Эмилия Поттер

Гриндевальд уехал. Сириус хандрил. Я не знала, что мне делать. Радоваться ли отсутствию Гриндевальда? Или печалиться под стать Сириусу? Раньше я думала, что исчезновение Гриндевальда из нашей с Сириусом жизни будет самым лучшим событием в жизни. После письма из Хогвартса, естественно. Но без него стало как-то тоскливо и уныло. Дамблдор постоянно на меня поглядывал и мне от его взгляда становилось очень стыдно и как-то плохо.
 — Если бы моё хранилище ограбили, то я бы непременно стал думать, кто это был, — сказал Том, когда я нажаловалась ему на Дамблдора. — Хоть этот старикашка и немного ку-ку, но он очень умен.
 — Ты за кого вообще? — возмутилась я, не понимая, что за фигню он говорит.
Том оскорблённо на меня посмотрел.
 — За тебя, конечно же! — воскликнул он, непонимающе глядя на меня.
Я закатила глаза и дала ему щелбан.
 — Что-то не очень похоже, — глупо хихикнула я, уворачиваясь от его Ступефая.
Он предложил сыграть в волшебные шахматы и я согласилась, не смотря на то, что я и так уже знала, что выиграет Том. У меня просто не хватало мозгов выиграть его. Это был самый любимый повод Тома подразнить меня, после этого мы обычно дрались. Выигрывала обычно я, потому что Сириус, когда мне было семь отправил меня изучать боевые искусства. Правда, я и без этих искусств могла нанести нешуточный урон. Но Сириус об этом не думал. А после трёх месяцев занятий он это понял. Лучше уж поздно, чем никогда.
 — Интересно, как дела у Гермионы и Рона? — заинтересованно произнесла я, хромая к кровати. После нашей с Томом драки, я хромала на левую ногу, а вот Реддлу хоть бы хны. Он выглядит как новенький — плюсы быть типа приведения, или что он там. Я не могла нанести ему никакой травмы или что-то другое, а он меня беспощадно лупил. Аж бесит.
 — Напиши им письмо, — предложил Том, садясь рядом и залечивая мою ногу — если бы Сириус увидел, что я хромаю, то мне бы не поздоровилось. Хотя он сейчас, пребывая в своём горе и печали, ничего бы не заметил, но вот Люпин и другие… Лучше не рисковать.
Я с энтузиазмом написала длинные письма Рону и Гермионе, потом, отправив Буклю с письмами, стала ждать ответные письма.

На следующий день мне пришло письмо с огромным чёрно-белым филином. Это было письмо не от Рона с Гермионой. Письмо было от Гриндевальда. Мне и Сириусу. Я, конечно же, не стала показывать крестному своё письмо, а принесла только адресованное ему. Сириус с энтузиазмом прочитал его, поглядел на меня и сказал:
 — Ты, видимо, не будешь певицей.
Я вздохнула с облегчением. Хоть от этой мысли они отказались. Том тоже вздохнул, ему казалось, что если я буду проводить много времени за гитарой или другими музыкальными инструментами я совсем заброшу свои тренировки.
 — Но ты можешь помочь одной девушке, которая хочет стать певицей, — неожиданно сказал Сириус, улыбаясь и смотря на меня очень позитивным взглядом. — Ты будешь писать песни.
Я подавилась воздухом и закашляла.
 — Что? Я? — тупо переспросила я, округлив глаза. — Вы в своём уме? Я ничего не умею! Я ребёнок! Мне одиннадцать!
Сириус развёл руками и принялся меня уговаривать, но даже моё категорическое «нет» не произвело должного эффекта и он не потерял свой оптимизм.
— Подумай, Эмс, а завтра скажешь, — выгнал он меня и я возмущенно потопала в свою комнату.
Я была совершенно против этой затеи. Я села на кровать и принялась возмущенно сопеть, вздыхать и пялиться на письмо Гриндевальда.
 — Если ты его не откроешь, то умрёшь от любопытства, — заметил Том, косясь на письмо. Выразительно посмотрел на меня и мне пришлось злобно вздохнуть. Я открыла письмо, почерк Гриндевальда был с завитушками и очень аристократический.

Так, принцесса, у меня к тебе есть предложение. Хочешь помочь одной талантливой девушке стать знаменитой? Она очень талантлива, честное слово! Поёт, танцует, рисует, да и хороша собой.
Ты, наверное, думаешь зачем я тебе это говорю и зачем ты мне… Дело в том, что она не умеет писать песни. А ты у нас кладезь с талантами, не так ли?
Надеюсь, принцесса, ты согласишься помочь этой юной девушке. Кстати, её зовут Джулия Роуз.
Сириус получил мой адрес и вы должны придти.
P.s. Я решил открыть собственную студию! Ты просто обязана написать песни для Джули.
Гелла.

Я вздохнула, покосилась на гитару, одиноко стоящую в углу, и положила письмо Геллы на кровать. Залезла на кровать поудобнее, притянула ноги к себе и зарылась лицом в коленки.
 — У тебя получится, — ободрил меня Том, поглаживая по спине. — Я думаю, что твои песни будут шикарны.
Я резко подняла голову и злобно на него посмотрела.
 — И ты туда же?! — закричала я на него. Том поспешил убрать свои конечности подальше от меня, боясь потерять их, ибо в гневе я могла и не такое. А учитывая, что в комнате мы вдвоём и его вижу только я, убийство обещало случиться. — Я не хочу ни писать, ни петь!
И не собираюсь делать всё то, что они придумали!
Том посмотрел на меня взглядом из серии: «да-что-ты-говоришь», и вздохнул.
 — Эмили, ты же очень хочешь помочь этой девушке, — ласковым голосом сказал он. О, я знала этот тон. И прекрасно знала, что своими манипуляторными методами он меня уговорит. Стопудово. — Уж я-то знаю, что ты прекрасно умеешь петь и писать песни, — проигнорировал он мои мысли. — Я думаю, что если ты напишешь пару-тройку песен — Гриндевальд с Сириусом от тебя отстанут.
Я прищурила глаза и где-то в глубине души была уверена, что он прав. Но признавать это вслух было бы выше моего достоинства.
 — Ты уверен? — не удержавшись, спросила я у него.
 — Абсолютно.
Таким вот образом я решила писать песни для какой-то Джулии Роуз.
Все Тёмные Лорды такие манипуляторы.

В доме Гриндевальда было тепло, уютно и пахло шоколадом. Если быть точнее, то это был двухэтажный деревянный коттедж с кучей огромных окон и с огромной верандой на улице. А еще там был огромный бассейн и прудик с рыбками.
Гриндевальд был весел, добр и лучился счастьем и радостью. Мы сидели на веранде и кушали приготовленный Геллой шашлык. Гелла с Сириусом постоянно о чем-то разговаривали, напрочь забыв о моём существовании. Но спустя полчаса они вспомнили про меня, про свои безумные идеи и теперь в упор глядели на меня.
 — Так-с, так-с, принцесса, — заговорически сказал Гриндевальд, его глаза искрились весельем вперемешку с серьезностью и интересом. — Скоро должна приехать Джули. Джулия Роуз, если быть точнее, — добавил он.
Я промолчала и в упор глядела на плавающих в огромном аквариуме рыбок.
 — Ты уже решила? — с нетерпением спросили Гелла и Сириус одновременно. Они смотрели на меня так, будто бы у меня в карманах были миллионы галлеонов.
Я вздохнула и устало посмотрела на них.
 — Вы же от меня не отстанете, да? — устало спросила я.
Они закивали головами. Том тоже закивал и сказал что-то ехидное по этому поводу, но я его реплики не услышала.
 — Я согласна.
В этот момент раздался хлопок аппарации. Гриндевальд хлопнул в ладоши, объявив, что пришла Джули Роуз. Сириус уселся поудобнее в плетёное кресло и с любопытством косился в сторону, куда ушел Гелла. Мне, если честно, было просто-напросто пофигу. Я сидела, пила детское шампанское и думала о несправедливости мира над моею судьбою.
 — Вау, — раздался восхищенный голос Тома. — А она красивая.
Я с удивлением посмотрела на красоту, которую отметил Том. Кудрявые рыжие волосы, голубые глаза и обаятельная улыбка. Я бы подумала, что она красивая модель. Да только найковские кроссовки, футболка с надписью «fuck you» и шорты с неприличными знаками не делали её первоклассной моделью.
 — Здравствуйте, — вежливо сказала она очаровательным голосом. У неё и голос просто прелесть для ушей. — Я Джулия Роуз.
Сириус с ней поздоровался и Гелла, стараясь опустить эти формальности, решил приступить к делу. Мы сели вокруг круглого стола и Гелла деловито начал разговор.
 — Джулия Роуз, семнадцать лет, выпускница Шармбатона, англичанка, — вкратце представил он рыжую. — Хочет быть певицей, но только с оригинальным текстом, — добавил он и посмотрел на меня. — А это…
 — Мы все и так её знаем, — прервала его Джулия и улыбнулась мне. — Я слышала, что ты умеешь писать потрясные песни.
 — Это преувеличение, — фыркнула я и отпила детского шампанского. — Я пишу песни иногда. Для себя.
 — Но всё-таки пишешь, — заметила Роуз.
 — Пишу, — не стала отрицать я очевидное.
Её глаза сверкнули, улыбка стала еще шире, а огненно-рыжие волосы сверкнули. Сириус с Геллой свалили, оставив нас один на один.
 — Можешь мне спеть одну из своих песен? — попросила она. Я посмотрела на неё и хотела уже отказаться, но Том посмотрел на меня и сказал:
 — Это твой шанс.
«Что за шанс?», — не поняла я.
 — Шанс быть не просто Девочкой-Которая-Выжила.
Я посмотрела на ждущую Джулию и сказала:
 — Тащи гитару.

Я настроила гитару Джулии, пока она рассказывала мне о Шармбатоне.
 — Это школа была не самым лучшим выбором лично для меня, — рассказывала она, сидя на столе и болтая ногами. Мы были на чердаке коттеджа, там было много мебели и приспособлена она была именно для репетиций, как сказала Джулия. — Но мои родители считали иначе. «Ты чистокровная волшебница, Джулия», «Ты обязана изучать магию в хороших школах», «Шармбатон — лучшая школа для леди» и бла-бла-бла, — она отлично пародировала тон своей матери и я, не удержавшись, рассмеялась.
 — Всё готово, — сказала я и потренькала пятой струной.
 — И что же это за песня? — с интересом спросила Джулия, вставая со стола. — Название есть?
Она села на белый пуфик напротив меня.
 — «Миллионы снов», — ответила я и вздохнула. — Я написала её прошлым летом, когда была в Турции.
Я начала играть первые ноты, настраиваясь на волну. Закрыла глаза и начала петь:
 — Я закрываю глаза и вижу
Мир, который ждет меня.
И я зову его своим.
Сквозь тьму, сквозь дверь,
Мимо места, где никто никогда не был,
И которое кажется домом.
Они могут говорить, они могут говорить, что это звучит как бред.
Они могут говорить, они могут говорить, что я сошел с ума.
Мне все равно, мне все равно, так что зовите меня сумасшедшим.
Мы можем жить в мире, который создадим сами.
Потому что каждую ночь, когда я лежу в кровати,
Мою голову наполняют яркие краски
Миллионы снов не дают мне уснуть
Я думаю о том, каким мир мог бы быть.
Я представляю его,
Хватит лишь миллиона снов,
Миллион снов, чтобы построить наш мир.
Мы можем построить дом
Наполнить каждую комнату
Вещами, привезенными издалека
Специальными штучками, которые я собираю.
Каждая — для того, чтобы заставить тебя улыбнуться
В дождливый день.
Они могут говорить, они могут говорить, что это звучит как бред.
Они могут говорить, они могут говорить, что мы сошли с ума.
Мне все равно, мне все равно, если они зовут нас сумасшедшими.
Так сбежим же в мир, который создадим сами.
Потому что каждую ночь, когда я лежу в кровати,
Мою голову наполняют яркие краски
Миллионы снов не дают мне уснуть.
Я думаю о том, каким мир мог бы быть,
Я представляю его.
Хватит лишь миллиона снов,
Миллион снов, чтобы построить наш мир.
Неважно, насколько большой, насколько маленький,
Дай мне быть его частью,
Раздели со мной свои сны.
Ты можешь быть прав, а можешь не быть,
Но скажи, что возьмешь меня с собой,
В мир, который ты видишь,
В мир, который я вижу, закрывая глаза.
Вижу, закрывая глаза.
Потому что каждую ночь, когда я лежу в кровати,
Мою голову наполняют яркие краски
Миллионы снов не дают мне уснуть,
Миллионы снов, миллионы снов.
Я думаю о том, каким мир мог бы быть.
Я представляю его,
Хватит лишь миллиона снов,
Миллион снов, чтобы построить наш мир.*

Джулия восторженно захлопала в ладоши, вскакивая с пуфика.
 — Это же просто… прекрасно! Просто прелестно! — с восторгом в голосе говорила она.
Я смущенно улыбнулась и хотела сказать, что это не так, но меня оборвал Том.
 — Эмили, это действительно прекрасно и невероятно, — серьёзно сказал он. — Ты талант, Эмили, и не надо это отрицать.
Я посмотрела на него, посмотрела на восторженно ходящую туда-сюда Джулию и решила, что они чуть-чуть правы.
Может, они немного правы и я немножко талант.

Джулия с восторгом говорила, что будет петь только мною сочинённые песни и ничью другие. Сириус был горд, Гелла доволен. Так вот мы и решили начать карьеру Джулии.
 — Я хочу псевдоним, -заявила она, когда Гриндевальд уже почти всё распланировал.
Гелла уставился на неё в недоумении.
 — Какой псевдоним?
Она пожала плечами.
 — Такой, чтобы меня запомнили, — мечтательно произнесла она и отпила шампанское. — Какой-нибудь особенный псевдоним…
Мы всей компанией начали играть в игру «Придумай Джулии псевдоним». Эта игра нравилась только самой Джулии, которая все варианты отвергала, но энтузиазма не теряла.
 — Я не знаю, — откинулся на спинку плетёного кресла Сириус, надув щеки.
 — Тоже самое, — вздохнул Гриндевальд.
Я еще немного поразмыслила и посмотрела на яркие волосы Джули. У моей мамы тоже такое волосы. Огненно-рыжие. Как у лисы. Или как у феникса. Мне в голову пришла гениальная мысль.
 — Может, тебе понравится — имя «Феникс»? — спросила я, надеясь, что ей понравится, ведь уже темнело и я хотела пойти и сочинять песенки. Меня переполняло вдохновение, идеи и всё в таком духе. И я боялась, что это настроение может исчезнуть и больше не появиться.
Ей это имя пришлось по вкусу. Сириус и Гриндевальд облегчённо вздохнули.
Мы договорились встретиться в начале августа. В конце лета должен был выйти первый альбом Джули и она решила поменять своё имя на Феникс Фаэ**. Гриндевальд на это закатил глаза и повертел пальцем у виска. Сириус согласно кивнул, а я закатила глаза.
Дураки.

 — А ты отказывалась от этого, — сказал Том, когда я начала писать песню. Учитывая, что у меня уже есть одна, мне нужно было, по крайней мере, хотя бы одиннадцать. — Жаловалась на скуку, ныла, доставала меня…
 — Давай ближе к делу, — закатила я глаза. — И хватит преувеличивать.
Том закатил глаза.
 — Теперь у тебя есть дело, которое требует отдачи, — сказал он и улыбнулся. — А еще у тебя есть поклонник.
Я зарделась и принялась сочинять песню.
 — Про что ты пишешь-то? — Том, видимо, не смог разобраться в моих мыслях. Да и я, в принципе, не могла. В голове была какая-то каша.
 — Про… — я запнулась и задумалась. А про что я пишу?
Том терпеливо ждал, пока я рожала мысль.
 — Про мечты, сны и надежду, — сформулировала я мысль.
 — Так верь в свою мечту, — сказал шедевральную мысль Том.
Как будто я в неё не верю.
Я решила потренькать на гитаре, чтобы мне пришли мысли в голову.
И они пришли.
Я начала неуверенно петь:
 — Освободи мечту внутри себя
Звезды плачут,
Небеса вздыхают и мир заканчивается,
Дыши мечтой, что внутри тебя
Той, что ставит в тупик,
Мы дрожим и кружимся,
Приостанавливаясь внутри себя,
Загляни вглубь, где лишь сердце может увидеть
Мечтай в тишине,
Верь в любовь, верь в нее
Мы дрожим и кружимся,
Приостанавливаясь внутри себя,
Мечта внутри тебя свободна
Голос зовет песней,
Из тебя исходит молитва,
Чтобы показать тебе путь.
Будь мечтой внутри себя,
Свет, словно пламя, блестит на ветру,
Начинается спасение
Загляни вглубь, где лишь сердце может увидеть
Мечтай в тишине,
Верь в любовь,
Верь
Мы дрожим и кружимся,
Приостанавливаясь внутри себя,
Мечта внутри тебя свободна
Звезды плачут,
Небеса вздыхают
И мир заканчивается
Возможно, это не самая моя безумная идея, но я в неё влюбилась. Влюбилась в свои песни, в свою гитару, в эту идею. И я не думаю, что брошу её когда-нибудь. Точнее, никогда её не брошу.