Контракт

Этим утром он не застал её в постели. Как и в прошлые, так и в последующие дни. Обычно Рэйф находил её на крыльце, где первые лучи падали на бледную кожу щёк и отражались золотом в серо-голубых глазах. А бывало, что она бродила по заросшему саду на заднем дворе, где терновник и сорняки царапали её голые ступни.

Рэй без стука вошёл в комнату Руби. Кровать девушки даже не была смята: оставалась идеально заправленной Матильдой уже пару дней. Ру, как и предполагал чернокнижник, не спала. И, мало того, не могла питаться. Хардману приходилось кормить её внутривенно, и каждый раз это кончалось побоями: девушка приходила в животный ужас от вида шприца.

Руби вообще кардинально изменилась. Рэйю казалось, что поменялось не только поведение, но и внешность. Её светло-русые волосы пожухли, стали мышино-серыми, ломкими, точно солома. Кожа потеряла здоровый оттенок румянца, и практически от любого незначительного касания на ней оставались отметины. Волчья регенерация словно и вовсе отключилась, а человечья суть взяла верх над девушкой. А глаза Руби... Если изречение: «Глаза — зеркало души» верно, то по девушке можно было сказать, что её душу безжалостно вырвали.

И даже при таком раскладе Хардман всё равно ничего не испытывал. Чувство вины уже давно перестало его преследовать, поэтому он успел позабыть вкус таких мучений. Он равнодушно смотрел на Руби, безразлично подмечал последствия его поступка, холодно отдавал ей приказы и нехотя убирал сухие локоны с её лица. Она превратилась в безвольную куклу, а её мёртвое «Хозяин» резало слух. Он подавил зверя. Не приручил, а сломал.

И она медленно погибала.

Рэйф нашёл Руби в саду. Она сидела на траве и бездумными глазами смотрела куда-то сквозь ограду, в чащу леса, глубоко в никуда. Крепчающий холодный ветер всё чаще подхватывал волосы девушки, а её голые плечи болели от холода, хоть она и не подавала виду. Рэй тяжко вздохнул, заметив, что пальцы девушки, практически белые от мороза, врылись в жесткую землю. Её обломанные ногти снова кровоточили из-за забившейся грязи.

— Руби, — устало произнёс Хардман, но этого хватило, чтобы она дрогнула и тут же поднялась с земли. — Твои руки только начали заживать, но ты снова сняла бинты. Неужели я неясно выразился?

— Простите, хозяин, — её голос вторил шептанию ветра.

Несколько дней назад у Руби случился приступ. Посреди ночи Матильда нашла девушку на полу в гостиной. Та билась в судорогах, ногтями царапая половое покрытие: ей удалось проломить одну из досок, при этом сломав себе пару пальцев. Но, кажется, чувство боли притупилось, поскольку через несколько часов Руби попыталась сделать что-то подобное снова. Уже в своей комнате она пыталась процарапать стену. Словно она хотела выбраться. Будто бы ей казалось, что она заперта.

Казалось, она пыталась открыть крышку гроба.

Хардман уже привычным движением смахнул прядь с её лица. Она не смела поднимать на него глаз. Поначалу это тешило его эго, он был удовлетворён её послушанием, но постепенно это начинало надоедать, даже подбешивать. Маг никогда не возносил себя так высоко, чтобы его прислуга даже боялась лишний раз взглянуть на него.

И, возможно, впервые за вечность, он начал скучать. Тосковать по чьей-то дерзости и самовольности, резкому характеру и любопытству. Возможно, этот кто-то разбавлял его привычный быт. Но это всё были лишь догадки, от которых чернокнижник быстро отказывался.

— Пойдём, Ру, — он развернулся и побрёл вперёд, слушая, как хрустит промозглая трава под голыми ступнями девушки.

Уже в доме Матильда снова хлопотала над Руби. Рэй заметил, что кухарка стала более трепетнее относиться к его фамильяру. В какой-то степени Хардман был доволен этим, но никоим образом не выказывал этого. Пока женщина снова бинтовала руки Руби, а сам Хардман уже затягивался свежей сигаретой, первой за это утро, в комнату вплыл Селвин. Его кошачий облик был всегда безупречен: гладкая чёрная шерсть блестела в лучах солнца, хвост, стоящий трубой, и аккуратные острые уши. И стоило Рэйю лишь раз моргнуть — как перед ним уже красовался юноша в чёрной водолазке и зауженных штанах.

— Доброго утра, месьё, — промурлыкал Сел, мимолётно кинув взгляд на Руби.

— Как сказать, — усмехнулся Рэй. — Какие новости?

Юноша уселся в кресло напротив, вальяжно закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку. Его зелёные глаза блеснули недобро, и Хардман протяжно выпустил дым через ноздри.

— Виктор недоволен, хозяин, — Селвин поморщился, увидев синие пальцы Руби. — Вы же игнорируете его уже несколько дней, а ведь у вас должна быть встреча. Пока что лорд лоялен, но...

— Иметь врага в его лице — то ещё представление, — сухо протянул Рэй. — Назначь сегодня на вечер. И принеси извинения от моего лица.

— Как скажете, но, думаю, Виктор захочет услышать это лично от вас.

— Услышит, не сомневайся.

Селвин не стал задерживаться и поспешно покинул гостиную, пока Рэйф задумчиво пустил кольцо дыма, которое растворилось где-то под потолком. Терпкий запах табака щекотал нос Руби, но она апатично наблюдала, как Матильда занималась её ладонями. И лишь мотив неизвестной ей песни, которую мычала себе под нос женщина, запоминался смутными словами.

Лорд Виктор Раций — представитель древней расы нежити, вампиров. Этот мёртвый господин являлся одним из редких покупателей Рэйя. Иными услугами нетопырь не пользовался, хотя Хардман не раз предлагал ему различные услуги, которые помогли бы тому скрыть свою истинную сущность. Если люди не любили всё сверхъестественное, а оборотней держали за рабов и домашнее развлечение, то с вампирами обошлись куда хуже — истребили.

Всего несколько столетий назад всё было с точностью да наоборот. Вампиры, оборотни и прочие твари держали в страхе людской род и обходились с ними хуже, чем со скотом. До тех пор, пока некоторые из людей не открыли для себя путь к магии, а там и к технологиям и прочим наукам. Тогда и начался геноцид, где Ламии, вервольфы и вампиры вынуждены были прятаться по закоулкам.

— Вы закончили? — Хардман стряхнул пепел с манжета.

— Конечно, — кивнула Матильда, затягивая узелок на бинте. — Ну вот, больше не снимай! А то не напасёшься на тебя, дорогуша.

— Спасибо, Матильда, — Рэй поднялся с кресла, опираясь на свою трость. — За мной, Ру.

Мотив песни ещё крутился в её голове, но она всё равно последовала за хозяином. Девушка шла строго позади него, даже когда он медленно поднимался по ступеням. И если бы раньше Рэйф мог опасаться того, что она находится сзади, то сейчас он не придавал этому никакого значения. Ру шла тихо, смотря точно себе под ноги. Словно самая настоящая ручная собачка.

Рэйф вошёл в свой кабинет, а следом и в спальню, что располагалась за стеной. Раскрыв самый дальний тёмный шкаф, к которому он весьма редко подходил, начал перебирать одежду. Руби застыла посреди комнаты. В её голове тихим шёпотом до сих пор играла мелодия, благодаря которой девушка могла отключиться от этого бренного мира. Наконец, маг бросил на кровать три платья: светлое в чёрную клеточку, тёмно-красное и нежно-голубое.

Подойдя к Руби, Хардман подцепил пальцами её подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Но даже так она умудрялась отводить взгляд.

— Руби, — требовательно произнёс он, слегка дёрнув её за подбородок. Она подчинилась и взглянула на него. — Хорошая девочка. Выбери то, которое тебе больше нравится.

Рэй отошёл, кивнул на одежду и выжидающе начал смотреть на девушку. Она апатично кивнула и бездумно потянула руку к тёмно-красному платью. Почему-то этот цвет вызвал в ней какие-то странные отклики, а во рту появился знакомый призрак металлического вкуса. Словно какое-то забытое воспоминание попыталось пробиться сквозь толщу забвения. Мимолётное ощущение исчезло, когда она скинула с себя одежду прямо перед хозяином. Чернокнижник стоял у окна, скрестив руки на груди. Он молча наблюдал за ней, уже отметив про себя, что она даже не попыталась выбрать наряд, а просто схватила первое попавшееся. Но даже так ему нравился её выбор.

Наконец, лёгкая алая ткань облепила фигуру Ру, и Рэйф в очередной раз заметил, как она исхудала. Её грудь уже не была такой округлой, а бёдра стали угловатыми. Острые плечи и выпирающие ключицы натягивали тонкую кожу, которая так контрастировала с насыщенным бордовым цветом.

— Кровь с молоком, — вдруг вслух сказал Рэй, на что Ру невольно дрогнула. — Н-да, ты очень исхудала. Виктор может подумать, что я совсем не забочусь о тебе. Что, совсем не хочется есть?

Она отрицательно мотнула головой, и её сухие локоны рассыпались по оголённым плечам.

— Тебе нужно есть, Руби. И спать, — он сделал два шага к ней навстречу, а затем остановился, слегка склоняясь к девушке. — Или ты вздумала умереть таким образом?

— Нет, хозяин, — на секунду ему показалось, что в её голосе мелькнула злость.

— В таком случае, мне придётся тебя сейчас покормить. Не хочу, чтобы на встрече ты рухнула без сознания. Садись пока, Гектор скоро придёт, — он махнул на свою кровать, и она послушно села.

Через какое-то время и впрямь пришёл старый дворецкий, который привёз тележку с небольшим ужином на одного человека. Всё это время Ру так и сидела на месте, даже лишний раз не моргая. Рэйф же шуршал какими-то бумагами, изредка посматривая на своего фамильяра.

— Спасибо, Гек, — отпустив дворецкого, Рэй сам принялся раскладывать необходимые приборы и поднял крышку, из-под которой хлынул запах свежего стейка. — С кровью, как ты любишь.

Равнодушие и безучастие никуда не делись из глаз Руби, а её желудок даже не заурчал на столь аппетитную еду. Проигнорировав молчание, Рэй подкатил к ней столик и чуть махнул крышкой в сторону Ру, чтобы та в полной мере ощутила аромат желанной пищи. Она вдохнула нотки хорошо прожаренного мяса с долей крови, но слюноотделение так и не началось.

— Ты должна это съесть. Иначе я силой запихну этот кусок в тебя, ясно?

Ответом ему послужило то, что девушка дрожащей рукой схватила вилку и неловко воткнула её в стейк. Подняв целиком весь кусок, она поднесла его ко рту и вцепилась в него зубами. Было видно, что делает она это без особого желания, а, скорее, на автомате, чтобы удовлетворить желание хозяина. Хардман стоял над ней и с долей отвращения наблюдал за тем, как Руби пытается заставить себя прожевать и проглотить кусок. Жирный сок и алые капли с мяса капали ей на открытую грудь и медленно скатывались вниз, скрываясь за декольте платья.

— Прекрати! — не выдержал маг и, замахнувшись, ударил по рукам девушки, отчего кусок стейка вместе с вилкой отлетели в сторону и упали на пол. — Ведешь себя как животное, тогда и ешь с пола. Смотреть противно.

Руби сползла с кровати и, опустившись на корточки, подползла к стейку и принялась есть прямо так, слегка помогая себе левой рукой. Она с силой проглатывала плохо пережеванные куски, буквально давилась, но приказ исполняла. Рэйф застыл в недоумении, несколько секунд не понимая, что она делает. Но осознав, он тут же приблизился и с силой ударил её ногой прямо по рёбрам. Ру тихо охнула и перевалилась на другой бок, откашливая при этом недожёванную еду. Капли крови со стейка размазались по её губам и стекали по подбородку.

— Да что с тобой происходит? — он отшвырнул носком ботинка остатки мяса, а сам не без труда присел на корточки. — Ты бы никогда не позволила с собой так обращаться. Сколько раз ты говорила, что я не сломаю тебя? Сколько раз ты угрожала мне смертью? Значит, ты лгала. Ты — чёртова лгунья.

Рэйф замолчал, слегка сморщился от ноющей боли в колене. Одно из немногих ощущений, которые ещё заставляли его что-то чувствовать. И эта дикая злость, разгорающаяся призрачным пламенем в его грудной клетке. Он сломал свою игрушку, а теперь не знал, кого винить в этом.

— Я не врала... — еле слышный шёпот пробился сквозь белый шум, что стоял в ушах у Хардмана.

— Что? — он опомнился и уставился на Руби, но та молчала. — Что ты сказала? Руби!

Более он от неё ничего не услышал.

***

Это место отличалось от всех прочих, в которых Руби удалось побывать. Однако она всё равно равнодушно смотрела себе под ноги, не обращая внимания на богатый декор и светский интерьер. В отличие от здания аукциона, где помещения наполнялись богатой безвкусицей, а запах гнили и сырости перебивался ароматизаторами, здесь воздух был пропитан аристократичной свежестью.

Старое поместье какого-то лорда из прошлого, переделанное под гостиницу, где на первом этаже находился один из престижнейших ресторанов для человеческой знати. По иронии судьбы, поместье принадлежало как раз-таки тому самому вампиру, Виктору Раций, но для прикрытия своей истинной сущности здание приписывалось далёкому предку.

Рэйф расположился за одним из столиков. Заведение было столь популярно у таких, как Хардман, за то, что здесь в полную меру можно было показать свою власть над фамильяром. Здесь к ним относились точно как к домашним питомцам. Окинув взглядом зал, маг уже подметил стоящие на полу миски и стоящих рядом с ними различных существ в ошейниках.

На шее Руби тоже красовалось подобное украшение, демонстрирующее её унизительное положение. Чёрная натуральная кожа, украшенная вставками из белого золота, где можно было разглядеть гравировку на мёртвом языке. Атрибут довольно сильно давил и, что самое неприятное, натирал кожу. Но Руби словно и не чувствовала ноющей боли, а нехватка кислорода медленно вводило её в головокружительное состояние. Она стояла позади Рэйфа, который удобно сидел на стуле. Алое платье с помощью магии было очищено от жирных пятен, а прочие ссадины и синяки на бледной коже скрывала косметика. Если бы Руби осмелилась поднять глаза, то она бы увидела себя в отражении серебряного кубка и вряд ли бы узнала. Рука стилиста хорошо поработала над её лицом, практически скрыв все следы болезненного состояния. Даже бинты на руках скрывали длинные алые перчатки из лёгкой кружевной ткани.

Если бы не чёртов ошейник, многие могли бы принять Руби за леди из знатного рода. Но Рэйф чётко обозначил её положение, при этом показывая, что он не жалеет средств для своей зверушки.

Когда Ру ощутила нарастающее нервное состояние Рэйя из-за длительного ожидания, то вампир появился в поле зрения. Руби не почувствовала ничего: ни запаха, ни звука шагов, даже ритма сердцебиения. Но это было и не удивительно — сейчас она была не в силах воззвать к своему волку.

Виктор Раций, несмотря на свой древний возраст, выглядел бесстыдно молодо. Вампирские возможности и кровь юных дев позволяли этому упырю сохранять гладкость кожи и целостность костей. Но и на внешность он был весьма примечателен, что многие женщины (и не только) обращали на него внимание. Светло-каштановые длинные волосы он всегда носил в высоком хвосте, выпуская несколько прядей. В его локонах, как правило, играли разные побрякушки: от невинных заколок до богато украшенных гребней. И сейчас в его хвосте звенели золотые колокольчики. А вот его костюм был так же хорош, как и у самого Хардмана. Отличия были лишь в цвете. Если Рэйф предпочитал классику: чёрное и белое, то Раций любил пестрить — красное и розовое.

Рэй слегка поморщился от навязчивого звона колокольчиков, но, приложив усилия, поднялся. Маг и вампир обменялись молчаливым рукопожатием, но упырь сразу же приметил Руби.

— Старый ворчун Рэй! Хорошо выглядишь для столетнего мага, — хлопнул по плечу Виктор Рэйфа, на что тот сдержанно хмыкнул. — О-о, святая Мария, что за прелесть?

— И это мне говорит трёхсотлетний кровосос? — пробормотал себе под нос Хардман. — Будь добр, убери руки от моего фамильяра.

Виктор уже с интересом со всех сторон оглядывал Руби так, словно она была каким-то экспонатом. Собственно, именно так она себя и ощущала.

— Фамильяр, говоришь? — вдруг нахмурился вампир и, наклонившись к девушке, беспардонно понюхал её шею. — С каких пор фамильярами становятся люди? Или ты перепутал понятие с «наложница»?

Рэй, который уже успел сесть обратно и даже поднял кубок с вином, чуть не поперхнулся. Благо он незаметно выплюнул жидкость обратно и бескультурно обтёр рот рукой в перчатке.

— Что ты несёшь? — слегка хриплым голосом отозвался маг. — Она — оборотень. Чистокровный.

— Тебя, друг мой, — присаживаясь на стул напротив, сообщил вампир, — обманули. Я не чувствую в ней ничего сверхъестественного. Обычная истощенная твоими аппетитами девушка. Думаю, когда ты её покупал, первые несколько часов она и была «оборотнем». Под каким-нибудь имитирующим заклятием.

— Ты за кого меня принимаешь? — Рэйф брезгливо нахмурился и сжал ладонь в кулак. — Я бы смог раскусить подобного рода уловку. Она — оборотень. Я лично видел обращение в полнолуние и не только. При ней все признаки. Руби!

Девушка, которая всё это время совершенно не слушала разговор, даже и не подозревала, что речь идёт о ней. В её голове до сих пор крутилась незнакомая песня, мотив которой становился всё отчётливее в её мыслях.

— Руби? — Рэй обернулся на неё и как-то аккуратно коснулся её руки.

Она вздрогнула и тут же приблизилась к хозяину, на что Хардман тут же усадил её к себе на колени боком. Зубами стянув перчатку с правой руки, он поднёс ладонь ко рту девушки и разомкнул её губы.

— Открой рот, девочка, — обманчиво-ласково приказал он, и челюсти Ру поддались. — Вот, видишь? Клыки.

Вампир, которому не нужно было подходить или наклоняться вперед, чтобы разглядеть, что там у кого во рту, лишь пожал плечами. Он лишь легко подхватил кубок и сделал добрый глоток. Даже Рэйф ощутил терпкий металлический запах.

— Ты имеешь в виду эти человеческие, слегка заострённые зубки? Бро-ось, дружище. Она человек! — Виктор взмахнул руками. — Хочешь, докажу? Я выпью её крови. Если она оборотень, в чём я очень сомневаюсь, то её кровь сожжёт мне всю гортань. М?

Хардман нахмурился и перевёл взгляд на лицо Руби. Она выглядела совершенно отстранённо, и лишь клокочущая жилка на шее доказывала, что она всё ещё была жива. Его чёрная ладонь неосознанно легла на колено девушки и слегка сжала его.

— Только не переусердствуй, — мрачно и холодно отозвался Рэйф. — Руби, подойти к Вику.

— «Вик»? — поморщился вампир. — Мне что, сто пятьдесят лет, чтобы ты называл меня так?

Хардман отпил из кубка, следя, как девушка приближается к кровососу, и как он уже точно так же усаживает её к себе на колени. Поставив кубок на стол громче, чем следовало, Хардман откинулся на спинку стула и, приложив пальцы к подбородку, наблюдал.

— Ну, привет, Руби, — промурлыкал охотный до женщин Виктор.

Ру, как бы высказывая своё немое отвращение, слегка отвернула от него голову. Вампир провёл своими тонкими пальцами по её оголённым плечам, поднялся вверх по шее и задержался на жилке. Наклонился, чтобы мазнуть губами по бледной коже и вдохнуть терпкий запах леса.

— Приятно пахнешь, куколка, — прошептал он ей на ухо, и противные мурашки поползли вверх по рукам Руби.

— Может, уже приступишь к делу? — не выдержал Рэй.

— А я что делаю, по-твоему? — недовольно отозвался Раций. — Укус — дело интимное, приятель. Здесь нужна прелюдия, чтобы девушка расслабилась и получила удовольствие. Здесь торопиться нельзя, да, куколка? — он быстро чмокнул её в шею.

— Кусай, Виктор.

— Ладно-ладно, — почувствовав могильный холод и еле ощутимую угрозу в приказе Хардмана, вампир закатил красные глаза. — Обещаю, будет не больно.

Убрав локоны от шеи Руби, он склонился к коже, широко открывая рот. Его клыки в одну секунду удлинились до нужного размера, а затем вонзились в плоть. Ру слегка вздрогнула и даже ухватилась руками за плечи кровососа, пока не начала медленно обмякать. Её тело вдруг стало ватным, а взор так и темнел. Она медленно, словно в бреду, повернула голову в сторону Рэйя, и он увидел, как у неё закатываются глаза.

— Виктор, хватит! — Хардман неосознанно подскочил со стула и стукнул кулаком по столу. Его колено тут же отозвалось на это щёлкающей болью, но маг проигнорировал её.

Вампир оторвался от шеи девушки, и она тут же потеряла сознание. Лишь две тонкие струйки крови продолжали стекать по её коже, ускользая за декольте платья.

— Не понимаю, — пробормотал Раций, вытирая салфеткой губы. — Я взял совсем немного. Это точно не должно было кончиться так.

— Она не ела несколько дней, — бросил Рэй, аккуратно забирая Руби из рук вампира.

— Но кровь у неё вкусная... — Вик прищурился, как истинный гурман, пытаясь собрать языком остатки. — Хм... Как... Как кровь с молоком. Хм...

Хардман приложил салфетку к ранке Ру, усадив её на стул рядом с собой. Теперь она казалась совсем прозрачной: чересчур бледной, хрупкой и беззащитной. Он аккуратно убрал локон от её лица и увидел, как посинели у неё губы.

— Ты знаешь какого-нибудь целителя для фамильяров? — не взглянув в сторону вампира, спросил маг. — Цена не важна. Главное, чтобы был профессионалом. Вик?

Со стороны вампира начали доноситься странные звуки, напоминающие хрип. Обернувшись, Рэй увидел, как кровосос держался за горло, а из его рта стекала чёрная густая кровь. Глаза Рация буквально лезли на лоб.

— Твою... — Рэй проглотил ругательство и подскочил на ноги.

Схватив вампира за плечи, он запрокинул его голову назад, чтобы кровь втекала обратно. Оглянулся по сторонам и громко крикнул:

— Срочно, у кого-нибудь не завалялась настойка из корня чёрного дуба?! — ответом послужила недоуменная тишина. — Блять, конечно же, нет. Держись, кровосос.

Рэй обернулся на Ру, но та всё ещё сидела неровно на стуле, уронив голову на грудь. Наконец, к ним подскочил обеспокоенный официант, и Хардман приказал принести тому чистого спирта и соли. Пока парнишка выполнял его поручение, маг подхватил нож и быстро надрезал своё запястье. Выплеснув вино из кубка, он накапал туда своей порченной крови. А как только у него оказалось всё необходимое — плеснул пахучего спирта и сыпанул соли, смешивая. Прошептал странные слова на мёртвом языке.

— Будет неприятно, — пробормотал он, зажимая свободной рукой нос вампира, а затем вливая получившееся из кубка прямо в глотку.

Тот начал яро сопротивляться, отплёвываться, но Рэй был настойчивее, и уже через пару секунд всё содержимое было внутри у Виктора. И, заранее зная реакцию, Хардман отшатнулся назад, а Раций начал извергать всю выпитую кровь прямо себе в тарелку.

— Мерзкие же вы, вампиры, — поморщился Рэй, вытирая руки салфеткой.

— Не более мерзкие, чем ты, дружище, — еле слышно прохрипел Виктор, сплёвывая тягучую розовую слюну.

Когда весь переполох был улажен, и вампир, наконец, отделался от множества слуг, уверив всех, что с ним всё в порядке, вернулся в кабинет. Здесь уже лежала сама Руби на удобном кожаном диване, а у окна курил сам Хардман. Стянув с шеи заляпанный ярко-розовый галстук и расстёгнув несколько пуговиц на вороте, Раций устало упал в кресло.

— Ни черта не понимаю... — он всё ещё хрипел.

— Я же говорил, — выпустив дым через ноздри, отозвался Рэй. — Она — оборотень.

— Ну, радоваться тут нечему, — мрачно проговорил вампир, подходя к магу и стреляя у него сигарету.

— О чём ты? — щёлкнув пальцами, он дал прикурить таким образом Вику.

— Она оборотень, но при этом сейчас абсолютно как человек, — затянувшись, пояснил кровосос. — Её дела плохи, Рэй. Не знаю, что ты там с ней сделал, но следующее полнолуние может оказаться для неё последним.

Запах никотина дошёл до носа Руби, а её веки слегка дрогнули.