Часть шестая
– Погоди... Ты что девушка?! – глаза ТэХёна становятся похожими на два блюдца. – Стоп. Ты же девушка?
– Да чего ты орешь на всю округу, – шипит ЮнГи. – Еще громче не можешь?
ТэХён набирает в грудь побольше воздуха.
– ЮНГ...
Испуганная девушка быстро закрывает ему рот ладошками.
– Ты совсем больной?! Это был сарказм!
– Прости-прости, не удержался, – сотрясаясь от беззвучного смеха прошептал Тэ. Настолько забавным было выражение на лице ЮнГи – напуганное и одновременно недовольное. – Так чего ж ты так вырядилась? Должен сказать, что я здорово струхнул. Думал судьба решила хорошенько пошутить и записать меня в ряды голубков.
– Мои причины тебя не касаются.
– Еще как касаются, – вампир хищно щурится и наклоняется ближе к ЮнГи. – Ты теперь моя.
ЮнГи вжимается в стенку и только теперь осознает насколько тут тесно. Они стоят практически впритирку и девушка чувствует чужое дыхание на своем лице. Глаза ТэХёна становятся почти черными и в глубине их пляшут дьявольские искорки. Он наклоняется и ЮнГи чувствует его дыхание уже на губах. Щеки краснеют, ноги подкашиваются. ТэХён резко отстраняется.
– Ты чего? – парень слегка трясет ЮнГи за плечо. – Я же пошутил. Прости.
А девушка поражается тому, как быстро меняется ТэХён. Только что он был пугающим и вот уже бровки домиком, уголки губ опущены – ни дать ни взять провинившееся дитя.
– Я не хотел пугать тебя, прости, – повторяет вампир. – Я не выдам твоей тайны.
Парень протягивает мизинец и улыбается, когда растерянная ЮнГи сцепляет с ним свой. Так по-детски...
– Ну пойдем, а то остальные заподозрят неладное.
Парочка выбирается из тесной кабинки и натыкается на любопытный взгляд какого-то парня.
– Че, мужиков в туалете не видел? – ТэХён как ни в чем не бывало моет руки и выходит. ЮнГи следует за ним, опустив голову. В жизни ей не было так стыдно...
###
Год назад
СанХёк никогда не любил ночь. Она всегда пугала его.
Тьма. Это ведь самое пугающее? Никогда не знаешь, что из нее может появиться. А сейчас Хёк был вынужден окунуться в эту самую тьму наедине с одним из её детей.
СанХёк никогда не понимал, что делает этот вампир среди оборотней. Почему его все еще не уничтожили? Всего лишь нужно дождаться первых солнечных лучей на рассвете...
Юный оборотень проходит мимо старших коллег.
– Отпрыск семьи Хан? Похвально-похвально! – загорелый, крепко сбитый мужчина окидывает СанХёка оценивающим взглядом. – Твой отец может гордиться!
Хёк улыбался всем, кого встречал, пока щеки не начало сводить.
Гордость. СанХёк ощущал лишь ужас и отвращение. Ужас от мысли о том, что он может подвести семью и отца. Отвращение ко всем этим блюдолизам и льстецам.
– Ближе пяти метров не подходить, не заговаривать, в глаза не смотреть, – произносит охранник привычную рутину перед тем, как отворить тяжелую металлическую дверь.
Юноша полной грудью вдыхает затхлый запах подземелья. Дверь за спиной закрывается и все вокруг поглощает темнота. Несколько секунд у вервольфа уходит на адаптацию глаз. Когда они привыкают, Хёк оглядывается.
Все, как и рассказывал ему отец. Темное круглое помещение, освещенное лишь парой дневных ламп и множеством свечей, которые больше коптили, чем светили. В центре лишь неясный силуэт. Хёк подходит чуть ближе.
Цепи оплетают худощавое тело, закутанное в какие-то лохмотья. Лица не видно, так как голова опущена, и взгляду предстает лишь растрепанная и давно нечесанная макушка. Довольно жалкое зрелище по мнению Хёка. Быстрое движение и юный оборотень встречается взглядом с внимательными темными глазами... нарушая правило номер три.
– Хан? – Хёк вздрагивает от звука чужого голоса, гулко звучащего в пустоте. – Нет, не он. Ты кто?
СанХёк почти отвечает, но вовремя одергивает себя и молча направляется к цели своего прибытия – сковывающие письмена истерлись и скоро потеряют свою силу, если их не обновить. Встав на колени перед росписью, юноша приступает к работе. Какое-то время тишину нарушает лишь звук дыхания оборотня и шорох кистей. СанХёк увлеченно рисует. Позади раздается тихий смешок. Хёк оборачивается. Глаза вампира блестят из под слишком длинной челки, словно драгоценные камни.
– Ты очень шумный, – заключенный совсем по-птичьи склоняет голову набок. – Ты ведь часть клана Хан?
Хёк молчит.
– Я уверен, это так, ты очень похож... на отца.
– Откуда ты знаешь?.. – юноша осекается, заметив хитрую улыбку на лице вампира. Второе правило...
– Я просто предположил, – отвечает заключенный. – Как твое имя?
– Хан СанХёк.
– Звучит мило. Прости уж. Я бы представился, если бы помнил свое имя.
Вервольф удивленно вскидывает брови.
– Ты не помнишь? Как можно забыть собственное имя? Ты странный.
– Ты тоже. Разговариваешь с врагом. Сюда давно не входил никто, кроме твоего отца. Охрана не в счет, они даже не смотрят на меня.
Первое правило забыто.
СанХёк подходит еще ближе. Вампиру уже приходится задирать голову, чтобы не разрывать зрительный контакт с собеседником, и Хёк садится на пол прямо перед заключенным. Нечаянно он задевает что-то острое и распарывает ладонь. Юноша резко одергивает руку и с досадой осматривает большой неровный порез. На пол капает кровь.
Вампир внимательно наблюдает. Его ноздри раздуваются, а глаза лихорадочно блестят. Хёк с легким испугом замечает, что брызги крови коснулись лица вампира.
– Прости.
Заключенный заходится смехом. Хёк слегка смущен.
– За что ты извиняешься?
– Не знаю.
– Забавно. Ты мне нравишься. Видимо любовь к нарушению правил – ваша фамильная черта.
– Отец нарушал правила? – СанХёк мучается любопытством.
– Иногда, – уклончивый ответ.
– За что тебя заточили здесь?
– Думаю, тебе стоит продолжать то, зачем ты пришел, – улыбка. – За такие вопросы тебя могут и наказать.
Юный оборотень соглашается и встает. Он перевязывает руку носовым платком и берется за кисти, но оборачивается, едва занесши руку.
– Твое имя. Отец назвал мне его. Тебя зовут...
Пленник вздрагивает. Цепи звенят и натягиваются. Внезапный порыв ветра задувает свечи. Только откуда взяться ветру в закрытом помещении? СанХёка охватывает страх. Оказавшись в полной темноте, он чувствует себя беспомощным. Наощупь юноша пытается найти выход. Инстинкты вопят об опасности. И не зря.
– Спасибо, – шепот у самого уха парализует Хёка. – Я перед тобой в долгу. Думаю, тебе не причинят вреда, ведь ты слишком ценен. Поэтому сейчас я уйду, но когда представится возможность, я отплачу тебе за добро.
Зажигаются свечи. Холод сковывающий тело исчезает, как и заключенный.
СанХёк понимает, что влип...