Моя звезда

Аля Перейра

Проснулась я с полным пониманием, где я, и что произошло накануне. В мою руку была воткнула капельница. Аппараты начали громко пищать. И ко мне сразу же прибежали две медсестры и мой врач.

Они начала суетиться вокруг меня. Сначала и не заметила, но вся я была подключена к аппаратам. Руки, грудь, туловище.

Похоже, всё было не очень хорошо.

— Я буду в порядке?

На этот раз я могла говорить. Но я практически не чувствовала рук и большую часть лица.

— Аля, что произошло в тот раз? — Доктор сел ко мне на кровать и посмотрел прямо в глаза.

Судя по тому, что он не ответил на мой вопрос, моё состояние было не из лучших.

— Вы рассказали моим родным?

Единственное, что я могла – это лишь говорить. Ни о каких больших телодвижениях не было и речи.

Моего лечащего врача раздражало то, что я не ответила на его вопрос. Он вскочил с койки.

— Аля, ты не приходила в себя два дня! Был риск вхождения в кому. Для тебя это всё несерьезно?

Это значит, они всё знали.

— Вы можете позвать их? Они тут?

Врач ничего не сказал и вышел из палаты. Ко мне забежали тётя, Лили и Барби. Девушки сразу же подбежали и обняли меня. Все плакали.

— Да ладно вам, всё же хорошо.

— Ты нас так напугала!

— Боже, если ещё раз заставишь нас так переживать, я тебя сама прибью. — Кто кроме Лили мог это сказать?

Я посмеялась. Руки были не чувствительны, я не могла даже обхватить девочек.

— Аля, я на успокоительных, прости, не могу даже улыбнуться.

Слова тёти разбили мне сердце. В этот момент я поняла, что была самым плохим человеком на Земле. Боже, я так ужасно поступила с ней.

— Извините меня. — Слёзы потекли из глаз. — Опять я всё порчу..

— Аля, не говори ерунды.

— Ересь какую-то несешь.

Нет, это было на самом деле правдой. Иногда мне кажется, если бы меня не существовало, всем бы жилось куда легче и проще. Если я скажу им об этом, они опять запротестуют и скажут, что я – дура. Но это правда, они лишь не хотят этого принимать. Моё переменчивое настроение, необъяснимые поступки, сумасшедшее поведение – всё это приносит боль моим близким, я наношу им травмы. Мне правда жаль, но я ничего не могу поделать с этим. Этот факт разбивает мне сердце.

Я могу сорваться на них, накричать, обвинить в чем-то плохом, потом сбежать. А они всё продолжают терпеть и любить меня. Думаю, я не достойна их любви. Они – слишком хорошие люди, чтобы быть рядом с таким человеком как я.

Я смотрела в потолок и просто лежала. Да, в общем-то, большего я и не могла сделать. Все части тела были прикованы к постели без возможности сдвинуться.

Элине помогала мне. Я чувствовала себя с ней лучше. Но у меня была какая-то зависимость от психологов. Когда они в моей жизни, я не чувствую себя такой никчемней, но стоит им на месяц-два исчезнуть из неё, как чувство ненависти к себе возвращается.

Почему никто не говорит о моих расстройствах? Уверена, они у меня есть. Ведь моя голова явно не в порядке. Это не норма.

— А где Тео? Он прийдет? — Спросила я у своего врача с надеждой.

Мне стало его резко не хватать. Я почувствовала катастрофическую потребность в близости этого человека. Я люблю его, мне хочется, чтобы он был рядом в тяжелый период моей жизни.

— Он уехал. — Врач измерял моё давление. — Какая-то рабочая поездка.

Тео оставил меня одну? Ком подкатил к горлу. Я сдержала накатывающие слезы.

— Мне жаль, Аля.

— Нет, всё в порядке! — Я улыбнулась и посмотрела на доктора.

Да, он, должно быть, поверил. Все верят. Даже я. В моей жизни всё в порядке, просто я медленно ломаюсь. Но ничего, с кем не бывает? Да мы все ломаемся. Что поделаешь тут?

Когда ко мне накатывает истерика, или я уже нахожусь в ней, плачу, испытываю моральную боль, мой мозг считает, что я устала, и мне надо поспать. Поэтому я начинаю зевать. Но, о Боже, никакой сон не поможет, чтобы отдохнуть от своей жизни. Засыпая и просыпаясь, я чувствую себя ещё более разбитой чем раньше. Жизнь накатывает на меня с каждой минутой.

В этом была я. То чувствую необычайный приток сил, спокойствие, чрезвычайную любовь, то чувство никчемности, боли и мысли о смерти пересиливает. Нет, о Боже, я никогда не хотела покончить с собой. Просто.. я бы не стала спасать себя, если бы подвернулся такой случай.

Внутри меня странные, разные эмоции. Мне так хочется почувствовать себя обычным человеком, с нормальным состоянием, но что-то не получается. Никто не может вылечить меня от самой себя.

Я странная. Порой, меня даже пугает это. Кажется, моё сумасшествие может дойти до крайности. Если бы оно оборачивалось только против меня, я бы была намного счастливее. Но, к сожалению, оно касается всех моих близких, всех, кто меня окружает.

Два дня я пролежала без движений. Врач сказал, что меня хотели подключить к ИВЛ, из-за того что я надышалась угарным газом. Тогда бы мои легкие были бы повреждены на несколько десятков процентов. Но я начала дышать ровно сама.

На третий день я почувствовала себя лучше. Мои руки и ноги двигались, я могла ходить. Но врачи продолжали тщательно следить за моим состоянием. Капельницы, таблетки, кстати, с моей двери сняли замок и возле неё обязательно кто-то дежурил. Наверное, это тётя попросила. Ведь для всех пожар в моей палате случился, пока я спала. Что его вызвало – не установили.

Хотя, мой врач знал. У них повсюду стояли камеры. Они не могли не заметить Кайлы. На моё молчание он и сам промолчал. Тоже не думаю, что это положительно бы сказалось на тёте и статусе больницы. Не знаю, может он не преследовал личных выгод, лишь хотел поддержать меня этим молчанием. Первое впечатление очень сильное, мне не хочется верить, что он – плохой человек.

Я начала ходить на физкультуру. Со мной больше никто не разговаривал. Мне неизвестна причина, но большинство лишь смотрело на меня с жалостью, но никто не подошел. Не хотелось думать об этом. Кажется, у меня и без того было предостаточно мыслей.

Я легла на койку и закрыла глаза. Лягу спать, чтобы моё тело было здоровым и сильным. Да и плевать, что психика раздолбана в хлам. Это же внутри, кто увидит?

Натянул улыбку, привел тело в норму – да и дело с концом. Но мне это всегда нравилось. Я не стану посвящать никого в то, что творится у меня внутри.

Только Тео знает меня. Но думаю, ему знакомы только часть меня, другую же он никогда не знал и не понимал, даже, наверное, не знал об её существовании.

Мне не разрешили слушать музыку, но мне очень захотелось.

Breaking down

Мне нравится The Neighbourhood.

Почему все заметили, что со мной всё не в порядке, только когда я загремела в больницу? Когда мне диагностировали инсульт? Что если внутри я ощущала себя так почти каждый день? Так, будто в голове лопались сосуды, а на лицо нужно было натянуть глупую улыбку. Это продолжается на протяжении двух лет. Пожалуй, мне было гораздо больнее от эмоциональной боли, чем сейчас. Но тем не менее все кружатся вокруг меня только сейчас.

Нет, мне не хочется, чтобы близкие видели, как мне тяжело. Мне даже сейчас не хочется, чтобы они переживали обо мне. Просто меня заботит весь этот парадокс. Внутри, в душе, мы ощущаем гораздо более ужасные вещи, чем физические. Но все замечают лишь телесную боль. Что насчет эмоциональной?

Её не видно, не так легко диагностировать, эта тема далеко не так развита, как болезни тема. Но тем не менее от психических заболеваний также умирают люди. Мне непонятно, почему все так халатно относятся к своей голове и психике, в том числе и я. Психологи совсем недавно стали мейнстримом, только вот, последние несколько лет люди стали задумываться о своем эмоциональном состоянии. Раньше это было не принято, это даже не обсуждали. Условно, лет десять тому назад этого не было.

Но почему? Если этого не видно, это ещё не значит, что этого нет! Рак тоже не видно, но его уже давно начали лечить. Возможно, какие-то люди сейчас воскликнут, что самоубийцы сами выбирают умереть, а больные, допустим, раком или любой другой смертельной болезнью хотят жить. Но с чего вы взяли, что те не хотят жить? Они хотят, просто не знают как! Не видят других выходов в жизни кроме смерти.

Неужели та же самая Кайла не хотела жить? Да ещё как она хотела! Просто не видела и не знала как. На самом деле это не зависело от неё. Но, к сожалению, мы ответственны за свою жизнь в момент, когда нас ломают.

В тот момент, когда Кайла стояла на мосту, именно она была ответственна за свою жизнь. Именно на ней лежало решение, что сделать. Но это решение сделал за неё отец. Он убил её, а она смогла существовать с этим дальше.

Мы все сломаны. У каждого есть свои проблемы. Многие из них кажутся неразрешимыми. Да, наверное, так и есть. Но это наша жизнь, и нам решать, что с этим делать. Вообще, кто сказал, что мы должны жить как и все, по определенному стандарту? В смысле, почему мы обязаны решать её? Что если наплевать на все? Заняться чем-то, возможно, странным, но красивым. Кто вообще сказал, что мы обязаны распутывать клубки своих проблем? Ну, ладно, нам об этом сказали, но ведь мы можем не слушать, закрыть уши и пойти заниматься чем-то своим.

Я говорю правила, которым не следую сама. Это выглядит эгоистично. Но мне хотелось бы, чтобы все вокруг были чуточку свободнее и психически стабильнее.