Эмилия Поттер

1 августа 1992 год.
Я решила писать все свои мысли о Сириусе и сложившейся ситуации в этот дневник. Том показал мне, как заколдовать дневник, чтобы никто не мог его прочитать. И сейчас я расскажу о том, что происходило со мной после того письма. Прощального письма. Если честно, я просто когда-то читала, что записывание мыслей помогает принять тяжелые ситуации, на подобии этой.
Или это просто какой-то бред.
Но я всё-таки попытаюсь.
Лучше что-то, чем ничего.

Я никогда не думала, что мне может быть настолько больно. Мысль о том, что я больше не увижу Сириуса, не обниму его, не услышу его ехидно-саркастический тон — всё это причиняет мне адскую боль. От этих мыслей сердце сжималось, а слёзы с небывалой скоростью катились по щекам. Как сейчас.
Этого просто не может быть.
Гелла напоил меня успокаивающим зельем и теперь я была похожа на какой-то овощ, который может только рыдать и всхлипывать. Я тупо смотрела в потолок и хотела не верить в то, что случилось. Кстати, сам Гриндевальд уехал разбираться с Дамблдором. Я могу даже поклясться, что у него в глазах стояли слезы. Еще бы. Сириус был единственным другом Геллы. Настоящим другом. И ему, наверное, тоже было больно, когда он читал то письмо. Хоть они и были знакомы всего месяц — он действительно нашел в Сириусе себя семнадцатилетнего.
Том не показывал своих эмоций, но я почему-то знала, что ему тоже больно. Том любил Сириуса, как и я. Как и Гелла, он считал Сириуса другом или что-то вроде этого. Он сидел на кровати, прижав к себе ноги, и смотрел в стенку пустым взглядом. Так выглядела и я пару часов назад. Или еще хуже. Наверное, всё-таки хуже.
*За час до этого*
Я постараюсь описать своё состояние за час до всего этого. То есть до того, как я завела этот дневник.
Я бездумно провела пальцем по одеялу, окрашенное тысячью вышитых маленьких звёздочек, потом посмотрела на Тома.
 — Что мне делать? — хрипло спросила я его. Голос сорвался во время одной из моих истерик и приступов рыданий. Теперь я хрипела и это меня раздражало.
Том не ответил.
 — Том, — позвала я его. Ноль реакции. Я разозлилась. И попыталась приподняться с кровати, чтобы дать ему подзатыльник и пинка. Но это получилось у меня только с третьего раза. Я с размаху дала ему подзатыльник и теперь-то он посмотрел на меня.
 — Что ты делаешь?! — возмущенно спросил он, потирая ушибленное место.
Я сердито поджала губы и посмотрела на него с некой обидой.
 — Ты молчишь. Это меня пугает, — призналась я и села в точно такую же позу, как у Тома.
Он отвёл глаза и посмотрел на стену. Мы молчали. Наступила пугающая тишина.
 — Вся эта ситуация пугает, — нарушил он тишину. — Всё это пугает, Эмили.
Потому что это ужасно.
 — Потому что это ужасно, — вторил он моим мыслям. — Я не знаю, что тебе делать дальше. Я не знаю, что будет дальше, Эмили.
Я судорожно вздохнула и зарылась лицом в коленки.
 — Как я буду жить без Сириуса? — глухо спросила я. Том положил руку мне на плечо. Сжал его.
 — Эмили…
 — Я не смогу жить без него, — продолжала я, всё еще зарывшись в коленки. — Сириус всегда был частью моей жизни… К-как я смог-гу жить б-без н-него?.. — к концу я начала всхлипывать, но пыталась успокоиться. Получилось только через пару минут. Том обнял меня и я упёрлась затылком в его плечо.
 — Всё образуется, — сказал он.
Мне дико хотелось в это верить. Верить в то, что всё образуется в лучшую сторону.
Но я-то понимала, что всё это — всего лишь мои мечты.
Примерно так всё и было. Конечно, получилось не как у профессионального писателя, но это все мои мысли и все в таком духе. Я постаралась восстановить всё.
Не без помощи Тома я всё это восстановила. Он-то обо мне знает больше, чем я сама.
Уже пришел Гриндевальд и мне нужно спуститься вниз, чтобы послушать, что он скажет.
Конец записи.

2 августа 1992 года.
«Единственное о чём я думаю — это о тебе. Надеюсь, что ты в безопасности, что ты жива и здорова, что ты счастлива», — это написал Сириус
Я снова и снова читала эти два предложения. И во мне что-то закипало. Что-то заставляло меня со злостью смотреть на эти строчки и шептать говорить кричать проклятия. Но с моих губ ничего не срывалось. Ни одного звука. Даже всхлипывания. И я постепенно начала понимать, что значит быть беспомощным. Я была беспомощна, я всего лишь ребёнок. Я была всего лишь ребёнком.
Как ты можешь… мог думать, что я буду счастлива без тебя? Как ты посмел подумать, что я буду в безопасности под крылом Дамблдора? Ты ведь и так знаешь, что он гребанный шахматист! Ты меня обманывал, но я продолжала тебе доверять. Я тебе и слова не сказала, когда ты впускал их в наш дом! А сейчас ты говоришь мне, что бросаешь меня! Раз и навсегда! И ты говоришь мне, что я должна быть счастливой?! Счастливой?!
Ты предлагаешь мне быть счастливой, пока ты страдаешь в чёртовом Азкабане?!
Ты эгоист, Сириус Блэк!
Ты думал, что я буду в безопасности? Рядом с кем? С Ремусом Люпином? Он беспрекословно доверяет Дамблдору. Самому Дамблдору я не доверяю. Гриндевальд… Возможно, но он же Тёмный Лорд. А это уже весомый аргумент, знаешь ли.
С кем ты хотел меня оставить?
С кем?!
Ты не думал об этом.
Ты не думал обо мне, Сириус. Ты думал только о мести. Месть за моих родителей, Джеймса и Лили, месть за всех, кто пал в той Магической Войне.
Ты не думал обо мне.
Ты бросил меня ради мести.
И я тебя за это ненавижу.
Ты любил меня, но ты видел во мне образы Джеймса и Лили, моих родителей. Ты не видел меня. Ты видел их. Ты знаешь как это больно?! Я — не они. Да, ты любил меня. Да, ты очень сильно меня любил. Но ты иногда называл меня другим именем. Другими именами. Именами моих родителей.Ты этого не замечал, а я молчала. И это была моя ошибка.
Прости меня, Сириус. Но я тебя ненавижу за это.

*Прерыв записи*

Не знаю, не знаю зачем я всё это сейчас пишу. Мне просто становится легче.
«Не смей плакать, Эмили. Не плачь, прошу тебя. Я не выдержу, если узнаю, что ты плакала.»
Как я могу не плакать? Ты — часть моей жизни. Ты воспитал меня, учил жизни, делал всё, чтобы я была счастлива. И сейчас ты просишь меня не плакать. Ты что, правда думаешь, что я буду молча читать гребанное письмо?! Думаешь, что я смогу вынести всё это с сухими глазами и каменным лицом?! Ты правда думаешь, что я забуду тебя и буду счастлива?! Счастлива от того, что тебя убьют из тебя высосут душу?! Или мне нужно радоваться тому, что еслитебя оставят в живых… Ты навсегда останешься в Азкабане. Н а в с е г д а. 
Чему мне радоваться?!
Почему я должна быть счастлива, когда ты будешь далеко-далеко?
Почему ты бросил меня, Сириус?..
Этот вопрос до сих пор стоит в моей голове, мешая думать о других вещах. Том пытается меня отвлечь от этой мысли, но это не помогает.
Ты сказал, что сделал это по просьбе Дамблдора. Ты сказал, что хотел наладить отношения с другими странами, чтобы в решающий момент сплотиться с Волдемортом.
Сириус Блэк, ты думаешь, что я не знаю, когда ты врёшь?
Лгун.
Возможно, я никогда не узнаю, что ты хотел на самом деле… Но я никогда не прощу тебе эту ложь.

*Прерыв записи*

О вчерашнем дне.
 — Я не думаю, что Сириуса посадят в Азкабан, — сказал мне Гелла. Он был дико расстроен и рассержен. Но свою злость при мне не показывал. — Я нанял лучшего адвоката, но он говорит, что сможет дотянуть дело Сириуса только до пожизненного срока. Но это лучше, чем Поцелуй дементора. Поверь мне, принцесса, я знаю что говорю.
Я пожала плечами.
Что еще я могла сделать для Сириуса?
Ничего.
 — Значит, все уверены, что он виновен? — спросила я у него. Надежда всё еще была где-то в глубине моего сознания. Надежда, что они ему поверят и Сириуса отпустят. — Даже Дамблдор?
Гелла рассказал мне всё, что знал. Я попытаюсь объяснить это покороче, чем наш с Томом разговор в прошлой записи.
Фамилия Блэк уже наводит ужас на людей. Блэки — потомственные некроманты, потомственные тёмные маги, самая тёмная семья всей Англии и сторонники Волдеморта. И то, что Сириус свою семью искренне ненавидел и презирал на них никак не влияло. Их больше всего волновало убийство маглов и волшебников. А еще Сириус Блэк, сидящий в кофейне. И то письмо, которое он мне написал приняли за письмо для Пожирателей. Ах да, в воздухе на тот момент витала Чёрная Метка. Чувствуешь ли ты, дорогой дневник, чем тут пахнет? Я вот не чувствую. А они почувствовали. И Сириуса обвинили во всём этом без суда и следствия. Хотели быстренько отправить его к дементору, чтобы он его поцеловал, но тут появился Гриндевальд и испортил весь их план. Да-да, они знают, что Гриндевальд — этот тот самый Темный Лорд, державший в страхе Британию лет так сто назад. И, конечно же, Министр был против того, чтобы Сириуса освободили. А Гриндевальд был против его убийства превращения Сириуса в овощ. Они договорились. Вернее, это Дамблдор договаривался. И чуть не произошла еще одна дуэль. Дамблдор был против освобождения Сириуса. *Трёхэтажный мат на трёх языках* Мне нельзя было это писать, как сказал Том. Поэтому я это зачеркнула. В общем, будет всего один суд и если адвокат, нанятый Геллой, сможет добиться просто пожизненного заключения в Азкабане — это будет очень хорошо.
Примерно так и прошёл наш разговор.
Том тогда обматерил Дамблдора. А Гелла пообещал его голову, если он что-то мне скажет.
Весело, не так ли?
Конец записи.

3 августа 1992 года.
Сегодня я психанула из-за того, что мне прислали письмо из Министерства. И газету.
*вырезка из газеты*
ПОЖИЗНЕННЫЙ СРОК ДЛЯ СИРИУСА БЛЭКА! КРЁСТНОГО ДЕВОЧКИ-КОТОРАЯ-ВЫЖИЛА САЖАЮТ В АЗКАБАН ИЛИ ПРИМЕНЯТ ПОЦЕЛУЙ ДЕМЕНТОРА?! Читайте на странице 3.
Статья авторства Риты Скитер. Я всегда её ненавидела. Она писала ужасные статьи и все ей верили. Она позорила многих хороших волшебников, но никогда не писала ничего плохого про Малфоев или про самого Министра.
Когда я прочитала статью, то она просто сгорела у меня в руках. Я была настолько зла, что подожгла газету. Без палочки. Надеюсь, ты, мой дорогой дневник, понимаешь насколько я была зла.
А фотка Сириуса заставила меня плакать. Я больше его не увижу. И это было ужасно.
Том назвал Скитер лгуньей, дурой и пожелал ей гореть в Аду.
И я с ним согласна.
Вот, что бывает, когда слишком много общаешься с Тёмным Лордом.

*Прерыв записи*

Гелла подрался с Дамблдором и теперь ходил с рассечённой губой, бровью и с отвратительным настроением.
Я впервые осознала, что значит быть одной. Без Сириуса.
Я, наверное, чуть не сошла с ума, пока думала об этом.
Я получила письмо от Гермионы. Она тоже не верит в виновности Сириуса. И от этого стало легче. Моя лучшая подруга поддерживает меня и от этого стало легче.
Мне стало очень легко. Всего на мгновение мне было легко. Я поверила, что Сириуса могут признать невиновным, что он вернётся обратно. Что всё будет хорошо.
Но это «легко» продлилось всего мгновение. Реальность свалилась на мои плечи, уничтожая и раздавливая это грёбанное «легко» на десять тысяч осколков, на миллион осколков… И я ненавидела всё это. И я просто ненавидела всё, что со мной происходило.
Боже, я не смогу это выдержать.
Не смогу выдержать мысли, что Сириуса больше не будет рядом. Я не смогу с улыбкой вспоминать наши путешествия, наши совместные походы по паркам и в кино. Теперь всё это будет ассоциироваться у меня с болью.
Я не была уверена, что смогу справиться с тем, что Сириус навсегда останется в моём прошлом.
Но выбора у меня не было.
Его никогда не было.

*Прерыв записи*

Гриндевальд решил меня удочерить. Это была для меня некая встряска. Она подняла меня на ноги и я могла ненадолго отвлечься от всего этоготой ситуации с Сириусом. Тома ужаснуло, что я собираюсь стать приёмной дочерью Гриндевальда. Но он не возражал. Он молчал. Он последнее время всегда молчит. Или пребывает в каком-то странном состоянии, типа медитации или что-то вроде этого.
В общем, я стану приёмной дочерью Тёмного Лорда.
Лучше просто не может быть.
P.s. Надеюсь, что ты понял, мой дорогой дневник, что это сарказм.

4 августа 1992 года.
Дамблдор пришёл в дом Гриндевальда, чтобы уговорить меня вернуться обратно домой, то есть в Блэк-мэнор.
Я лучше запишу весь разговор, потому что не смогу описать все свои чувства одним кратким пересказом.

<i> — Эмилия, — натянуто улыбнулся мне Дамблдор, садясь на диван. — Рад видеть тебя в добром здравии.
До его появления я читала произведение Шекспира «Ромео и Джульетта» и для того, чтобы поприветствовать кудесника Альбу (так его называл Гелла) мне пришлось оторваться от чтения.
 — Здравтствуйте, профессор, — холодно сказала и хотела продолжить читать, но раздражение Тома, ощущаемое мною очень сильно, и осуждающий вгляд Дамблдора из-под очков-половинок не дали мне этого сделать.
Я убрала книгу и поудобнее села в кресло. Гелла говорил, что Дамблдор будет дурить меня и утверждать, что Сириус виновен. Но я, разумеется, этому не верила, не верю и никогда не буду верить.
 — Эмилия, мне очень жаль, что тебе пришлось пережить из-за безалаберности Сириуса, — печально сказал Дамблдор, вздыхая. — Но он ввязался в плохую компанию и я никак не мог ему помочь…
Меня начало тошнить от такой бессовестной лжи, но я сдержала порыв скривиться и сказать ему всё, что о нём думаю.
 — Он всегда так красиво говорит перед тем, как совершить ужасные поступки, — скривился Том и посмотрел на Дамблдора ненавидящим взглядом. — Чертов шахматист.
Вот это правда.
 — Он ввязался в плохую компанию? — решила я поиграть в игру Дамблдора. Всё равно мне нужно приходить в себя, а беседа со старикашкой только поможет мне снова начать нормально мыслить.
Дамблдор вновь печально вздохнул и поджал губы.
 — К сожалению, это так, — «признался» он, в его голубых глазах появились слёзы и я была искренне поражена его актерским талантом. Мерлиновы пятки, да мне так врать еще учиться и учиться!
Я прищурила глаза и в упор посмотрела на него.
 — Почему же вы тогда не остановили его? -сглотнула я ком в горле. Не плакать. Нельзя плакать.
 — Я уже не имел такого большого влияния на него, — сочинил Дамблдор, вытирая фальшивые слёзы. — Сириус всегда был бунтарём и этот случай не стал исключением. Он пошел против всех и вся, и вот к чему это привело…
 — Он стал Пожирателем Смерти? — не удержавшись, спросила я. Потом тут же закусила губу. Нельзя было этого спрашивать. Черт.
 — Я не исключаю такого варианта, — расплывчато сказал Дамблдор. — Я не думаю, что это так важно, Эмилия…
Я посмотрела на него безжалостным взглядом.
 — Нет, — холодно сказала я. — Это важно.
Важно то, как хорошо вы врёте, сэр.
 — Не показывай виду, что ты всё знаешь, -предостерег меня Том. — А то ты потом от него не отвяжешься.
Дамблдор молчал. Молчала и я.
 — Что вы хотите, профессор? — задала я вопрос, чтобы поскорее избавиться от него. Вид врущего старикашки ужасно бесил меня. — Что вы от меня хотите?
Дамблдор сложил руки в замок и очень внимательно посмотрел на меня.
 — Что держит тебя здесь? В этом доме? Твой дом на площади Гриммо, а не здесь.
 — Здесь мне спокойнее, чем в Блэк-мэноре. Мне не очень уютно быть в доме, где я провела всю жизнь с человеком, которого скоро превратят в овощ, — иронично сказала я.
Дамблдор прищурился. Сжал зубы, глаза его метали молнии. Он, наверное, думает, что мне все это рассказал Гриндевальд.
 — Значит, ты знаешь, что будет с Сириусом, — подытожил он спустя вечность.
 — Да. И вы этого и хотите. Вы хотите, чтобы дементоры высосали душу Сириуса.
 — Нет, девочка моя, с чего ты взяла… — запричитал он и я, не выдержав, скривилась. Дамблдор умолк. Мы напряженно смотрели друг на друга.
 — Я никуда не поеду, — отчеканила я, Дамблдор посмотрел на меня с укором. Я упрямо поджала губы. Мы так и сидели, смотря друг на друга и не желая уступать.
 — Вопрос опеки над тобой решается, Эмилия, — мягко сказал Дамблдор, лукаво улыбаясь. — Я думаю, что ты согласишься жить со своими родственниками.
Мои брови взлетели до небес.
 — С Дурслями? — с ужасом и удивлением переспросила я. — С этими маглами?
 — Они твои родственники, — напомнил Дамблдор. — Петунья — сестра твоей матери. Разве ты никогда не хотела быть рядом со своей семьей?
 — Сириус был моей семьей, — жестко отрезала я.
 — Сириус обманывал тебя, девочка моя, — мягко, но очень больно сказал Дамблдор. Если бы не его полные холодом глаза, то я решила бы, что он мне сочувствует или что-то в этом роде. Но это было не так. — Сириус сумел обмануть нас всех, даже мистера Люпина, своего лучшего друга. Он и тебя обманывал, Эмилия.
 — Он никогда меня не обманывал, — я держала бурлящие эмоции из последних сил. Мне стоило огромных усилий прямо сейчас не начать орать на директора. — Он никогда меня не обманывал, — медленно повторила я. О письме я решила не говорить. Им не нужно этого знать. Это письмо моё. Моё. Только моё
 — Но ты не знала зачем он уехал, не так ли? — гнул своё Дамблдор. — Он ничего тебе не рассказывал.
Я молча смотрела на него. Он сказал правду. Я ничего не знала. Но Сириус хотел защитить меня.
 — Он хотел защитить меня, — сказала я и искоса посмотрела на Тома. Лицо его было непроницаемым. — Сириус всегда хотел защищать меня.
 — К сожалению, это не совсем так…
 — Сириус. Всегда. Защищал. Меня. — Том посмотрел на меня. С легким испугом.
 — Ты сейчас выглядишь очень устрашающе, — прокомментировал он.
Дамблдор промолчал.
 — Надеюсь, что ты добровольно согласишься поехать к своим родственникам, — перевёл он тему.
Я помотала головой. Он что, думает, что я поеду к этим чокнутым маглам? Мне одного раза хватило.
 — Нет, — категорически отказалась я.
 — Они твои последние родственники, — печально сказал Дамблдор. — Я знаю, они очень тебя любят…
Любят?
Я с удивлением и злобой посмотрела на старикашку.
 — Они меня ненавидят. Моя «тётя» ненавидела мою мать, потому что она была лучше. Меня она ненавидит за то, что я вообще существую. И поверьте мне, это абсолютно взаимно, — выпалила я на одном дыхании. Глубоко вздохнула и постаралась улыбнуться.
Я не смогла узнать, что чувствовал Дамблдор — его лицо было каменным. Он молча взирал на меня из-под своих кустистых бровей. Глаза его не выражали ничего.
 — Он не знает, что делать дальше, — ехидно прокомментировал Том и ухмыльнулся. — Он думал, что ты будешь только рада вернуться домой, что ты захочешь иметь настоящую семью…
Лицемер.
 — Точно, — поддакнул Том, кивая. — Он хотел дать тебе то, что ты хотела, но он ошибся.
 — Значит, мисс Поттер, — голос Дамблдора был полон холода. Я поёжилась. — Вы решили выбрать вместо настоящей семьи Гелларта Гриндевальда?
Я сглотнула ком, стоящий в горле.
 — Да.
Дамблдор вздохнул.
 — Моя девочка, ты не представляешь кто это такой…
Я пожала плечами, показывая, что мне всё равно. Мне и вправду было просто-напросто пофигу.
 — Я все равно уеду в школу учиться, -выдала я. — Все равно, кто будет моим опекуном.
 — Министерство так не считает.
 — Министерству было плевать на меня последние двенадцать лет, — хмыкнула я. Разговор про Министерство меня искренне раздражал.
 — Министерство всегда думало о тебе, — мягко сказал Дамблдор. — Ты просто не представляешь, что оно для тебя сделало.
Его голос, тон и все прочее менялось быстрее, чем я успевала все сформулировать. Он уже успел побыть и плохим, и хорошим копом. А еще он до жути меня раздражал.
 — Я все равно не поеду ни к каким Дурслям, — упрямо заявила я, поджав губы. — Я не хочу жить там, где меня ненавидят.
 — Сириус просто тебя обманул, они правда любят тебя…
 — - Тогда почему они не взяли меня к себе, когда мои родители были убиты? Почему обо мне тогда подумал только Сириус? Почему, профессор?!
Он молчал.
Я вздохнула, пытаясь унять злость. Встала, взяла шекспировский роман и ушла.
 — До свидания, сэр, — раздраженно попрощалась я и ушла.

Не знаю зачем он пришел. Он знал, что я никогда не соглашусь жить у Дурслей. Не знаю, что он хотел, но он этого не получил. Том предположил, что он хотел держать меня при себе. Я не понимала, что такого я могу собой представлять. Ну, если не считать того, что во мне жил кусок души Тёмного Лорда. Том сказал, что он просто не хочет, чтобы я находилась рядом с Гриндевальдом. Типа старая вражда и всё такое.
И вообще, как он попал в дом?!
Гелла сказал, что ни за что не пустит его в дом. Ни за что. А сейчас выпадает такой вот сюрприз. Я никогда не думала, что Гриндевальд позволит этому обманщику разговаривать со мной. После того, как он заявил, что не знал ничего о путешествии Сириуса во Францию. Помню, что когда он это сказал, я была очень зла. Но я ничего не могла поделать с этим. И я не поняла одного — как Гриндевальд мог проиграть Дамблдору?! Это же невозможно. Гелла теперь молодой, здоровый двадцатилетний парень, а Дамблдор такой старый. Надо будет у него спросить.
Но разговор с этим старым кудесником меня доконал. Он вывел меня из себя. Дамблдор меня по-настоящему разозлил. В расстроенных чувствах я легла спать. Снилось мне, что я пытала Дамблдора Круциатусом.
Я бы сказала, что это не очень-то и нормально.
Но мне понравилось.
Странно, да?

*Прерыв записи*

Я решила вернуться обратно. Слушание по моей опеки назначено на пятое августа. Завтра мы с Геллой должны собрать вещи и поехать в дом на площади Гриммо. Но я отказалась ехать в Блэк-мэнор. Мне просто не хотелось находится там, где я была счастлива. Счастлива с Сириусом. Я была просто не готова оказаться там. Гриндевальд спорить не стал и заказал номер в гостинице. Мы на том и договорились.
Видимо, мне придётся не сладко на этом слушание, да и нужно было поговорить с психологом. По настоянию нашего дорогого Министерства Магии.
Чертово Министерство.
Мне придётся выйти из дома Геллы и увидеть, как все ненавидят моего крёстного. Я и сама говорила, что ненавижу его. Но это не совсем так.
Я ненавижу его, потому что он бросил меня. Я ненавижу его, потому что он обманывал меня. Я ненавижу его, потому что он заставил меня рыдать от боли в груди. Я ненавижу его за то, что он заставил меня почувствовать себя счастливой, прекрасно зная, что это может в любой момент закончится. Я ненавижу его за то, что все мои счастливые воспоминания связаны с ним, и теперь они превратились в воспоминания, полные болью и… болью.
Я ненавижу Сириуса Блэка за то, что очень сильно люблю его.
Люблю его настолько сильно, что прощу ему всё это. Прощу все, только пусть он вернётся обратно.
Пусть он вернётся обратно.
Я люблю его за все те улыбки. За все прекрасные, полные радости и веселья воспоминания. Я люблю его за то, что он заставил меня почувствовать себя самой счастливой в мире. Я всегда буду любить его всем сердцем. Всегда.
Только верните мне его обратно.