4 глава
«Оставьте всякую надежду, вы, входящие»
Написано на вратах ада.
Вот только я задаюсь вопросом. А была ли эта надежда?
Хот раз ты её ощущал? Хоть раз ты познавал, что это такое по-настоящему.
Порой ты смотришь в зеркало, и, думаешь: а стоит ли оно того?
Ни смотря на ту боль и переживания, которые мы испытываем, мы всегда ищем провокации на что-то хорошее. Одно мгновение, пережитое без жалости и грусти.
А собственно говоря, зачем? Мы всегда будем разочаровываться в том или ином действие, в словах сказанных ранее.
«Боль делает нас сильнее» — говорили они.
Вот только где эта сила?
А главный вопрос, была ли она?
Мы строим наш разум на иллюзиях, выдумываем сюжет в голове, переубеждаем мозг, чтобы добиться того, что хочешь. Даже если это невозможно.
Мы строим в голове то, что никогда не будет в реальности.
То, что легко представить.
То, во что ты хочешь верить искренне.
Домой я вернулась с этими мыслями и с чувством гордости.
Да, была не лучшая идея так поступать с Даниэлем, но, как еще ему сказать, что я не буду бегать на четвереньках и выполнять его приказы.
После того, как папа искренне отказался от меня – и даже не знает о существовании моего младшего брата – я стала другой версией себя. Если раньше и лет до пятнадцати я тосковала по нем, думала, вернется ли он еще. Может, он ушел по особой проблеме, что он не может бросать вот так вот и меня, и маму. Вот в этой иллюзии я жила пятнадцать лет не переставая мечтать. А сейчас мне было глубоко похуй. Мечты – просто цель в голове, которую ты не можешь достичь в реальности. А я реалист.
Но какая-то часть меня останется прежней. Этот маленький кусочек меня, где я могу убежать от внешнего мира к своему виртуальному.
Какая-то часть меня верит в невозможное.
Я положила вещи на стол, сходила в душ и направилась на кухню, где мама готовила ужин, а Миша что-то увлеченно рассказывал.
С улыбкой на лице я прислонилась к дверному косяку и стала наблюдать с этой сценой.
За этой теплой и нежной сценой.
– Я же ему говорю, — серьезно нахмурив брови продолжал Мишаня. – Как ты смеешь, это незаконно. А он начал на меня. Так я его на раз-два. — он два раза ударил кулаком по воздуху, оставаясь довольным.
Мама со смехом повернулась к нему.
– И в кого ты такой кровожадный?
Брат высоко поднял подбородок.
– В папу! Он же тоже был таким супер-героем? Он тоже спасал мир и любил тебя та-а-к сильно. — растянул последнее слово он.
Я застыла как вкопанная и тупо всмотрелась в пространство.
Мама нахмурилась, а после виновато посмотрела на сына.
Естественно, мы собирались рассказать ему о всей ситуации, вот только он еще очень мал. Он верит в детские сказки, зубных фей, принцесс и драконов. Этот мир будет для него слишком жестоким.
Я буквально почувствовала, как мама прочитает горло и собирается начать рассказывать.
Я резко встала и со звуком усмехнулась.
Брат резко повернул ко мне голову и широко улыбнувшись – побежал ко мне.
Я быстро его подхватила на руки одной рукой, а вторая дотронулась до носа.
– Привет, малыш.
Он нежно поцеловал меня в щеку.
– Я скучал, сестренка.
Я покружила его в воздухе и громко засмеялась.
– Садитесь за стол. — я отпустила младшего брата и посмотрела на маму. Она ответила мне напряженным взглядом прикусив губу. Словно это было благодарением.
В этом плане я с ней полностью согласна. Я не могу врать брату, не тогда, когда его маленькая, крошечная жизнь может исчезнуть так же внезапно, как и началась. Для меня это будет худшей пыткой. Я не смогу это пережить. И это факт.
Через несколько минут, мы уже сидели за столом весело обсуждая события дня.
Если бы я рассказала, как буквально сбежала от своего врага, а после мне с ним нужно будет встретиться завтра – мне б сказали, я сумашедшая.
Воспоминания о нем застали меня врасплох.
Я не испытываю к нему ничего, что могло быть значимым, вот только..почему он так сильно влияет на меня? Могу поклясться чертовым миром — я словно заранее чувствую его прикосновение. Эти глаза цветом темно-зеленого оттенка сводят меня с ума. Настолько темные, что это считается отсылкой на ночь. Темные волосы, который каждый раз как он наклоняется ко мне – спадают на его лоб. Крупное телосложение, которое выделяется сквозь стиснутую черную водолазку. А его губы..
«Хватит, Нелли, хватит»
Я глубоко вздохнула.
«О чем ты вообще думаешь? Ненормальная.»
Я попыталась встать, но резко в голову что-то стрельнуло.
Мама встревожено кинула на мое побледневшее лицо – а я уверена оно таким и было – и я села на место, неловко улыбаясь словно говоря «Все же хорошо».
Я взяла стакан с водой в руки и попыталась сделать глоток, как сразу тысячи картинок промелькнуло в моей голове.
Зараз крови отдался по всему по моему телу, словно электрический разряд.
Мои глаза резко открылись так сильно, что я думала, они выпадут с орбит.
Вот только это не моих рук дела.
Я уверена, что не делала этого.
Оно...само.
Крови в моих глазах и телу стало больше.
Кинув взгляд на свои руки, я увидела алые пятна. Настолько алые, что я бы подумала, что это кровь.
Кому я вру?
Это она.
Воздух резко поднял мою голову вверх, заставив посмотреть глубоко в темноту.
Где я...
Что я вижу.
Перед глазами послала картинка моего брата.
Сука, моего. брата.
Я попыталась закрыть глаза, но стоило мне это сделать и я увидела труп.
Труп его.
Моего брата.
Я услышала крики в голове, которые звучали как пение. Ужасное пение. Похожа на ту, что ангелы поют и играют на виолончели, только это было...
Один единственный крик заглушил все мои мысли.
А может, это я кричу.
Я не знаю.
Уже ничего не знаю.
Я встала на ноги и попыталась выбежать из кухни, ибо младшему брату нельзя такое видеть.
Я упала на пол и все закончилось.
Как будто по щелчку пальца.
Я вскинула голову вверх, и увидела брата, который хлопал в ладони.
– Ты была как актриса! — он довольно улыбнулся, и пробежал мимо меня в комнату играя самолетиком.
Я проследила за ним взглядом, а после кинула его на маму.
Полностью побледневшую маму.
Однако она не смотрела мне в глаза.
Её взгляд был прикован к моей правой руке.
Бросив взгляд туда, я увидела на внешней стороне большого пальца букву.
Букву «Д» кровавым цветом.
А именно моей кровью.
***
Я проснулась с самого утра собравшись в поезду на поиски тела моей лучшей подруги.
Все это время я смотрела на метку, которая не смывается.
Я пробовала чем угодно, терла грубой мочалкой и наносила невероятное количество тонального крема.
Настолько сильно, что моя кожа была до такой степени белая, что я была чертовым трупом.
Поэтому я решила оставить все средства и пойти с этой буквой.
Она не была большой, но заметить можно.
Придется говорить, что брат нарисовал и сказал, что если я посмею стереть её – обидеться на меня.
Глубоко вздохнув, я вышла из подъезда. Холодный воздух ударил мне в лицо, взъерошив волосы.
Прошло только две недели марта, и вот через четыре дня наступит мое день рождения. Мое восемнадцатилетия.
Возраст, где я буду официально взрослой и принимать решение полностью в своем внимание.
Где я могу сама решать – прислушиваться мне к совету иного человека – или не стоит.
С рекордной скоростью я добралась до участка, где на улице было четыре машины Ford Crown Victoria Police interceptor. Вот только мотоцикла нет.
Либо же я рано приехала, либо он не приедет.
Надежда на второй вариант не покидает меня, даже когда я слышу громкий звук двигателя ничто как иного мотоцикла.
Разочарованно вздохнув и поворачиваюсь к своей головной боли.
Во всех смыслах одновременно.
Он останавливается около меня, стянув шлем и вставая с мотоцикла.
Сегодня на нем черные брюки, с низкой посадкой на бедрах.
Я определенна отказываюсь туда смотреть.
И точка.
Жирная точка.
Он будто почувствовал мой взгляд, и резко усмехнулся.
– Я конечно знаю, что сильно привлекателен и все такое... — он резко опустил голову и посмотрел на мою руку. – Не удержалась, и написала мою букву имени? Еще и красным цветом?
Я убрала руку за спину, показывая на него указательным пальцем другой руки.
– Говорит тот, кто вчера буквально хотел украсть меня.
– Отвечает та, которая сбежала ни моргнув ока.
Я задыхаюсь от его низкого, глубоко тембра голоса.
– Как ты смеешь.. — начинаю я, но слова резко обрываются, когда он подбегает ко мне за считанные секунды.
– Кто давал тебе права разговаривать со мной в таком тоне? — он толкнул меня к мотоциклу, и я, ударившись спиной прислонилась к нему. Его рука обвилась вокруг моего горла. Не сильно, но достаточно, чтобы доказать свою права на власть. – Ты малолетка.
Я толкаю его в стальную грудь, но потерпела неудачу. Я решила не сдаваться, и ударила сильнее и решительнее, когда он смерил меня убийственным взглядом, но не оттолкнул моей руки.
Я смотрю в его дикие, потемневшие глаза своими яростными.
– Если я малолетка, тогда отпусти меня и больше не прикасайся. Никогда. — прошипела сквозь зубы. – И мне через несколько дней восемнадцать. — зачем-то добавила я.
В его глазах заблестела искорка, а после потухла также быстро.
Зато рука надавила еще сильнее, пока я не стала вообще ничем не дышать, кроме его запаха.
Запаха чистого лайма и чего-то пряного.
– Держись от меня подальше, Роббинс. — он наклонился еще ниже, пока его нос не дотронулся моему губ.
Это прикосновение пробудило во мне тысячу и одно чувство. Будто меня ударили электрическим током. Будто дали испытать самый сильным адреналин.
Я уверена, он тоже это почувствовал, ибо притягивает меня еще ближе. Вдыхая мой аромат.
– Отпусти меня. — хриплю я.
Он усмехается, но чуток отстраняется, чтоб быть во мной на одном уровне глаз.
– А что, если нет.
– Я тебя ненавижу. — сказала громко я. – Отпусти, или я сломаю твой мотоцикл в следующий раз.
Его не пугает моя угроза.
Ну конечно, нашлись тут мажоры.
Это не то, что у нашей семьи. Если ты отработал малую копейку на жизнь – и на том спасибо.
Вырвав меня из раздумий, Даниэль просверлил меня взглядом.
– Еще раз сбежишь, и я обещаю..
– Дети мои, — прервал его голос Мистера Бэнкса. – Вы уже тут? Чтоб не заходите.
Я резко отталкиваю Даниэля и отступаю от него на безопасное расстояние.
Хотя я даже не уверена, будет ли безопасное расстояние в другом конце города от него.
Я прочищаю горло.
– Мы также только приехали. Не успели зайти.
– Я понимаю. — он еще сильнее улыбнулся и смерил нас взглядом, а после остановился на своем сыне.
– А ты что велишь себя как мама медведица? Определиться никак не можешь.
– Гены они такие.
Бэнкс театрально приложил руку к сердцу, охая.
– Неблагодарный отпрыск.
Дверь открылась, и из нее вышли несколько лейтенантов.
Расположив, кто где едет и за кем, мы садимся в машины.
В моем случае ад.
Даниэль передает мне шлем, и я с отвращением капризного ребенка беру его в руки. Он помогает мне его надеть, а после садится, и я позади него.
Я слегка обхватила его руками за талию.
Конечно, я так упаду.
Но я ни за что на свете не прижмусь к нему крепче.
Ни за что.
И никогда.
– Держись крепко. — сказал через плечо этот дьявол и резко нажал на педаль.
От испуга и силы мощи этого – также проклятого мотоцикла, как и его хозяин – я обняла талию Даниэля всеми силами.
Ладно. Может, никогда не всегда не никогда.