В одночасье мы умрём [РЕДАКЦИЯ]

Год спустя...

— Ебучие твари! Говно собачье! — прошипела брюнетка, схватившись за больное место. Именно в это место втыкали иглу для изнятия крови, чтобы обеспечить этих вампиров жизневажным для них пропитанием под названием «кровь». Кейнаросэ отдыхала на каменной скамье, дожидаясь, когда боль поутихнет. Мимо неё проходили такие же истощённые дети, полагаясь на помощь членов своей так называемой семьи. Смотря на них, Мэй хмурилась и фыркала, не желая видеть эту демонстрацию заботы.

— О, Кейнаросэ-сан, привет! — к ней подошёл знакомый мальчишка с ванильными волосами и небесными глазками, как у котёнка. Девочка посмотрела на него и только вздохнула, продолжая держаться за ранку на шее. Мальчишка же улыбнулся и протянул ей тюбик с пюре против заражения вирусом. — Держи!

— И смысл мне это пить? Всё равно скоро сдохну, — сказала как отрезала Кейнаросэ, отталкивая поданный пацаном тюбик. — Мне уже 14, так что до моей кончины остались считанные дни...

— Да брось, Кейнаросэ-сан! Если бы ты должна была умереть, то умерла бы в своё четырнадцатилетие, а так... — настаивал он, присев рядом с девчонкой. — Ну же, держи!

— Вот липучка же...! — фыркнула она и с неохотой взяла тюбик. — Тебя прям так заботит моя жизнь...

— Дают – бери, бьют – беги... — Мика был невозмутим, читая старшей по возрасту особе морали.

— Меньше народа – больше кислорода! — хмыкнула она в ответ, высасывая содержимое тюбика без остатка, при этом брезгливо морщаясь. — Блять! Из чего только они эту парашу готовят?

— Ю мне рассказывал, что из крови коров и собачьей мочи, — ответил мальчик, из-за чего Мэй поперхнулась.

— Теперь понятно, почему пюре розовое, — покачала головой она, сморщившись. — Кстати, как там твоя семейка поживает?

— Всё хорошо, никто не болеет, — улыбнулся он. — А у тебя как дела?

— Как обычно, — выдохнула она, закрыв тюбик и положив его рядом с собой. — Правда без Такаши скучно...

— Жаль, что я так и не успел с ним познакомиться, — грустно вздохнул тот. — Вы же были как семья?

— Возможно, раз чувство заботы я к нему проявляла, — ответила она, не скрывая. — Ладно, я пойду!

— А у тебя есть еда? Может...

— Давай без «может» да «не может»! Меня бесят твои ухаживания! — перебила она его, встав со скамьи. — Найди себе девчонку помоложе для ухаживаний!

— Это называется «забота», а не «ухаживания»! — поправил он её, недоумённо смотря ей вслед. — Эй, ты забыла тюбик!

— Ну так выкини его, прояви заботу! — съязвила та, медленным шагом уходя домой. На это парень лишь вздохнул, но всё же удосужился выкинуть пустой тюбик в мусорку, сопровождая Кейнаросэ беспокойным взглядом. В очередной раз он убедился, что такие, как она, никогда не изменятся и останутся вечными пофигистами с пустым взглядом на мир.

Мэй уже почти была дома. Теперь ей не надо было торопиться в эту конуру, чтобы накормить своего уже покойного братца. От него теперь лишь воспоминания, медленно рассыпающиеся в песок, словно песочный зáмок на берегу тихого моря, на котором редко бывают волны, ибо ветер редко посещал эту территорию увечья и скорби. От таких мыслей охото плакать, но слёзы – это проявление слабости. Слёзы – это просто соль, растворяющаяся в воде любой температуры. Росэ не плачет, она лишь сухо всхлипывает, боясь выпустить свои водопады чувств наружу, со скал в бездонную бездну, где только тоска и сырость запустелых дорог.

— Ох, ну и денёк сегодня!.. — Кейнаросэ услышала мужской голос за углом, явно принадлежащий вампиру. — Кажется, у меня дискомфорт после этой поездочки!..

— С каких это пор у тебя рвотные позывы от обычной поездки? — послышался ещё один мужской голос, но уже пониже, чем у того, первого. Кейнаросэ рефлекторно прижалась к стене, пытаясь скрыть своё присутствие.

— Просто в этот раз вёл машину не я!

— Просто в этот раз навигатором был ты! — пригвоздил того второй.

— Да это карта неправильная попалась!

— Ага, и поэтому ты, Лакус, её чуть не просрал!

— Рене, лучше не зли меня сегодня! Я и так на пике вымирания! — злобно сказал так называемый Лакус.

— Да что вы говорите? — саркастично спросил так называемый Рене, бросив что-то на землю. Мэй выглянула из-за угла и увидела сумку, из которой торчала завёрнутая в трубочку карта. Ей сразу же захотелось заполучить эту карту, но при этом не попасться под горячую руку. — Забирай свою сумку, а я пошёл докладывать Фериду о нашей вылазке!

— Зануда, — фыркнул Лакус, но сумку взял и пошёл вслед за Рене.

— Твою ж...! — выплюнула Мэй, готовясь побежать за ними. — Была – не была!

Девчонка резко побежала за ними и специально врезалась в Лакуса, попутно вытащив карту из сумки и быстро пряча за спину. Фиалковолосый обернулся, недоумённо уставившись на сидящую на земле девчонку. Та лишь сглотнула, выжидающе уставившись на вампира. Тот на такую реакцию лишь усмехнулся.

— И-извините, я, это, нечаянно... — выдавила из себя она, косясь под дурочку. Вампир продолжал смотреть на неё, что Кейнаросэ надоело, и она встала с земли и поспешила уйти, ещё раз извиняясь за свою неуклюжесть. Благо, он так и не понял, что карту она умудрилась стащить. Так они и мирно разошлись.

Мэй пришла домой радостной, намереваясь поскорее изучить украденную карту. Как оказалось, это была карта города, где даже помечен выход. На изучение карты и продумывание плана ушло часа два, а когда же настал вечер, Мэй поужинала вчерашним карри и собрала всю еду в рюкзак, собираясь свалить. Да, ей было страшно, но если бегство не увенчается успехом, то она умрёт долгожданной смертью. А если же ей и удастся сбежать, то она будет сражаться за своё существование, пока не найдёт Сэндо хоть живой, хоть мёртвой.

— Пора! — сказала сама себе Мэй, выглядывая из дома. Она с опасением спустилась с лестницы и пошла нужной дорогой до канализации, по которой она и доберётся до выхода из города.

На улице было уже темно. Фонари погасли, а разговоры потихли, говоря о приходе ночи. Ночь – лучшая пора для тёмных делишек и свершения своих тайных планов – так считала Кейнаросэ, пока она чуть не спалилась. По улице проходила группа вампиров-стражников, которые и должны были ловить таких непослушных детишек, как она.

— Твою мать! — выругалась она как можно тише, прячась за углом. Она затаила дыхание, боясь даже дрогнуть. Но, благо, всё обошлось, и она продолжила свой путь.

Спустилась брюнетка в канализацию через деревянную дверь, где началось самое страшное. Там тоже была куча стражников, что послужило поводом для паники. Мэй пришлось дышать через раз, идти с опаской и проверяя каждый поворот на наличие бессмертной живности. Но это всё закончилось, когда она увидела белую лестницу в конце тоннеля. Она поспешила к ней, надеясь, что после неё она увидет свой родной мир.

Когда же она преодолела эту лестницу, девочка увидела большое помещение в серебристом цвете, а после него – ещё одну лестницу, но уже ведущую вверх. Не в силах больше тянуть, она пробежала столь большое расстояние и оказалась уже у первой ступеньки. Кейнаросэ протяжно вздохнула, поднимаясь вверх, где дальше её ждал подземный тоннель. В последний раз обернувшись, она уверенно пошла вперёд. Теперь её ничто не могло остановить. Она так жаждала свободы, хотя понимала, что там начнётся самое настоящее выживание, ведь человечество вымерло, и она теперь одна. Теперь она будет выживать одна. Когда же Кейнаросэ ступила ногой на холодный снег, она вдохнула свежего воздуха, наполняя лёгкие родным и привычным кислородом. Было холодно. Была зима. За её спиной ещё был этот самый тоннель, но она в него не зайдëт больше никогда. Мэй посмотрела вверх и увидела небо. Настоящее, объятое тучами небо, на котором виднелись белые точки и ночное светило – луна, освещающая всё вокруг своим холодным и белым светом. Красиво. Это родная красота, столь манящая и знакомая.

— Покеда, кровососы! Я дома, — усмехнулась она прозяблым голосом, ибо холод уже раздражал бледную кожу девчонки, покрывая мурашками. Сложив руки под грудью с целью согреться, брюнетка поспешила покинуть это место, наследив около тоннеля и плюнув, убегая куда только глаза глядят.

To be continued