчина так и не смог разгадать их. Он неспеша разглядывал слегка покрасневшее личико, пухлые губы. Рвано выдохнув, алоглазый прижался лбом к виску малышки, упиваясь её невинной реакцией на его действия.

«Это слишком возбуждающе и непорочно, Акира… Ты так повзрослела, но до сих пор не осознаёшь этого — именно твоя невинность привлекает меня больше всего».

Лукавая улыбка, открывшая вид на аккуратные клыки, напрягла девушку, и та попыталась отстраниться от надоедливого вампира, однако быстро поплатилась за попытку бегства. Чуть влажные губы небрежно накрыли уста Киры, ввергая малышку в немой шок. Рыжеволосая возмущённо замычала, изо всех сил наступая наглецу на ноги. Клыки царапали кожу, а едкий кровавый взгляд был пропитан ядом и властностью. Бессмертный лишь слегка прикоснулся к манящим губам, потому что и сам до конца не понял, зачем сделал столь неординарную вещь. Он отпустил её, позволив пташке влететь в стену.

— Отвратительно! — давясь собственными слюнями, крикнула Аки и злобно оскалилась, про себя проклиная несносного господина.

— Ох, какая предсказуемая реакция. Если так подумать, ты всегда говоришь мне это слово, оправдывая свою миле-е-ейшую реакцию, — высокомерно бросил мужчина, щуря кровавые очи, а заодно скрывая свои эмоции за маской мнимого безразличия к чувствам собеседницы. — Всё ещё отвергаешь меня, ягнёночек?

Эрабэк наклонила голову вбок и вытянула ноги вперёд, наплевав на бесстыдно задравшееся платье. Рваное дыхание обжигало лёгкие, а тонкая пелена перед глазами начала расплываться. Крепко стиснутые кулаки расслабились, а дрожь немного стихла. Прошло около двух минут, прежде чем смертная дала вразумительный ответ.

— Я ненавижу тебя, — холодный взгляд и слегка сумасшедшая улыбка сыграли свою роль. Мужчина запустил руки в карманы и отвернулся, чувствуя возбуждение. Его удивлению не было предела, а пульсация в области дёсен никак не затихала. Ферид готов был сделать с невинным ягнёнком ужаснейшие вещи, даже убить её, лишь бы прекратить надоедливое влечение.

Привязанность к «вещам» никогда не была актуальна для седовласого. Сколько лет он уже знаком с девочкой? Пять. За эти годы он мог убить её, но не стал. Мог выбросить, покалечить, мучить, потерять интерес, но этого не произошло. Загадка их взаимоотношений так и осталась загадкой для обоих.

— Ненависть вовсе не означает, что тебе не нравятся вещи, которые я делаю с тобой, — сказанные мужчиной слова эхом отдались в сознании рыжеволосой, а сердце забилось быстрее, разнося по венам горячую от возбуждения кровь…

₰₰₰

Влажные волосы прилипли к спине смертной, но она ловко смахнула их в сторону, натягивая серую кофту с кружевными рукавчиками. Яркий свет слепил глаза, поэтому Аки с недовольством выключила основное освещение, оставив лишь торшер. Взлохматив свои непокорные волосы, девушка покрутилась перед зеркалом, а потом сладко зевнула и протёрла глаза. Ранки от клыков неприятно саднило — пленница явно отвыкла от укусов хозяина особняка, но старалась не замечать дискомфорта.

— Он ожидает тебя в комнате отдыха, — с ходу выпалил высокий шатен, даже не постучав, прежде чем войти в девичью комнату, за что получил презрительный взгляд.

— Давно этот гад вернулся? — скрестив руки за спиной и недовольно приподняв голову, спросила Эрабэк.

— Утром. Сразу после того, как ты ушла на прогулку, — не торопясь произнёс парень и отвернулся в сторону, узрев негодование, плескавшееся в зелёных глазах.

— Он искал тебя…

— Конечно же, искал, чтобы сотворить со мной это, — Акира тыкнула пальцем в область укуса, показывая тем самым причину поисков Батори. — Он просто пришёл и взял то, что хотел, когда вспомнил про меня. Я ни черта сегодня не ела, поэтому приложила уйму усилий, чтобы не подохнуть в вампирских тисках… Ты должен был найти меня, Митори!

Золотоглазый виновато улыбнулся и поправил белоснежный воротничок пиджака. Они так давно знакомы. Парень привык к подобным истерикам, ведь с детства ухаживал за малышкой и обрабатывал её раны после укусов, побоев… Шатен являлся правой рукой Батори в вопросах управления роскошным особняком, а также был нянькой для любимой игрушки господина.

— Акира, ты должна знать, что я не виноват, — кинул дворецкий напоследок, оставляя непоседу в недоумении.

Комната отдыха

Начищенное до блеска фортепиано мирно стояло в углу, служа отличным декором во время отсутствия аристократа — никто не смел играть на его инструменте. Томный взгляд алых глаз прошёлся по старым клавишам, навивавшим трогательные воспоминания о неумёхе Акире. Мучитель учил малышку играть, правда против её воли, до тех пор, пока она сама этого не захотела. Бокал, до середины наполненный свежей сладкой кровью, ни в какое сравнение не шёл с недавней трапезой. Стянув с руки белоснежную перчатку, аристократ слегка провёл пальцами по своим губам, издав при этом незатейливый смешок. Послевкусие её крови до сих пор теплилось на языке, слабыми импульсами отдаваясь в горле.

«М-м-м, идеальный напиток после стольких глотков дрянной «взрослой» крови. Ягнёночек вымахала за эти месяцы, стала воистину привлекательной жертвой. Аппетитные бёдра и небольшая упругая грудь — от малышки так и веет невинностью. Только вот наивности в глазах как не было, так и нет. Это та-а-а-ак раздражает, совсем не мило. Глупость так идёт детишкам, а смотря в их испуганные глаза я просто таю от удовольствия. Да, я только убивая испытываю это чувство… Отличное напоминание о том, что когда-то я был человеком. Только убив, можно воистину насладиться кровью. Сегодня я думал, что найду среди детей кого-то подходящего на роль моего очередного лакомства, но так и не смог серьёзно отнестись к этому делу, а всё из-за…»

Бокал буквально лопнул в ладони монстра, а осколки разлетелись по полу, окрасив шёлковый ковёр ручной вышивки в алый цвет. Седовласый задумчиво глянул на пол, стряхивая с ботинка мелкие кусочки стекла. Он выкрал этот ковёр у турецкого султана, когда пробрался в гарем и убил всех наложниц от непомерной скуки. Длинные ресницы задрожали, а бледные губы плотно сомкнулись. Звериные зрачки сузились, выдавая ярое недовольство Батори.

«Я всё же ещё не привык к спокойной обстановке. Всё ещё нахожусь на поле боя, держа меч в руках… Она гуляла с этим мальчишкой, даже не заметила меня. Прошла мимо, будто призрак, лишённый дара видеть реальный мир. Это раздражает…»

— Ф-ферид, — окликнула хозяина Кира, резко остановившись.

Кончик языка умело выводил узоры на бледной коже, слизывая густую кровь. Властный взгляд приоткрытых очей, бесстыдно направился в сторону гостьи, заставив ту смутиться. Иногда зеленоглазой казалось, что он будто набрасывает на неё оковы, пленяет без слов. Ноги, руки, губы — всё начинает дрожать от его превосходства и безумия. Закончив своё кропотливое занятие, мужчина слегка улыбнулся, от чего девчушка нахмурилась и отвернулась, бурча что-то под нос.

— Так долго не слышал, как ты зовёшь меня по имени… Я так рад, а моё естество просто пылает от…

— Да заткнись ты!!! — заорала смертная, краснея от подробностей очередного его бреда.

— Ай-ай, как грубо, ягнёночек. Ты разбиваешь моё сердце снова и снова, — обняв себя руками, алоглазый начал вытанцовывать странные движения, походившие, по мнению Эрабэк, на истерические конвульсии.

— У тебя давно нет сердца… И сомневаюсь, что оно когда-либо вообще было; присутствовало лишь как орган, но не источник чувств, — серьёзно произнесла девушка, пропитывая каждое слово презрением. Она никогда не забудет все его бесчеловечные выходки.

— Ты сегодня такая мрачная, — аристократ дотронулся до розовой щёчки, но пленница мгновенно отвернулась и сделала шаг назад. — А где же твоя излюбленная реплика? — поинтересовался бессмертный, непроизвольно цокнув.

— Я её уже сегодня говорила… У тебя проблемы с памятью? — огрызнулась зеленоглазая и тут же закрыла рот, понимая, что может получить за такие слова.

Мужчина молча прошёл мимо, кивнув непокорной особе, чтобы та следовала за ним. По пути в гостиную Батори неожиданно скинул с себя плащ и растрепал волосы, чем породил волну непонимания со стороны спутницы. Он всегда вёл себя как псих — крайне непредсказуемо, но это было что-то новенькое. Раздеваться посреди коридора, да ещё и вещи разбрасывать — черта, неприсущая Основателю.

— Как там люди на поверхности? — спокойно задала вопрос Кира, неуклюже заправив выбившийся локон за ухо.

Непоседа знала, как отреагирует мужчина, поэтому прекратила движение одновременно с ним. Мучитель не спешил отвечать. Он повернулся лицом к ребёнку, глядя на неё сверху вниз. В ярко-алых глазах проскользнуло что-то нехорошее, а тонкие пальцы вцепились в широкий ремень, царапая его. Атмосфера стала напряжённой.

— Людишки… Жалкие людишки, пытающиеся отстоять свою мнимую свободу? Хах, они, как и всегда, глупы и порочны в своих желаниях. Лицемерны и просты, словно лист дешёвой бумаги, поэтому убивать их слишком просто и нудно, — слегка повысив голос, ответил бессмертный, приблизившись вплотную к ягнёнку. — Хах, такой холодный взгляд ты кидаешь на меня, когда дело доходит о поверхности. Наглая. Неужели собираешься ускользнуть от меня, как несколько лет назад?

— Не понимаю, о каком побеге идёт речь. Постоянно твердишь мне об этом, одновременно называя слабой и беспомощной, — парировала рыжая, невесомо улыбнувшись в ответ на отвратительные речи господина.

Вампир наклонился к нахалке и запустил пальцы в её пушистые волосы, бережно перебирая их. От таких действий Акира застыла, а план скоропостижно плавился в её мыслях. Холодные прикосновения были такими плавными и успокаивающими, что смертная готова была уснуть прямо посреди коридора.

— Слабая? Я бы так не сказал. Ты ведь давно уже учишься борьбе, — их взгляды столкнулись.
Эрабэк впервые за долгое время испугалась. Кровавый омут затягивал её с бешеной силой, пронизывая хрупкое тело отравленными кинжалами. Она чувствовала враждебность и злость, исходившие от мучителя. В нём не осталось ничего человечного, а инстинкты давно выиграли войну над сущностью Ферида.

Удивлённая малышка не могла нормально дышать. Он раскрыл её секрет, а помог ему Митори — преданная собачка. Собрав волю в кулак, Аки приготовилась ответить вампиру, но и слова не смогла произнести, лишь вскрикнула от боли. Мужчина дёрнул красавицу за волосы, нагло запрокидывая её голову назад. Шея неприятно хрустнула, под натиском его отнюдь не нежных движений. В отместку смертная попыталась вцепиться в длинные серебристые волосы, но потерпела сокрушительное фиаско. Аристократа изрядно повеселила столь невинная попытка причинить ему боль, поэтому он слегка ослабил хватку.

— Ты не сбежишь от меня, даже если научишься драться, — насмешливо шепнул монстр, уткнувшись кончиком носа в основание шеи.

Острые клыки не проткнули плоть, а лишь поцарапали верхний слой кожи, после чего неполноценный укус превратился в поцелуй. Недовольная девчушка краснела, бледнела, вырывалась — лишь бы не чувствовать прикосновение его языка и самое главное — не получать от сего процесса удовольствие. Ей было стыдно за своё податливое тело. Ненависть плескалась в ней, но воспоминания о Ясу дали трезвый пинок. Занеся кулак над головой хозяина, Эрабэк треснула наглеца по лицу, за что и была отброшена в сторону. Мужчина долго смотрел на наглую девочку, искренне поражаясь её неуважительному поведению.

— Сегодня я ужинаю один, а ты наказана за такую немыслимую дерзость, — это были его последние слова, сказанные высокомерным и приказным тоном.

«Правильно… Всё идёт по моему плану. Чем больше ты подозреваешь меня, тем проще мне будет обвести тебя вокруг пальца. Ища подвох в безобидных вещах, ты совсем не заметишь, как я сбегу отсюда, оставив после себя лишь воспоминания. Когда-нибудь я самолично срублю твою голову с плеч, отомстив за сестру и себя. Смирно ожидай, когда за тобой явится смерть в моём обличие».

Поднявшись с колен и утерев кровь с ладоней, рыжеволосая облизнула сухие губы. Она привыкла к боли. Улыбка, тронувшая её уста, была ужасающей, а мысли в голове превратились в самую настоящую камеру пыток, где был лишь один извечный пленник — Ферид Батори.